Он пришел сказать Эларе, что такое больше никогда не повторится. Она не стала ждать его заверений. Она доверяла ему настолько, что заснула.

Если оно вернется, Хью убьет его. Это то, что он делает. Он защищает нас.

Его мир перевернулся, пока он не пришел в замок. Все краеугольные камни его жизни рухнули: Роланд покинул его, как военачальника отправил в отставку, его бессмертию пришел конец. Но теперь у него было место здесь, в замке, и цель.

Если оно вернется, Хью убьет его. Это то, что он делает. Он защищает нас. Все будет хорошо.

Когда он услышал крик ребенка, он вообразил худшее. Если бы кто-нибудь — спросил его этим утром, что самое худшее может случиться, ему пришлось бы призадуматься. Теперь он знал. Худшим было бы, если бы Элара умерла.

Сражения, компромиссы, маневрирование, выводившие ее из себя до тех пор, пока она не багровела лицом и забывала сдерживать свою магию, так что та вытекала из ее глаз — все это отнимало у него много времени. Это было весело. Если бы ее здесь больше не было, он бы не знал, что с собой делать. Ушел бы он? Остался бы?

Эта новая жизнь принадлежала только ему. Хью никому этим не был обязан. Он строил ее сам, кирпич за кирпичом, по одной лопате цемента за раз, точно так же, как он строил тот проклятый ров. Он строил свой собственный замок, и, хорошо это или плохо, гарпия пробралась в его мир и стала его башней.

Когда он подумал, что она, возможно, мертва, страх пронзил его до костей. На мгновение он ощутил пронзительную ледяную боль от того, что, должно быть, было паникой.

Но она выжила.

Хью осторожно положил руку ей на грудь, прямо над бюстом, чтобы убедиться, что ему не показалось. Она была теплой. Ее грудь поднималась и опускалась в такт дыханию.

Она выжила.

Все было хорошо. Завтра все вернется на круги своя. Кризис миновал.

Он поднял руку и вышел за дверь.

***

ГЛАЗА ЭЛАРЫ РЕЗКО ОТКРЫЛИСЬ. Она увидела, как широкая спина Хью исчезла в дверном проеме.

Он коснулся ее. Это было такое легкое прикосновение, нерешительное, почти нежное, словно убеждал себя, что с ней все в порядке.

Хью д'Амбрею было небезразлично, выживет она или умрет.

Он выдал себя. Это была роковая ошибка. Она так много могла с этим сделать. Теперь ей просто нужно было решить, как это использовать.

Чего она хотела от Хью д'Амбрея? Теперь возник вопрос.

Если она хотела Хью — а она не была готова сказать, что хотела, — но если она все-таки решит, что хочет его, ей придется подойти к этому очень осторожно. К завтрашнему дню мужчина, который нежно прикасался к ней, исчезнет, и его место займет старый Хью д'Амбрей. Этот человек не отреагирует на попытки к миру. Если она придет к нему в поисках облегчения или утешения, или предложит и то и другое, он либо сочтет это слабостью, либо попытается использовать это в своих интересах. В том, что происходило между ними, не было ни нежности, ни любви. Ей придется загнать его в угол или позволить ему думать, что он загнал ее в угол. И если она когда-нибудь пустит его в свою постель, то и там будет сражаться с ним.

Стоило ли оно того? Она все еще не была уверена.

Элара закрыла глаза и заснула.

Элара прогуливалась по солярию. Когда-то это был крепостной вал, один из многих, отходящих от главной башни. Когда они впервые попали в замок, зубчатые стены здесь были сильно повреждены, поэтому вместо того, чтобы ремонтировать их, она решила расширить крышу и установить стеклянные панели от пола до потолка. Как и во всех свободных помещениях замка, вскоре в солярии появились растения, некоторые из которых росли в больших напольных контейнерах, с других капала вода из подвесных горшков. Высокие растения гибискуса украшали ярко-красные и кремовые соцветия рядом с нежными оранжевыми соцветиями цветущего клена. Белый жасмин возвышался над фиолетовыми листьями кислицы, распространяя в воздухе сладкий аромат. Глиняную посуду привезли из деревенского магазина, и дети раскрасили ее в яркие насыщенные тона. Солнца было достаточно даже для некоторых трав, хотя они обнаружили, что травы лучше всего растут на улице. Джоанна добавила длинные созвездия из цветного стекла, свисающие с проводов. Когда солнце попадало прямо на них, вся комната переливалась бирюзовым, индиго, персиковым и красным. Дугас доставил огромный деревянный стол, способный вместить шестнадцать человек, и солярий был полностью укомплектован.

Сегодня на столе был ассортимент их травяных подношений. Она предположила, что некоторым вид банок, бутылочек и сушеных пучков показался бы зловещим. К большинству их снадобий никто бы не притронулся, если бы не было под вопросом чье-то здоровье. Но для нее это принесло глубокое, тихое чувство радости. Ей нужно было утешение после прошлой ночи, и поэтому она пришла сюда.

Легкое движение заставило ее обернуться. Руфус Фортнер постучал в дверной косяк. Позади него Рук бесстрастно ждал рядом с Джоанной.

— Доброе утро, — сказала Элара.

— Доброе утро, — ответил Руфус. — Могу войти?

— Конечно.

Крупный мужчина вошел в солярий. Следом за ним бесшумной тенью проскользнул Рук и остановился у стены. Джоанна взглянула на нее с вопросом в глазах. Элара едва заметно покачала головой. Она могла справиться с командиром Красной гвардии самостоятельно. Рук был более чем достаточным подкреплением. Белокурая ведьма отступила в коридор.

— Хороший выбор, — сказал Руфус, глядя на коллекцию баночек и бутылочек на столе. — Здесь как в аптеке.

— Не как. Мы и есть аптека, одна из лучших в этом районе.

— Травяная аптека. Натуральные настойки.

— Вы знаете, как называются натуральные настойки, коммандер? — Губы Элары изогнулись в мягкой улыбке. — Они называются лекарством. В течение двух с половиной тысяч лет люди извлекали салицин из листьев белой ивы и использовали его для снятия головной боли и воспалений. Французский химик Анри Леру в 1829 году выделил салицин в кристаллической форме. Итальянец Пирия получил из него салициловую кислоту. Затем, в 1853 году, другой француз синтезировал ацетилсалициловую кислоту. Наконец, в 1899 году компания «Байер» упаковала ее в таблетки и выставила на прилавки магазинов. Они назвали это аспирином.

— Как насчет этого? — спросил Руфус. Он взял банку аконита и посмотрел на нее. — Хороший цвет волчьего аконита. — Он поставил банку на стол и взял маленькую зеленую бутылочку. — А это что такое?

— Универсальный антибиотик, — сказала она. — Отлично помогает при инфекциях мочевыводящих путей.

Руфус покачал головой из стороны в сторону, одобрительно кивая, поставил бутылочку и указал на красную баночку в форме сердца, наполненную таблетками размером с горошину.

— Любовное зелье?

— Вряд ли. Символ сердца происходит от семени некогда вымершего растения сильфия, которое римляне и греки использовали как панацею от многих болезней. Также в качестве контрацептива для женщин, как и содержимое этой баночки. — Она достала высокий флакон с бледно-зеленой жидкостью с пипеткой на конце. — Но мы предлагаем своего рода любовное зелье. Виагру больше не производят. Это следующее лучшее средство.

Брови Руфуса поползли вверх.

— Три капли в стакан воды за полчаса до свидания. Не смешивайте с алкоголем. Вкус мерзкий, капли трудно отделить, и это специально.

— Почему?

— Потому что на свете не было человека, который не разделял бы философию, согласно которой шесть капель наверняка лучше трех. Три делают свое дело. Шесть — поставят вас в неловкое положение и, возможно, повлекут за собой поездку в больницу.

Руфус задумчиво посмотрел на бутылку.

— Прошлой ночью был переполох.

Она встретилась с ним взглядом.

— Мы живем посреди магического леса, коммандер. Время от времени что-то взбирается на стену глубокой ночью и пытается съесть детей. Железные псы позаботились об этом. А потом Хью настоял, чтобы они взяли с собой собак для патрулирования. Мне жаль, что лай мешал.