– Кукла, пожалуйста, не говори ему, – тихо просит Влад, дотрагиваясь до моего лица, смахивая слезинку. – Он просил не расстраивать тебя, но анализы пришли не очень хорошие. Врачи надеются, но шансы маленькие.

Маленькие шансы… может быть, двадцать из ста, а может быть, один, один-единственный! И, возможно, последний. Слезы катятся по моим щекам, и мне плевать, что это видит Влад. Сейчас мне хочется биться головой об стену, от бессилия и безысходности. Оттого, что ничего нельзя сделать и остается только надеяться на этот один процент.

Не знаю, сколько я сижу вот так, мы молчим, каждый думает о своем.

– Хорошо, я не буду, но хочу быть в курсе всего, – поворачиваюсь к парню, смотря в его темные глаза. – Он не скажет мне, но ты должен сказать.

Давлю. Да я делаю это, но мне нужна правда. Я хочу знать, я не посторонний ему человек.

– Хорошо, но ему ты ничего не говоришь, – так же серьезно выдыхает он.

– Не буду, – качаю головой.

Я понимаю, что не стоит сейчас задавать лишних вопросов Николаю Федоровичу. Он не сказал мне о своем состоянии, значит, не хочет, не доверяет или просто не хочет вспоминать о своем недуге. Тогда я тоже не буду это делать.

Мы прощаемся с условием, что Влад напишет мне, если узнает что-то важное. Прохожу в дом, я разбита и не хочу ни с кем общаться. Мне нужно просто пережить этот сложный день.

На следующее утро мне нужно к первой паре, а я не выспалась, так как вчера не смогла отключиться от мыслей и надежд.

– Вы нашли Веронику? – перед парой ко мне подходит Егор. Он пришел раньше, обычно он всегда опаздывает.

– Нет, я была у нее дома, вернее, встретилась с ее, скорее всего, братом, так как он очень на нее похож. Но безрезультатно, он был невменяемым, – вспоминаю глаза парня, который встретил меня на пороге. Сейчас я точно понимаю, что он был под каким-то веществом.

– Бл*** – прям при мне ругается парень, и его кулак впечатывается в стену рядом.

Егор тоже переживает за девушку, значит, она ему дорога. И это радует, девушка будет не одна.

– Пока ждем. Непонятно, заявил ли ее брат о пропаже или он знает, где она, – пожимаю плечами. Надеюсь, знает и с девушкой все хорошо.

– Я выяснил, что на работе ее тоже не было. Директор переживает за нее и пытается найти, – делится со мной Егор.

И это плохо, обычно студенты забивают на учебу, к работе у них более ответственный подход. И Вероника вряд ли будет просто так прогуливать и учебу, и работу.

– Тогда будем ждать. Я спрошу еще одного знакомого. Может, он сможет найти ее, – вспоминаю о Владе. Может, одна из их систем сможет отследить номер телефона и мы хоть примерно узнаем, где девушка.

– Хорошо, я тоже поспрашиваю у местных…

На этом и прощаемся, Егор идет на свои пары, а я – к первому курсу.

Мысли о девушке так и не оставляют меня на протяжении всего дня. И я даже пишу ей СМС о том, что в случае чего она может обратиться ко мне, и даже присылаю ей свой адрес. Не верю, конечно, что она прочитает, но вдруг…

Вечером звоню Николаю Федоровичу. Его голос бодр, но теперь я понимаю, что это всего лишь иллюзия. Но делаю вид, что верю в нее.

– Ангелина, я хотел попросить тебя, – начинает он серьезным тоном в конце нашего разговора.

Напрягаюсь, не зная, чего ожидать.

– Да, конечно, – отвечаю как можно спокойнее, не выдавая своего волнения.

– Я хочу, чтобы ты поехала на встречу к нашему будущему партнеру с Владом.

– Зачем? – я и правда не понимаю, зачем мне ехать, ведь я далека от этих дел.

– Ты знаешь, он моя правая рука, он блестяще справляется со своими делами, но иногда бывает слишком импульсивным. – Да, я согласна с мужчиной. – Поэтому я хочу, чтобы ты все же поехала. Это очень важные для нас клиенты, и очень опасные, нам нужно быть с ними аккуратными, но переманить к себе. Ты сделаешь это ради меня?

Я просто не смогу сказать нет. Не могу отказать дорогому человеку, который тоже помог мне в трудную минуту и продолжает это делать.

– Хорошо…

– Спасибо, Ангелина.

Прощаемся, и я иду спать. Но тут слышу звонок в дверь.

Кто это?

Мало кто знает, где я живу. Всего лишь несколько человек, и я никого не жду, особенно в такое время. Подхожу к двери и смотрю в глазок. И столбенею: там Вероника. Сразу же открываю дверь.

– Вероника?!

– Вы написали, что поможете мне, – с мольбой в голосе говорит она. – Мне нужна помощь, мне больше некуда идти…

Вероника содрогается всем телом. По ее лицу текут крупные слезы. Сама тяну ее в квартиру. Девушка явно одета не по погоде: на ней майка и очень легкая ветровка. Неудивительно, что ее руки словно лед. Вероника не может успокоиться, поэтому мне приходится самой снять с нее ветровку и помочь разуться.

Ничего не спрашиваю и не говорю. Скорее всего, человеку надо выплакаться, это должно хоть немного помочь. Тяну ее на кухню, сажаю на стул. А сама включаю электрический чайник и лезу в шкаф. Где-то у меня было успокоительное. Нахожу и смешиваю его с чаем. Ставлю чашку перед ней.

– Пей! – строго говорю я, стоя около нее.

Девушка поднимает на меня взгляд, и только сейчас я вижу на ее лице ссадину и фиолетовый синяк на подбородке. Сердце сжимается, надеюсь, она не перенесла нечто еще более страшное.

– Давай, давай, – уже более мягко подталкиваю ей чашку с горячим напитком.

Она обхватывает чашку. Сначала греет руки, а потом немного отпивает. Сажусь напротив нее, внимательно наблюдаю. Пока не лезу с расспросами, пусть немного успокоится. Когда замечаю, что ей становится лучше и она уже не плачет, решаю, что можно и спросить, что же произошло. Надеюсь, сейчас она раскроется.

– Спасибо вам, – искренне говорит она, смотря на меня. Ее лицо раскраснелось и опухло.

– Не за что, – улыбаюсь ей. – Но я бы все же хотела услышать, что произошло? Мне кажется, после этого и тебе станет легче, поверь мне.

– Да, да, конечно, – хрипло говорит она, опуская взгляд на свои руки. – Мой брат – наркоман. Причем я узнала об этом недавно, и не от него. От его дружков-коллекторов, которым он должен много денег. Сначала они только припугнули меня. Я побежала к Ярику, не хотела верить в это. Наша мать умерла от них. Он отрицал сначала, а я поверила… – слезы опять начинают течь по ее лицу. – А потом они опять пришли, и были не такими милыми. Это от них, – показывает мне ссадину, а потом оттягивает майку чуть ниже шеи, там тоже все в фиолетовых синяках. – Подарок-напоминалка моему брату. Я еле убежала от них. Потом нашла брата, вернее, он сам пришел ко мне, рассказал, что действительно подсел на эту гадость. И задолжал крупную сумму дилерам. Мы из детдома, богатых родственников нет. Он поселился пока у меня, чтобы не нашли, но его дружки… – она молчит, словно вспоминает картины еще страшнее, а у меня сердце сжимается. – В общем, я убежала в этот же день, скиталась по хостелам. Но не будешь ведь жить в вечных бегах… Я хочу учиться, получить образование… А сегодня они опять нашли меня… Я сбежала, но я боюсь, мне страшно.

Она обнимает себя руками, будто ей холодно, а в глазах такой ужас, словно за ней и правда сейчас придут. Подхожу к ней, кладу руку на плечо. Ей обязательно нужна сейчас поддержка, чтобы она поняла, что не одна. Чтобы не сломалась, не закрылась от всех.

– Все будет хорошо, слышишь? Мы справимся, найдем деньги… – присаживаюсь перед ней, смотря в глаза.

– Сумма слишком большая… – качает она головой, не веря.

Я понимаю ее, я сама не знаю, что делать, но сейчас ее отчаяние не поможет.

– Думаю, мы все равно что-нибудь придумаем, главное – не сдаваться, слышишь? Пока ты можешь пожить у меня. Думаю, мой арендодатель не будет против, район тут хороший, охраняемый.

И это правда: въезд только по фамилии, и зоркий консьерж всегда спрашивает куда и к кому, и такие сидят в каждом подъезде. Нам очень повезло в этом плане.

– Спасибо! Я найду что-нибудь и постараюсь переехать в ближайшее время, – с мольбой смотрит она на меня.