– Бабушка, да что же это? Это чудо какое-то? Откуда все?

– Сегодня, Ненаш, твой день рождения. Беги быстрее во двор. Тебя там ждут.

Белоснежный именинник , выскочил из дома и, оказавшись на крыльце, замер от восторга. В маленьком островке света на темной улице были: старик музыкант тихонько перебиравший струны на гуслях, он выглядел уставшим, зевал и останавливался чтобы смочить горло вином. Сонным воробушком на корточках сидел мальчишка младше самого Ненаша. Были и Горазд с женой, оба недовольные, они сидели за накрытым столом. Знахарка-ученица озадачено осматривалась, её поймали на улице и привели сюда для компании. На скамейках еще оставались места. Мальчик подсчитал их и убедился, что все сходится: места были ровно для мамы, папы, его самого и Бояны. Словно окрыленный, он слетел вниз и побежал в сторону мужчины, что стоял спиной к дому и общался с гостем.

– Батюшка-а-а, – завопил мальчик, упираясь в ногу посаднику.

Мужчина гулко посмеялся, подхватил сынишку под руки и поднял на вытянутых руках.

– Ну ка дай посмотреть на тебя.

Весь раскрасневшийся Мальчик смеялся и щурился, дергал ногами и сильно расставлял пальцы в стороны.

– Ну что? Готов получать подарки? – Ненаш быстро закивал.

Отец поставил сына наземь, взял у гостя сверток и достал из него меч. Как настоящий, но меньше. Острый и искусно сделанный. Ножны и рукоять украшены серебром и полупрозрачными белыми камнями, переливающимися разноцветными бликами.

– А как с мечом управляешь покажешь? А то мне тобой хвастались.

Не успел мальчишка налюбоваться подарком, как выхватил его и направил на отца.

– Покажу!

– Какой горячий нрав… ну что ж пойдем, – они отошли в сторону, где стояло чучело, – ну руби врага, – усмехнулся Остромир.

Ненаш, до этого справлявшийся только деревянным мечом, медленными неуклюжим атаками разил цель. Солома осыпалась на землю а руки быстро устали. Но он продолжал, не смотря на отца, не подавая виду, что силы поднять меч уже на исходе.

– Хорошо! – Остромир остановил сына, – очень ладно управляешься для своих лет. Есть чем гордиться. Он ободряюще похлопал ребенка по голове и направился к Горазду переговорить.

А мальчишка замер, он повернулся и посмотрел на двор где было много людей, они все здесь были ради него. И все пришли на его рождению, от чего на сердце стало очень тепло.

* * *

В доме, на втором этаже, горел свет. Уверенность и нетерпение распирали мальчика изнутри. Этот день, его день рождения, казался ему особенным. Вокруг было столько народу, отец подготовил великолепный подарок, и он верил, что сегодня наконец-то встретится с ней. Она спустится, обнимет его нежно и поздравит.

Но сколько бы Ненаш ни оставался за праздничным столом, поглощая угощения и питье, свеча в окне на втором этаже продолжала гореть, и никто так и не выходил на крыльцо.

Мальчик огляделся вокруг и, стараясь не издавать звуков, направился к дому, минуя кусты за спиной Бояны и подкрадываясь к крыльцу. Дверь едва заметно скрипнула, пропуская его внутрь. Свет свечей озарял коридор, и из кухни доносились голоса. Ненашу нужно было действовать быстро, чтобы его не заметили.

Осторожно, на цыпочках, он пробрался к лестнице, поднялся на второй этаж, где свет с первого этажа уже не доставал. Здесь царила таинственная атмосфера, все казалось заснувшим, холодным, но в то же время знакомым, как и в любой другой день. В конце коридора из-под приоткрытой двери на стене играли тени. Мальчик, чувствуя волнение, поправил взмокшие волосы и подошел к двери. Собравшись с духом, он тихо приоткрыл ее. Дверь легко отворилась, и в ответ раздался женский голос:

– Остромир? – Малуша обернулась и было опрокинула бокал с подоконника, но успела его удержать.

В лунном свете, улыбающийся самой счастливой улыбкой, перед женщиной стоял пятилетний сын. Его фарфоровая кожа будто светилась изнутри, а волосы блестели, подобно свежевыпавшему снегу. Напротив него сидела его мать, со свечой и кувшином вина, измученная страданиями, выпавшими на её долю, будто не пять лет прошло с того рокового дня, что изломал её жизнь, а десять или даже двадцать. Болезненно бледная и исхудавшая, с едва заметным в полутени пьяным румянцем на щеках, и преданная мужем и богами. Лицо её осунулось, а когда-то черные самоцветики в глазах обратились углями. Из тени угла сторожевой собакой выскочила Лейка.

– Я сейчас же его уведу, – она в несколько больших шагов поравнялась с мальчишкой.

– Оставь нас, дорогая, – остановила её Малуша.

– Коли велите, – девица слегка поклонилась, отпустила мальчишку и выскочила за дверь.

Немного помаявшись в сомнениях, Лейка собралась с мыслями и пошла во двор.

– Ты…, – после долгой паузы женщина подозвала рукой мальчика ближе, – подойди ко мне.

Ненаша обуяло волнение. Будто на него навалилась гора снега и эта приятная тяжесть заставлял его расслабиться и следовать внутренним побуждениям. Он в миг подлетел к матери, упал на пол и положил руки с головой на её колени. Малуша оказалась даже лучше, чем он мог себе представить: теплая, внимательная, она разговаривала с ним тем самым нежным и спокойным голосом, который он всегда себе представлял.

Подняв его подбородок, женщина стала внимательно изучать лицо мальчика, она не улыбалась и не плакала. Выискивала черты, свои черты и черты своего мужа в этом ребенке, которого видела последний раз так близко только когда вернулась домой после родов.

– Глаза такие же голубые как у отца и подбородок, – она выше подняла лицо мальчика, что тому стало тяжело дышать. Резко перевела руку на волосы, схватила прядь на затылке и потянула её от себя, – а от моего, наверно, волосы. Цвета пепла… который остался после твоего рождения.

– Мамочка, мне больно, – захныкал мальчик.

– Потерпи,– другой рукой она взяла свечу и приблизила её к волосам мальчика, – дай мне рассмотреть тебя.

– Мамочка, мамочка, – скулил ребёнок.

Дыхание её задрожало, время застыло, глаза распахнулись широко. Тонкие губы растянулись в напряженной улыбке. Только одно касание и голова его загорится как спичка и он почувствует хотя бы толику той боли, что причинил. Он заплатит. Дверь отворилась шире и в комнату вошла Бояна.

– Остановись, дочка. Остромир ищет сына, – и Малуша застыла.

Бояна спешно подошла и перехватила свечу. Потом подняла плачущего ребенка и вышла с ним из комнаты. Лейка призраком проскочила на свое место в углу не сказав ни слова. Двор опустел и погас, как развеевшееся от порыва ветра наваждение. Отец ждал в спальне. Он потрепал мальчика по голове перед сном, но тот только шмыгал носом и тер глаза.

– От чего ты плачешь? – но ответа не получил.

Отец улыбнулся и вытер слезы с детских щёк. Про маму Ненаш не сказал ни слова, как и Бояна.

– Ты растешь сильным и сообразительным. Это большая гордость для любого отца, – мальчик все не мог успокоится, Остромир обернулся к Бояне. Та пожала плечами. – знаешь…. я постараюсь видеться с тобой чаще.

Ненаш затаил дыхание, закивал головой и обнял отца отворачивая лицо, а потом быстро откинулся на кровать и укрылся одеялом с головой. Остромир со смехом похлопал по животу сына:

– Так то лучше, – и ушел.

* * *

Обещанию отца не суждено было сбыться. Едва дом отошел от одного праздника, как новое событие принесло радость: Малуша ожидала ребенка. И весь дом закружился в тревожном предвкушении, что стоит одна ночь против месяцев волнительной подготовки. Теперь любой гость с порога справлялся о здоровье хозяйки и будущего ребенка. Все учителя загадывали, кто же будет девочка или мальчик, и все ждали мальчика. Женщины, которые работали в доме, часто ставили свечи и молили то У усмирить свой гнев, то Хо одарить благословением. Остромир, поглощенный делами, нашел лишь мгновение, чтобы поговорить с сыном. Отец извинился и сказал, что дел у него прибавилось, мальчик понимающе кивнул и обнял отца.

Лишь Бояна оставалась верным спутником мальчика в эти дни. Она продолжала приходить к нему, читала книги, учила грамоте и окружала заботой, насколько позволяли её силы и возраст.