– Бабушка, а как ты думаешь, кто будет? Братик или сестричка?

– Разве ж есть разница? Или ты кого-то меньше любить будешь? – старуха прищурилась и заулыбалась.

Мальчик покачал головой.

– Но почему тогда все ждут братишку, бабушка? – глаза мокрые от слез повернулись к Бояне. Сердце её дрогнуло от жалости.

– Ну так смотри, два бравых молодца это же хорошо! А братья же со старших пример берут, а ты глянь какой! И сильный и умный. Вот все и хотят мальчика. Так что тебе бы готовиться и готовиться. А то младшой тебя нагонит одуматься не успеешь! Только давай с волосиками твоими сделаем чего, а то в глаза лезут, – она приоткрыла штору, чтобы свет попадал в комнату и пригласила мальчика сесть на стул.

– Ба, я не дамся.

– Это почему?

– Мама сказала, что они красивые.

Бояна покачала головой, но насильно стричь его не стала.

Малуша готовилась к отъезду основательно. Собирала, казалось, каждую свою тряпочку, каждую иголочку, будто и не вернется вовсе. Лейка следом подвязывала все узлы потуже и жалостливо смотрела на хозяйку. Она заранее собрала свой скромный узелок и поставила за дверью комнаты. Надежда, что её позовут компанией или подмогой теплилась в груди, но отклика не находила.

– Хозяюшка, угодно ли вам… – робко начала девушка за день до отъезда, – … чтобы я поехала сейчас с вами или следом?

Женщина подошла к своей помощнице и взяла за руки.

– Права я была, до чего же красивая стала. С собой не возьму, тебя в Хограде украдут и что прикажешь мне потом делать?

Смущенная и довольная от таких слов, Лейка понимающе кивнула.

– Я тогда тут приготовлю все к вашему прибытию, не сомневайтесь.

– Славно, – Малуша взяла в ладони щеки девицы и поцеловала каждую едва касаясь.

Через день Лейка стала тише травы ниже воды, она убиралась в пустой комнате, стирала оставшиеся вещи и снова гоняла пыль. Иногда заглядывала к знахаркам и от скуки сидела с местными в восьмерике. Хозяйка, сама того не зная, так сильно привязала девицу к себе, что теперь та, растерянным ребенком, ходила не понимая, куда приткнуться. Бояна, с привычной для нее заботой, сходила к Остромиру и на следующий день Лейку вызвали к посаднику. Тот велел порядки навести в комнате, что рядом с покоями его супруги, чтобы отдать под детскую. И сработало, суета девицу увлекла, она наводила порядок, переставляла все по десять раз на дню, вышивала детские покрывальца, раскрашивала резьбу. Ненаш отъезд матушки заметил не сразу, а когда прознал сразу спросил Бояну от чего так:

– Веры к здешним знахаркам больше нет, вот и поехала где ей спокойнее. Может и к лучшему…

Остальные вопросы мальчика старуха оставляла без ответа, больше сказать было нечего. Однако мальчик знал, что она вернётся уже не одна, и в его груди то холодело, то горело от ожидания. Одним вечером, как только он проснулся, в голове появилась идея. Бояна как раз пришла, чтобы учить его письму. Она зажгла свечи, уселась напротив за столом, открыла толстую книгу и рукой пригласила Ненаша приступить к занятиям. Монотонная речь о истории города никак не вызывала у мальчика должных эмоций. Как бы ему хотелось помахать мечом во дворе или, может быть, поиграть с остальными, ещё не разбежавшимися по домам ребятами. Рука машинально выписывала буквы, фиксируя каждое слово наставницы. Закончился очередной лист, и когда наступило время проверки, ученик спрыгнул с места и подошёл к окну. Новых видов не открывалось: всё тот же тёмный двор, кусты, похожие на притаившихся зверей, те же луна и звёзды.

Скоро все изменится, он знал это и страшился будущего.

– Ба, а расскажи мне историю такую, чтобы интересная и пересказать можно.

– А чем тебе эта история не нравится? – она кивнула на толстую книгу на столе.

– Ну, Ба! – мальчишка повернулся и недовольно посмотрел на собеседницу.

– Ладно-ладно, в следующий раз посмотрю, что у меня там есть.

– … я бы хотел… рассказать её своему брату.

– Та поняла я.

И на следующую ночь она принесла свеженькую книженку, недавно привезенную. История в ней оказалась как раз по душе: о захватывающих сражениях и ловком герое, который попадал в самые разные передряги. Ненаш все записывал, не упуская ни одного слова или картинки, чтобы точь в точь рассказать её брату, он знал, что скоро встретится с ним и готовился. Только так его страхи отступали.

* * *

Через месяц Остромир тоже собрался в столицу, нужно забирать жену, со дня на день та явит свету ребенка. На пороге дома выстроилась, кажется, половина города. Кто с чем. Все хотели быть причастны к событию и оказать любую пусть малую , но милость местному посаднику и его жене. Ненаш видел все из окна дома и сам перенимал радость окружающих, по детски и очень добро завидовал. Вот уже подъехала упряжка, вся в разноцветных лентах, так постарались девчонки при конюшне. С крыльца спустился Остромир, толпа радостно гомонила, он направился к коням, обнимаясь и пожимая руки всем кто пришел его проводить. Ненашу так захотелось, так закололось что-нибудь подарить тому, кто еще так далеко, кого он еще никогда не видел, что за один миг он перевернул всю комнату вверх дном.

Быстрее, нужно быстрее, а то отец уедет, а старший брат ничего не передаст подарком. Что же, что же может порадовать младшего брата, он схватил самое ценное – свой меч и замер. Таких важных подарков он никогда больше не получал. Но желание поделиться своей любовью и доказать себе и брату, что всё будет хорошо, перевесило. Отбросив все сомнения мальчик выбежал на улицу. Люди все не отпускали Остромира, шум нарастал, но вот-вот и отец уедет. Ненаш вылетел на крыльцо и все замолчали, будто перед домом не было огромной толпы и показался не ребенок, а сказочное существо. Посадник стоял в упряжке и уже велел было трогать, но заметил мальчишку. Под палящим солнцем Ненаш бросился к лошадям и вскочил к отцу в упряжку.

– Возьми! – он протянул меч, – это мой подарок брату! Возвращайтесь скорее.

Остромир только хотел отругать мальчишку, что тот выбежал на солнце, как получил в руки подарок и улыбнулся. О ценности этого меча он только догадывался, но уважение и радость за такое решение сына грели отцовское сердце. Он обнял сына и вернул меч обратно.

– Своими подарками на разбрасывайся, время будет, придумаешь что получше, – потом положил тяжелую руку на голову малыша и добавил, – Остаешься за главного! Сбереги дом и город до нашего возвращения.

Бояна, вылетевшая следом из дома, стянула мальчишку с повозки и потащила обратно, тот сопротивлялся. Он очень хотел помахать отцу на дорогу.

– Хотя бы с крыльца! – серчала старуха.

Ненаш белкой вскочил на оградку крытого крыльца и замахал рукой удаляющимся фигурам.

А вечером, когда он собрался в караул по Боревичу, его свалил жар, который продлился несколько дней. Бояна скрывала недуг от всей прислуги в доме и самому мальчонке запретила упоминать об этом строго на строго.

* * *

После выздоровления Ненаша он выпросил разрешение гулять по вечерним улицам. К тому времени как его выпускали все расходились по домам. Никому не было дела до расспросов заместителя посадника. Дети так вообще разбегались при виде прокаженного мальчишки. Каждый такой вечер сильно расстраивал его, он плакал у себя в комнате и клялся больше никуда не ходить. Но Бояна все твердила:

– Не всегда ты будешь мил всем, но будь добр и помогай кому надо. Люди к тебе привыкнут, просто нужно время. Дай им его.

Так и тянулись дни. Ровно через месяц пришла весточка, что со дня на день Остромир, Малуша и брат вернуться.

– Я так и знал! – расхохотался Ненаш, когда прочитал письмо.

В тот день волнение не давало ему даже спать спокойно, так что он поднялся раньше времени и побежал по улицам. Со всеми встречными он делился новостью о своих родителях и брате. Ему улыбались, задавали вопросы, уделяли внимание, давали разные угощения и счастье его росло непомерно. Наконец наступило то время, про которое говорила Бояна – местные жители его приняли.