Еще через три дня нас нашел Пургаз. И не один он. Мордовские князьки все же решились и прислали подмогу. Сами не поехали, хитрецы. В любом случае останутся не в накладе. Если победим мы, им зачтется помощь. А если монголы, то свалят все на Пургаза, сами, как бы, и не при делах. Но я был рад и такому, все же 300 опытных бойцов.

3-го января выступили по льду Днепра на Переяславль. Одновременно Казарин двинулся из Путивля на Воин через Ромен и далее по Суле. С ним тащился огромный обоз с запасами, для будущих складов в Лукомле и Воине.

В это время монголы закончили разорять волынские и галицкие земли и двинулись дальше на запад. Орду подходили к Люблину, Кадан к Берестью, Мунке с Гуюком, расправившись с остатками половцев, переправились через Дунай и столкнулись с болгарами под руководством Ивана Асеня. Последний предложил мир, в ответ чингизиды потребовали выдать всех половцев. Болгарин отказался и в трехдневном сражении под Никополем потерпел сокрушительное поражение. История явно все больше и больше менялась. Не те полководцы, не те сражения, что известны в моем мире. Пока монголы осаждали Никополь и приходили в себя после кровопролитной битвы, спасшийся Иван прислал посольство, сообщая, что все оставшиеся половцы сбежали в Венгрию, обещая платить дань и моля о мире. Мунке согласился, снял осаду и двинулся к Германштадту. Видимо потери были настолько большими, что он решил не рисковать и объединиться с Батыем, который в начале января осадил Мукач.

В Переяславль мы прибыли 7-го января. Теперь уже Ярослав Всеволодович слушал, как я сообщаю жителям города о смене власти.

— Не слишком ли много воли городам дать хочешь? — спросил он, повторяя слово в слово моих Дружину.

— Мне нужны многолюдные и богатые города, а не пустыри. Так что, в самый раз.

— Ну-ну.

8-го января двинулись к Воину. Я принимал к себе левобережные городки, встречающиеся по пути, дядя правобережные. 15 января прибыли в крепость, недавно еще одну из самых мощных на южных границах. Укрепления никто и не думал восстанавливать. В самом городе жили 17 человек и те собирались уходить на север. Мне такое не нужно, я рассчитывал на это место. Поэтому, как только разбили лагерь, приказал своей пехоте начать восстанавливать городни и башни. Для этого разослал гонцов во все ближайшие, подвластные мне городки с приказом везти лес к Воину. Желательно дубовые бревна, но можно и другие, не до жиру. Юг не богат деревом, но в отличии от моего времени даже тут встречались дремучие леса посреди степи. Так что ничего сверхъестественного я не требовал.

Казарин вышел к нам 29 января. К этому времени укрепления стали хоть немного похожи на нечто способное защитить жителей. Хотя бы от мелких шаек разбойников. Они, кстати, не заставили себя ждать. 30-го января меня вызвали к воротам лагеря. Около них восседала на своих пони сотня монголов.

— Кто вы такие и что тут делаете? — спросил по-половецки всадник в богатой, соболиной шубе, выезжая вперед.

— Я боярин Иван Владимирович из Стародуба. А это муромские, городецеие и стародубские полки. Выступили по приказу хана к нему на помощь. С нами новгородский полк от князя Ярослава Всеволодовича. Встретились по дороге.

— Что тут делаете? Вам давно нужно быть в Венгрии.

— Не рассчитали с запасами. Хотели часть в пути взять, но все земли разорены. Приходилось петлять, разыскивая хоть что-то. Не поделитесь провизией?

— Что-то вас слишком много, — игнорируя мой вопрос, задумчиво произнес монгол.

— Так со всей Владимирской и Новгородской земли людей собрали. По приказу хана.

— Давай ярлык и пайцзу, — потребовал сотник, протягивая руку.

Подбежавший слуга вложил в нее требуемое. Монгол лишь взглянул на грамоты, видимо читать не умел, зато пайцзы рассматривал внимательно.

— Я доложу о вас Берке, — наконец изрек он.

— Может зайдешь в гости? С едой у нас не очень, но есть вино. Я взял с собой меха, на подарки, одарю и тебя.

Сотник благосклонно кивнул и въехал в ворота. Хорошо, что накануне, ожидая подобное, всех боевых коней увели в город, и нежданный гость видел только пехоту. Его людей я отправил к кострам, где варилась каша, а он сам и трое спутников уселись у меня в шатре. По моему знаку слуга притащил серебряные чаши и кувшин с вином. Выпили за здоровье хана и его семьи.

— Чаши оставьте себе. Подарок. Расскажи, что на фронте?

— Недавно пришел караван с добычей, из вашей Галиции и Волыни. Славная добыча! Столько даже в Киеве и у вас, во Владимире, не брали. Так вот, с ним прибыли к Берке и гонцы от Бату. Он и Субэдэй взяли Мукач и двинулись вглубь Венгрии. Тамошний правитель на битву не спешит, так что наши пока разоряют его земли. Кадан взял Берестье и двигается на северо-запад, в Польшу. Орду захватил Люблин и еще несколько городов с труднопроизносимыми названиями. Он тоже идет на запад, но южнее Кадана. Мунке и Гуюк разбили болгар, подчинили их власти хана и сейчас в южной Венгрии. Больше пока ничего не знаю.

— Как думаешь, куда нас Берке направит? Можно ли повлиять на него, чтобы в Венгрию? Там земли богаче, добычи больше.

Монгол задумчиво смотрел на меня. Я махнул слуге и тот тут же приволок мешок с мехами, высыпав их перед сотником. Лениво поворошив пальцем лежащую перед ним кучу, тот благосклонно кивнул и ответил:

— У меня нет связей так высоко. Но мой нойон в чести у Берке и если ты сможешь его убедить, то он замолвит за тебя словечко.

— Подскажи, как его убедить?

— Думаю, десяток таких мешков будет достаточно, — и видя, как я скривился, поспешил добавить. — Не переживай, боярин. И не жадничай. Меньше нельзя. У нас скопилось уже столько богатств, что десять мешков с мехами едва заметят. Зато, когда прибудешь в Венгрию, возьмешь столько добычи, что обеспечишь свой род на сто лет.

Я вздохнул и велел нести затребованное.

— Передашь своему нойону? Что нам делать сейчас? Нужны продукты и проводники.

— Ждите здесь. Я доложу о вас и Берке решит, как с вами поступить.

Монголы перекусили, хорошенько выпили и довольные убрались из лагеря. Я тут же собрал совет.

— Итак, про нас узнали. Давайте обсудим, как действовать дальше.

Решили придерживаться старого плана, с небольшими изменениями. По информации, осторожно выпытанной у сотника, стало известно, что у Берке сейчас около тумена боеспособных воинов. Из них монголов не больше двух тысяч. Остальные — набранные в Средней Азии туркмены, хорезмийцы и прочие тамошние жители. Сама ставка сейчас около реки Ворскла. Там сосредоточена вся добыча, собранная за последние годы и пленники, которых не успели отправить в Монголию. Эти ждут весны, после чего большая часть из них побредет на продажу или к Великому хану. Также там семьи тех, кто ушел на запад. Все эти люди хотят есть, так что табуны и отары заполонили все междуречье Ворсклы и Северного Донца. Из-за чего чингизид может рассчитывать при нападении только на монгольских бойцов, а все остальные охраняют скот и не смогут быстро прийти на помощь.

План строился на извечном презрении всадника к пехотинцу. Берке, возможно, даст подойти моим терциям как можно ближе к ставке. Свою кавалерия я разделил на три части. Малая, 200 помещиков, пойдут с пехотой. Эмир, Бачман и остальные помещики поднимутся по Суле и ударят с севера. Князь Ярослав Всеволодович со своими, плюс мой ударный отряд, спустится следом за мной по Днепру и ударит с юга. Первым начну я, напав на самого Берке. Два других отряда станут громить мелкие шайки, наступая с севера и юга, перехватывая, по пути, беглецов. Самым сложным было согласовать наши действия так, чтобы кто-нибудь не начал раньше времени. Поэтому долго сидели над картами, подсчитывая время в пути для каждого отряда. Наконец все обговорили. Бачман выступает завтра, скрытно добирается до верховьев Сулы и ждет там от меня известий. Я тоже жду, только от Берке. Ярослав Всеволодович выступит через день после нас.

Приказ от монгола привез знакомый сотник в полдень 7-го февраля. В нем хашару велели двигаться к устью Ворсклы, где его ожидают проводники и несколько отар овец. Оттуда предписывалось незамедлительно двигаться в Венгрию, к Батыю.