– Готовятся напасть? – высказал догадку разведчик.

– Непонятно. Для атаки логичнее было бы вызвать подкрепление. Но мы не знаем о намерениях их хозяев.

– Эх, взорвать бы все эти пещеры к юмноровой бабушке, – мечтательно произнес юноша. – Или это так трудно?

– Уж мы бы давно так сделали, – хмыкнул Мол-Габур. – Но мы понятия не имеем, что произойдет потом.

– Наверное, они всё равно пробьются сквозь завалы.

– Дело не в этом. Ты ведь помнишь ту магическую преграду, через которую не пройти ни людям, ни магам? Ты сам на ней прыгал в Сколладии и Хэфдоуне. Мы так и не поняли ее природу, принцип действия этой чуждой нам магии. А если будет отзеркаливание чар или что-то в этом роде?

– Это как?

– Это когда ты наносишь удар, а в ответ получаешь другой, точно такой же, только раз в десять сильнее. Нам известно подобное чародейство, но на основах магии Гефетрона. Поэтому такие действия могут быть чрезвычайно опасными. Мы не можем рисковать. Так что не получится пока ни подорвать, ни поджечь.

– Ни подтопить, – продолжил Фильт.

– Ни подтопи…

Но тут волшебник вдруг резко подскочил.

– Ты все-таки не столь безнадежен, мой дорогой ученик, как я иногда думаю! – воскликнул Мол-Габур и начал расхаживать по беседке.

– Кстати, а где ваш посох?

– А, оставил в Хэфдоуне, тут он как обычная палка, – отмахнулся маг, продолжая нарезать круги вокруг стола с кофейником и печеньем.

«А в прошлый раз в Сколладию ты его захватил, Наставник», – подумал юноша, наблюдая за необычным поведением учителя. – «Значит, теперь собираешься вскоре вернуться и, скорее всего, со мной. Значит, я увижу Твейлис».

Настроение парня резко улучшилось, и он спросил веселым голосом:

– Так что насчет моей безнадежности?

Мол-Габур остановился и снова сел. В его глазах вспыхивали искорки.

– Ты подал интересную идею, Фильт. Здесь, в Сколладии, мы не можем подтопить пещеры, ибо вблизи нет крупных водоемов вроде моря. То есть будет сразу понятно, что это мы пытаемся обрушить туда воду. А около Сау-Штен море есть. Ты сам заметил тогда, что в самой пещере отсутствует вода. Маленькие струйки в Кру-Штен или Дол-Штен – это ерунда, а огромные потоки? Если должным образом составить заклинание, то, возможно, они не смогут разгадать, что это не водная стихия сошла с ума, а мы ее подтолкнули. Понимаешь? Надо срочно связаться с Мудрейшими. Посмотрим, что они скажут. А отзеркаливать эти чары некуда – разве что обратно в море, в чем нет никакого смысла.

Старый маг выглядел очень возбужденным и даже взял печенье с блюда.

– И да, Фильт. В награду за оригинальную мысль сообщаю тебе, что твоя ненаглядная Твейлис идет на поправку значительно быстрее, чем предполагали лекари.

– Отличная новость, Наставник! – воскликнул юноша, и теперь пришла его очередь расхаживать по беседке.

Вдруг он остановился и с подозрением посмотрел на волшебника.

– Скажите-ка, а если бы я не подал эту идею с потопом, вы бы ничего не сказали про Твейлис?

Мол-Габур развел руками:

– Прости, Фильт, я просто забыл.

Кафтелию в эти дни поливало дождем. Осень старательно затягивала свое царствие, не желая отдавать город во власть грядущей морозной хозяйке, хотя ей приходилось это делать из года в год, из века в век. Однако она каждый раз упорно сопротивлялась, словно веря в то, что настанет время, когда ее господство станет вечным.

Улицы столицы к вечеру оказывались пустыми, лишь иногда можно было заметить случайного прохожего с зонтом, торопливо спешащего по разлившимся лужам в теплое и сухое жилище. Фонари скудно освещали мокрые мостовые Кафтелии, а затянутое тучами небо не могло порадовать глаз ни россыпью звезд, ни сиятельным явлением Лоуфели и Квиззты.

На южной окраине столицы не нагревающееся даже в жаркую погоду озерцо бесстрастно принимало в себя новые потоки холодной воды. Разбитый вокруг него парк выглядел сейчас изможденным от дождя, промокшим и продрогшим, почти мертвым. Незащищенные от ливня скамейки безропотно впитывали бесконечную влагу, и только одна из них оставалось сухой. На ней сидела закутанная в плащ фигура в низко надвинутым капюшоне и раскладывала пасьянс.

Карты выстраивались в стройные ряды, уютно чувствуя себя на сухой поверхности. Реймиз (а это был он) сделал едва заметное движение рукой, и часть колоды плавно переместилась в его карман. Перед глазами колдуна остались только старшие карты. Волшебная колода показывала лица людей и магов, которые были как живые, и с ними даже хотелось поговорить.

Четыре туза. Запад. Север. Юг. Восток. Они только так выпадали на Гефетроне и никогда не менялись.

Четыре короля. Мол-Габур. Звездочет. Верховный маг. Сколлад Третий. Верховный был загадкой не только для местных волшебников, но и для Реймиза. Был ли он действительно чародеем? Если да, то каковы его силы, его возможности? Или он обычный человек, которому сильно продлили жизнь, и он просто морочит всем голову?

Четыре дамы. Одна из них, безусловно, Сельвьенна. Другую Реймиз тоже знал. Хэфдоунская Дева. Но две остальные так и не открыли свои лица на Гефетроне, сколько колдун ни тасовал колоду. Кто они? Играют ли важную роль во всей этой истории? Почему карты не показывают их?

Четыре валета. Кальникл, Фьюкл, Лэрмис и Кливорт. Из них Реймиза больше всего интересовал Лэрмис. Талантливый маг. Не прост. Не поведется на всякую ерунду, как другие. К нему нужен особый подход.

И, наконец, джокер. Эта карта пока ни разу не открылась на Гефетроне. Как будет сегодня? Через пару мгновений на Реймиза смотрел с довольной и сияющей улыбкой королевский разведчик Фильт. Колдун сжал губы.

Мальчишка, опять вокруг тебя всё вертится. Кто же ты такой?

Гефетрон оказался крепким орешком. Когда к твоим ногам – точнее, к ногам того, кого Реймиз был вынужден называть Повелителем – падают миры, то сначала ты упиваешься властью и могуществом. Но скоро становится скучно. Хоть бы кто-нибудь стал бороться, оказывать сопротивление. В чем тогда сладость подобных побед? И вот, наконец, этот странный мир, где впервые на памяти колдуна шествие Повелителя застопорилось, забуксовало. Здесь имелся столь мощный источник магической энергии, что даже Повелитель не рискнул пока приблизиться к нему, дабы обрубить все магические потоки и сделать местных волшебников бессильными. Хотя Конструкторы смогли-таки использовать часть его силы, пробудив Ливьяса. Однако Мол-Габур и так называемые Мудрейшие не сплоховали, и это Реймиз не мог не признать.

Мудрейшие раздражали его. Почти всех магов Гефетрона он видел в других мирах. Они исчезали по чьему-то непонятному приказу как раз перед очередной триумфальной победой Повелителя, и Реймиз догадывался, что им потом частично стирали память, и в новый мир волшебники приходили как в свой первый, где готовили появление людей. Это повторялось раз за разом, но нигде маги не оказывали никакого отпора Повелителю и его слугам. Пока дело не дошло до Гефетрона. Но вот Мудрейших Реймиз ранее никогда не встречал, и пробиться в Хэфдоун так, как он привык это делать в других мирах, он еще не смог. Связь с северной страной была, но колдуна она не устраивала из-за хрупкости, ненадежности и непостоянства.

На Гефетроне словно сошлись все важнейшие узлы. Непонятные Мудрейшие. Таинственный Верховный. Мощнейший источник энергии. Человеческий маг. Дремлющие здесь тысячелетиями магические существа неимоверной силы, и морской змей лишь один из четырех. Других тоже надо было найти и разбудить. Реймиз сам хотел этим заняться и не подпускать снова к данной работе Конструкторов.

Он недолюбливал Конструкторов. Где их подцепил Повелитель, Реймиз не имел ни малейшего понятия: когда он влился в его свиту, они уже были с ним. Он не доверял всем этим безмозглым ходящим и летающим механизмам, в которые их создатели накачивали свои команды. Хотя с Ливьясом у них получилось ловко. Но колдун считал, что в бою надо полагаться либо на старую честную сталь, либо на магию. Вот они не подведут. В битве всё зависит от тебя, твоих знаний и умений, твоего опыта и твоего оружия, обычного или магического. А вся эта машинерия была, с его точки зрения, ненадежна. Как можно доверять механизмам, где может сломаться какая-то одна шестеренка, после чего они превращаются просто в груду бесполезного железа? Да и самостоятельно соображать они не в состоянии. Правда, Реймиз признавал, что сам бы он не смог послать Сельвьенне такой поток образов и мыслей, как это сделал один из Черных Титанов, после чего дамочка окончательно потеряла рассудок, и ее можно было брать голыми руками.