Он отступил назад и принялся разминаться.
– Эх, как же давно я не владел телом, – сладостно проговорил Натан. – Кстати, спешу сообщить. То ничтожество, что ты назвала Нейтам, это не тот, о ком ты думаешь. Как, впрочем, и я. Тело может и его, а вот сознание, – потягиваясь, он растянул последнее слово. – Увы и ах. Не знаю почему оно его покинуло и как, но свято место пусто не бывает. И вот он Я! – радостно воскликнул.
– Я не понимаю, что ты имеешь ввиду? – вновь вопрошала девушка, наблюдая за тем, как он неестественно выгибает своё тело.
– Всё-таки тупая, – разочаровался Натан. – Я и тот второй, мы не Нейтан. Мы не знаем, даже кто он такой.
– Диссоциативное расстройство идентичности…
– Так вот как это называется. Спасибо, буду знать.
– Это неважно. Пойдём домой, Нейт! – решительно ответила Лотти, взяв его за руку.
–Я НАТАН, ИДИОТИНА! – он внезапно рассвирепел и отвесил девушке пощёчину. – Я никуда с тобой не пойду! Мне в вашем милейшем зоопарке места нет.
Хлесткий удар оставил красное пятно на её чистом лице. И жгучая боль медленно поползла по всей его левой части.
«Не причиняй ей боль, Натан!» – прозвучал голос в голове.
– ЗАТКИНСЬ, НЕЙТ! ИНАЧЕ В ФАРШ ЕЁ ПОРУБЛЮ!
– Мы поможем тебе, обещаю!
Лотти продолжала стоять на своём. Она встала во весь рост и выдвинула грудь вперёд – сделала всё, чтобы скрыть малейшие признаки страха.
– Поможете? – поразился он с глухим смешком. – А где ты была раньше, дорогая моя? Знаешь, мне хоть и не известно, что было с твоим Нейтам до того, как появился я. Но логично думать, что я родился, когда ОН умер. В таком случае… ОН УМЕР ВО ТЬМЕ! НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВУЯ, НЕ ВИДЯ И НЕ СЛЫША! Стоило мне родиться, а я уже думал, что мертв… Нет. Не так. Я не был уверен даже в факте собственного существования. Ведь всё вокруг было бессмысленным, – он подошел к ней ближе, и в какой-то момент уже упирался прямо ей в нос. – Тьма, тьма и лишь ОНА! А где ты была, когда истинный Нейт умирал? Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ, ШАРЛОТТА?! ГДЕ ТЫ БЫЛА, КОГДА МЫ УМИРАЛИ?!
Волна эмоций накрыла его с головой. Они бурлили в нём в самого рождения, желали выбраться наружу и покрыть собой всякого, кто окажется рядом. Неважно друг ли он, незнакомец, любимый или враг. Всё, что не является им, априори заслуживало наказания, априори было враждебным. Так он считал. И по указке этого наваждения ненависти он накинулся на Лотти. Натан ухватился за её рыжие волосы, прижал к стене и сдавил горло ладонью с длинными пальцами. Сдавил так сильно, что дышать стало трудно.
– ПОМОЖЕШЬ?! НЕ СМЕШИ! СЕБЕ ТО ПОМОЧЬ НЕ В СОСТОЯНИИ!
«Натан, остановись прошу! Не делай глупости. Она помогала нам! Она заботилась о нас!»
Но гнев его был неумолим и неутолим. Слова вразумления не касались его разума.
– Хочу убить, убить, убить, – твердил он. – Люди не заслуживают права жить. Они даже не способны оценить его. Пусть они познают то, что познали мы. Разве я не прав, Нейтан?! Хоть кто-нибудь протянул нам руку помощи просто так? Просто за то, что мы живой человек? Нееет. ВСЕМ БЫЛО ПЛЕВАТЬ! Они проходили мимо, они ругались, насмехались и нападали. Причиняли нам боль! Она такая же, Нейт. Как ты не поймешь… Мы ей не важны, ей тоже плевать! Она помогала нам только из-за нашего тела. Если бы у нас было другое тело, она бы тоже прошла мимо! БУДЬ ПРОКЛЯТ ЭТОТ НЕЙТ! Лучше бы он окончательно сдох, и мы не родились!
Его голос по первой казался таким озлобленным, но в глубине его чувствовалась печаль. Одиночество. Страдания. Несправедливость. Жестокость. Лотти схватила их, провела через себя, и оттого заплакала. Заплакала, поняв, что Нейт и Натан это не две «другие» личности. Не личности на пустом месте. Они суть своей тот самый оригинальный Нейт, разделенный надвое. Они оба проявления тех состояний, что бродяга скрывал всю свою жизнь. Может, не намеренно, но скрывал. Страх загнанного в угол Нейта. И гнев отчаявшегося Натана. В тот момент Лотти протянула к его лицу свои руки, ласково коснулась и ответила:
– Прости меня, Нейт… я не знала, как ты страдал… прости…
Слёзы сожаления окропили её глаза. Сожаления о детстве, в котором Нейт оставался одинок, даже будучи с ними. И сожаления о настоящем, где он такой же одиночка, переживший страшные муки.
– Умоляю тебя, Нейт. Прости меня…
– Я ЖЕ ТЕБЕ СКАЗАЛ, ЧТО Я НАТАН! ТУПАЯ ТЫ ДЕВЧОНКА!
Он завопил, собирался ударить её со всего размаху. Лотти сгруппировалась, приготовившись принять удар.
«Не трогай», – прозвучал неизвестный и холодный голос.
И Натан остановился. Задрожал в ужасе. Он отдернул руку назад, сам не понимая, что произошло. Голос испугал его. Он был властным не только над телом, но и духом. Один приказ, и всякое намерение потеряло силу. Никогда Натан не испытывал такого трепета перед тем, что было выше его, одновременно быв его частью. Он отошел и медленно скатился по кирпичной стене, свернувшись калачиком. Утратив контроль, казалось он потерял и самого себя.
Нейтан и Натан – две стороны одной медали – два сознания, делящие одно тело. Мыслящие и поступающие абсолютно по-разному. Они родились в одной среде… в той самой камере. И ко тьме они приспособились по-своему. Пусть они были не похожи, но была черта, объединявшая их. И это было чувство собственной ущербности как человека. Они оба были не уверены, что существуют, ведь до выхода в свет не было никого, кроме них самих, не было никого, кто бы сказал: «Ты есть».
«Я существую, пока существуют те, кто меня наблюдают. Если их нет, то нет никаких оснований полагать, что я есть».
Парень замкнулся в себе. Головные боли наступили внезапно, они рвали его, разбивали осколки нецелого сознания, высвобождая нечто, что прячется внутри. Лотти при виде испуга в его глазах подошла поближе, приобняла и нашептала:
– Все будет хорошо, Натан. На этот раз я спасу тебя.
Проговорив это, она трясучими руками сдавила за спиной кортик. Не только Натан боялся происходящего. Лотти сама была в ужасе. В-первую очередь от себя.
«Неужели я хотела убить Нейта?», – подумала она, пребывая в шоке.
Страх вытащил наружу тот самый инстинкт, что есть в каждом человеке. Ещё немного, и Шарлотта выпустила бы в мир своего Натана, которого тщательно скрывала в закромах подсознания. Она убрала кортик за пазуху и увела бродягу в приют. Тот смиренно последовал за ней снова потерявшись в реальности. Он не сопротивлялся, не говорил, он словно начал жить на автомате.
Уже дома Натана она усадила на диван. Он по-прежнему молчал и смотрел в пустоту. Оба сознания находились в размышлениях, они пытались понять суть третьего голоса, силу которого ощутил даже сокрытый Нейт. Когда в приют вернулась Эли, Шарлотта рассказала ей о случившемся. Лотти была в смятении, она не ожидала познать эту сторону Нейта, как и не ожидала увидеть схожее в себе самой. Её тревога прослеживалась в хаотичном движении зеленых глаз и неразборчивой, даже торопливой речи.
– Какой ужас! – воскликнула Диш, дослушав рассказ. – На этих гадов нужно срочно доложить в СОГ! Хотя слишком мягко, я сама с них спесь спущу!
– Успокойся, – заговорил Стёпа. – Им и так досталось от этих двоих. Больше носу не высунут. Где мама в такой то час?
– Ещё утром она уехала в центр секты А̀нима в Коме, – ответила Лотти, свалившись без сил. – Хочет заключить договор об объединении общин. Вернется только через пару дней. Ума не приложу, что делать… Эли, может отвести его к психологу, психотерапевту… да к кому-нибудь?
– От душевных болезней лекарство не так-то просто найти. Если к вечеру ему не станет лучше, так и поступим. Позвоню Фарлю спрошу, есть ли у него специалисты на примете.
На фоне их беседы с отрешенным видом сидел Натан.
– Эй, Нейт, можешь вернуть контроль. Я устал.
«Давай лучше ты».
– Что? Ты хочешь, чтобы управлял я? Обычно ты не такой щедрый.
«Да. Думаю, тебе это пойдет на пользу. Хоть пыл утихомиришь. Не беспокойся они примут тебя. Лотти ведь уже назвала тебя Натаном. Она признала, что ты есть. К тому же у тебя было не так много опыта в общении, подучишься за одно. И-и… я хочу поразмыслить кое над чем. Или вернее сказать, переосмыслить».
