Хм! Я все не мог придумать, как подобраться к ставке незаметно. Хан сам мне подарил шанс сделать это.

Вечером меня снова посетил Домослав.

— Это черт знает, что такое! — возмущался он. — Совершенно варварское представление о медицине!

— Объясни.

— Эти невежи имеют смутное представление о Гиппократе, Галене и Авиценне. Хоть что-то. Но! Они не знают о Хильдегард Бингенской, Тротуле Солерноской, Лукке из Пизы, Бруно де Лангобурго и многих, многих других. Всемирно признанное учение о четырех гуморох подняли на смех. А это основа основ! А что уж говорить о такой вещи, как кровопускание? Эти варвары отказываются признавать его эффективность, даже более того, назвали опасным заблуждением! Экзорцизм, лучшее средство от психических расстройств, прикладывание лягушек к чумным бубонам, использование святых мощей и многие другие методы, заслуживающие уважения, ими объявлены шарлатанскими фокусами!

— Неужели все так плохо?

— Именно! … Хотя вынужден признать, что хирургический инструментарий, запасы различных трав и специй — выше всяческих похвал.

— Знаешь, мессер Домослав, рано тебе еще в Белую Гору. Оставайся с лекарями в обозе. Они будут лечить, своими методами, моих людей, а ты, своими, пленников. Посмотрим, кто эффективнее.

— С кем собираешься воевать, Великий князь? Мне никто так и не сказал.

— Молодцы какие. Впрочем, скоро сам узнаешь.

Сразу же, как обустроили лагерь, построили три большие бани, на несколько десятков человек каждая. Для этого в обозе была бригада опытных печников. Под Черниговом они поставили уже две подобные, которые я подарил перед уходом местным жителям. Вместо котлов, для кипячения воды использовали металлические бочки из будущего, коими был загружен целый воз. Мои воины, привычные к подобным процедурам, с радостью занялись уничтожением дорожной дряни на своих тушках. Но первыми опробовали я и ближники, естественно. Даже Бачман, за два года, приучился. Особенно ему нравилась обязательная попойка после мытья. Только мы расселись, закутанные в тулупы, в войлочном шатре, вовнутрь заглянул один из сотников и доложил:

— Прибыл гонец от князя Ярослава Всеволодовича. Он на подходе.

— Далеко?

— Говорит, к полудню будут здесь.

— Что, друзья, подождем союзника?

— Но по чаре выпить не помешает прямо сейчас, — заметил половец.

— Ага. Значит так, — это сотнику. — Скажи Петру, пусть одну баню прибережёт для людей Ярослава Всеволодовича. А поварам- готовить двойной обед для войска.

Тот кивнул и исчез.

— Выпить стоит, конечно. Думаю, князь Ярослав не откажется и сам попариться с дороги, ждать будем долго.

Встречал дядю у ворот в частоколе, окружавшем лагерь.

— Приветствую, Ярослав Всеволодович. Как добрался?

— Слава Богу, хорошо. Давно тут?

— Не очень. Пошли в лагерь. Пусть твои воеводы размещают людей, мои покажут место и накормят. А тебе предлагаю баню. Только что натопили. Потом и остальные отмоют пот.

— Отлично! А то, если честно, чешусь весь уже.

— В Чернигов не заходили?

— Нет. Что там делать? Смотреть на руины и кости?

— Тогда понятно.

В шатре стало жарковато, народу прибыло, надышали. Тулупы давно сняли и сидели в рубахах. Пока свиты пировали, мы с князем Ярославом обсуждали наши дела.

— Спасибо, что пришел, дядя. Сколько воинов с тобой?

— Дружина младшая, 350 витязей. Девять бояр, с каждым кмети, всего 75 воинов. Новгородский полк, 450 человек. После Коломны столько смогли набрать. Из владычного полка взял 100 воинов. Псковский полк в 300 душ. Ливонские рыцари, семеро. При них 25 конных кнехтов. Литовские князья, трое. С дружиной. Всего 220 бойцов. Также три рыцаря из ордена святой Марии, с 30 полубратьями и кнехтами. Ну и охочие люди из Новгорода и Пскова, числом в 350 человек. В основном купцы, со слугами. Все конные и хорошо вооружены. Итого 1910 всадников. Есть еще сотня витязей и кметей, но этих взял, чтобы рассадить по городам Киевского княжества.

Маловато. Я рассчитывал хотя бы на 3 500.

— А что смоляне и полоцкий князь?

— Всеволод Мстиславович Смоленский сетовал, что городской полк и княжеская дружина полегли в Киеве и людей у него нет. Так что не дал никого. А вот с Полоцком и того хуже. Ты в курсе, что твой тесть умер?

— Когда?

— Месяц назад.

— Не знал.

— Ну так вот. У них там распря началась. Между Василько Брячиславичем и твоим свояком Товтивилом. У первого прав больше, зато второй сильнее и его притязания поддерживает Миндовг.

— А ты?

— Я поддерживаю Василько, на словах. Пусть режутся. Думаю, Товтивил победит. После похода пойдем забирать Полоцкое княжество под мою руку, так меньше воевать придется, да и основание для войны будет. Ты ведь не передумал?

— Не передумал. Все же жаль, полоцкая дружина не помешала бы. Ну да ладно. Давай решим, как руководить войском будем. Не получилась бы вторая Калка.

— Что предлагаешь?

— У меня опыт боев с монголами есть, у тебя нет. Так что мне и быть во главе. Понимаю, что тебе обидно и непривычно под племянником ходить, но это будет правильный выбор. К тому же, у моё войско в 6 раз больше.

— Да я и не претендую. Говорят, ты с бесами знаешься, оттого и побеждаешь всегда. В битве с язычниками даже помощь нечистого не помешает. Заодно посмотрю, как ты свою пехоту используешь. Я уже второй подобный отряд собрал, но пока он не готов.

— Что же их с собой не взял? В походе бы и потренировались.

— Набрал из гулящих людей, опыта нет совсем у них. Да и вооружить нечем, пока. Со стрелками, опять же, все плохо. Негде взять.

— Если победим — три таких отряда сможешь вооружить. Кстати, как делить добычу будем?

— Не рано? Сначала нужно победить.

— Потом можем разосраться. Предлагаю тебе 15 %, остальное мне. А уж каждый сам решит, как с войском поделится.

— Четверть мне.

— Побойся Бога, дядя. У меня 13 тысяч, у тебя и двух нет. Если не будешь вмешиваться в руководство сражением, а постоишь рядышком, отдам 20 %.

— У меня все на конях, а у тебя больше трех четвертей пешие.

— И что? Моя пехота монголов била и не раз.

— Хорошо, мне пятую часть. Но своих сам поведу в бой. Не поймут, если с тобой останусь.

— Договорились. Откуда, кстати тевтонцы?

— Пристали по дороге. Узнали, как-то, что с язычниками биться еду и пожелали присоединиться.

— Знаешь их?

— Одного, Генриха Штанге, комтура Христбурга. Вон тот, высокий. Вояка добрый, но человек — говно. Однако нам сейчас любые пригодятся.

— Заберу их у тебя? Присоединю к своему ударному отряду, те используют схожие приемы.

— Да забирай.

— Как Александр?

— Оставил сторожить земли, хотя он рвался со мной. Еле уговорил, — улыбнулся дядя, вспомнив сына.

— Правильно сделал. Если проиграем, он сумеет сберечь Русь от гибели. Я духовную грамоту составил на него.

Сказать, что Ярослав Всеволодович удивился — ничего не сказать.

— Не ожидал. Почему?

— Больше некому, — честно ответил я. — К тому же, рано или поздно наши земли объединяться. Если не выживу, не хочу, чтобы все растащили чужие люди, отодвигая этот момент в неопределенность.

— И когда же наступит время объединяться? — подозрительно посмотрел на меня дядя.

— Не бойся, не при нашей жизни. Даже не при внуках. Но это произойдет, когда-нибудь. Один народ, одна кровь, один путь.

Успокоенный князь кивнул, соглашаясь. Хотя, наверняка, плевать он хотел и на народ, и на кровь, и на непонятный путь. Значение имели только личная власть, богатство, семья и дружина. Остальное — пыль.

Кстати, хан и ему прислал грамоту с требованием немедленно прислать войска и пайцзу.

На следующий день переправились с несколькими десятками охраны в Киев. Там немногие уцелевшие жители выслушали претензии Ярослава Всеволодовича на киевский стол и не стали возражать. Как и черниговцы, они устали от безвластья. Теперь мой союзник стал именоваться Великий князь Киевский и Новгородский. Дядя тут же разослал мелкие отряды по городкам правобережья, приводить их под свою руку. Единственное, попросил его не продвигаться, пока, на юг и запад, чтобы не насторожились монголы.