Так и тянулись дни мальчишки: то драить стоила, то отхватывать палкой деревянной по ногам и рукам. Бояна раз высказала все вздорному наставнику и даже пригрозила рассказать Остромиру, как у них тут занятия проходят. С того дня Горазд с Ненашем больше не говорил.

Мальчик продолжал приходить на занятия в назначенные дни, выполняя свои обязанности, но от Горазда не отставал. Все ждал когда тот смягчится и оттает к нему. И все станет как раньше.

Да только ото дня ко дню ничего не менялось, совсем угрюмый, возвращался Ненаш из конюшни домой. На заборы забрались мальчишки и принялись орать:

– Ой воняет… Конюшей что ли?

– Хуже! Ненаш по улице идет.

– Смрад такой! Глаза щиплет!

Он прибавил шаг. Один из мальчишек, побольше остальных, спрыгнул с забора и догнал его.

– Куда это ты идешь? Такую вонь гнать надо, – схватив Ненаша за воротник, он резко потянул назад, и тот упал на землю.

Остальный мальчишки нагнали зачинщика. Сами испуганные резкостью своего товарища, они посмотрели на конюшню, вокруг. Ни души.

– Вывести его за ворота! – возбужденно завопил один из них.

– Там сторож, дурка, – главарь остановил их, указывая на сторожевую будку рядом с конюшней, – Я знаю! Вот, отведите его туда! – и он указал на заброшенную хату, стоявшую поблизости.

Ненаш смотрел, как дом его становится все дальше, как вид улицы расплывался из-за слез, наворачивавшихся на глаза. Он хотел позвать на помощь, хотел чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь, его защитил. На беззвучный зов из конюшни показался Горазд. Они встретились взглядами до того как мальчик успел издать хоть один звук. И страшнее стало не от того, что волокут его по земле и точно больно побьют, а от того, как смотрел на него наставник. Он не видел в мальчике ничего. Будто не живого человека мелкие негодяи тащат, а обычный мешок. Крик застыл в горле фразой: “Никто тебе не поможет”.

Домой он пришел позже обычного, весь мокрый, битый и в грязи, с порога услышал голос наставника:

– Остромир, вели мне младшего обучать. Нет сил на старшего твоего, все как о стенку горох. Да и жена со свету сживет, что ночами пропадаю. Всех одиноких баб извела, всё ловит меня по чужим хатам.

– А как же Ненаш? – удивился посадник.

Все за дверью затихли.

– А как же Мстивой? – неожиданно отозвался материнский голос. Ненаш дрогнул.

– Мелкий он ещё совсем, чего суету разводить, – отмахивался посадник.

– Просьбы Бояны закон, а насчёт жены то что? Горазд лучший учитель! Ему что теперь круглые сутки тут быть? Этот небось и не учится толком.

– Не учится. Лучше не становится, сколько бы не старался, – подтвердил мужик.

– А Воюшке пора начинать, а то время летит, – лепетала Малуша.

– Да хватит вам уже! – рявкнул Остромир, – Подите вон, мне подумать нужно.

На этих словах мальчишка стрелой полетел в комнату и сердце его щемила обида. Сил держаться не осталось и он расплакался так горько,что со щек вся грязь смылась. Сверху доносился легкий стук, то младший брат звал к себе тайным посланием. Ненаш показываться ему не хотел, забрался под кровать и уснул. Бояна выгнала из укрытия перепачканного мальчишку только вечером, когда явилась его будить. Охая и причитая отмыла всю грязь, и обомлела. Все тело в синяках, опухшее лицо, на мальчишке живого места не было.

– Это Горазд сотворил? – ярилась старуха.

Мальчишка обхватил Бояну и замотал головой.

– Кто это сделал? Говори!

– Бабушка, не надо, пожалуйста. Пусть так будет. Оно же все заживет, – он крепко обнимал старуху.

– Говори живо!

– Бабушка, очень прошу, – дыхание его сбилось, из глаз снова покатились слезы, – не говори никому. Пожалуйста, прошу. Прошу. Прошу.

Она укутала мальчишку в теплые одежды, крепко обняла и держала, пока он не перестал плакать.

Тем же вечером на порог явились хулиганы, все сами выпоротые так, что мало не покажется и стали перед посадником извиняться. Остромир тогда громко их отчитал и отпустил восвояси. А позже разрешил Горазду учить только младшего. За старшего поспрашивал у местных вояк, но все поголовно отказались. Тогда пошел к старухе-наставнице за советом.

– Может быть, оно ему и не нужно? спросил посадник.

– Может и не надо. Его спрашивай, – ответила Бояна.

– Ты сама понимаешь, что, как бы он ни старался, это может плохо закончиться.

– Не ожидала от тебя слов таких. Отречься решил? Лучше бы у нас тогда оставили. А то все храбрились. Теперь насильно под богов поведешь его?

– Что говоришь, старая? Забыла кто перед тобой?

– Кто? Посадник что скинул больного ребенка на старуху, но при этом отцом зовется. А теперь сына из города выставить хочет за ненадобностью, – старуха чертыхнулась и пошла прочь.

Приведя мысли в порядок, Остромир вернулся к знахарке, извиняться не стал. Только осторожно спросил:

– Может Ратибор продолжит занятия? Я заплачу, только уговори его и дайте мне уже пожить спокойно.

Бояна молча выслушала все и ушла. В комнате Ненаша горела свеча, он уже давно закрыл книгу, с которой его тут оставили, теперь рисовал на желтых листах и писал заметки для будущих историй. Она подошла к белоснежному мальчонке и заглянула через плечо.

– Опять дурью маешься.

– Ничего я не маюсь, с тех пор, как занятия с Гораздом прекратились, и причина выходить из дома исчезла. Ночью ни в доме ни на улице как будто никого не было, все спали. От скуки Ненаш все больше погружался в выдуманные истории. В воображении старшего брата картины были настолько яркими, что он словно видел все своими глазами и на одном дыхании пересказывал младшему.

– Ладно, лучше обернись ко мне, – привлекла внимание, старуха. Мальчик послушно двинул стул и уставился на наставницу, – скажи мне вот что… Дальше управляться с мечом хочешь?

Ненаш удивился и отвел глаза.С того самого дня ему не хотелось видеться с Гораздом. Он знал, что никто не хотел брать его в ученики. “Значит все будут гонять да колотить почем зря” – подумал он и покачал головой.

– И что тогда, будешь тут затворником сидеть?

– Буду.

– Родненький, семья у тебя такая, что не с руки так себя вести. Тебя отправить могут куда по велению князя. Коли нет, так отдадут в храм У.

– А там плохо? – он с надеждой посмотрел на бабушку, – может так и надо? Может там мое место?

– Может и там, но про них знать нужно больше…

– Расскажи!

– Те что дают клятву У, над своей жизнью больше не властны, – она нежно погладила длинные волосы мальчика, такие же белые как и ее, – они отрекаются от всех желаний и стремлений. Забывают свои имена, обращаясь её слезами, и с того дня служат под лунным светом во благо других. Уж сколько бы на тебя я не смотрела, но сердце говорит, что не там твоё место.

Мальчик наигранно потер глаза, он так устал плакать, что приспособился держать слезы, то глубоко вдыхая, то медленно выпуская воздух.

– А здесь я сдался только тебе и Вою. Отец совсем забыл, матушка даже в сторону мою не смотрит.

– Ну честное слово, дурак… Сам взрослый такой, – старуха просветлела лицом. Она наконец нашла разгадку, что поможет её ученику и ей вздохнуть свободно, – столько книжек перечитал, столько рассказов выдумал, а дальше наших берегов совсем не смотришь.

– Чего?

– Того что можно так. Я с недугом твоим разберусь, а ты… , – Бояна выдержала интригующую паузу, – к тому времени подрастешь и станешь хлеще чем твой Гойник.

– Бабушка! – воскликнул мальчик.

– Тише ты, – она укротительно махнула рукой.

– … это ты мне бежать предлагаешь?

– Не бежать, а отправиться в путешествие. Того смотри и напарника тебе найду.

– Но как же?

– Знаю я что к Хограду ходит корабль с других земель, а там у же вопрос золота. Ну что?

Мальчик обернулся к столу, где лежали его рассказы и поверить не мог. Все то, что сейчас так далеко, может оказать наяву, прямо перед ним. Мысли мальчика рвались вперед, и наконец у Гойника появилось лицо – лицо Ненаша. Он быстро закивал.