Аромат немытых ног и давно нестираных носков разошёлся по всему залу ожидания. Выжившие заворчали, кто-то даже закашлялся. Дед снял носки и убрал в целлофановый пакет.

– Забирай.

– Что? – Сережа подумал, ему показалось.

– За ружье ты мне гарантируешь место на станции в любой день, вернее, ночь, – решительно произнес Дмитрий Иванович. – Даже если народу будет как сельдей в бочке, кого-то выпроводишь, а меня впустишь. Ну как? По рукам?

– По рукам, – ответил Сережа и взял оружие в руки, чтобы рассмотреть получше. – А патроны?

– Патроны принесу через неделю, не раньше, – зевая, ответил дед и лег на спину. – Только их придется купить, я возьму под свою ответственность несколько пачек, благо имею какую-никакую репутацию, а ты пока думай, чем за них будешь расплачиваться.

Сережа одобрительно кивнул.

– Ну вот и славно, – дед повернулся на бок и укрылся покрывалом. – Мне, знаешь ли, лишний вес всегда в тягость, стар я уже.

***

Утром Дмитрий Иванович ушел рано. Не завтракая, схватил свой рюкзак, разбудил Сергея, чтоб тот открыл ему дверь, и драпанул вдоль рельс.

После случая с Машей парень теперь не оставляет ключ в замочной скважине, а, продев веревку, вешает себе на шею. К обеду пришел Борис Валентинович, злой и уставший. Мужчину ночь настигла в дороге, и пришлось спать под открытым небом. Сережа не смог скрыть своей радости и показал ружье напарнику.

– Отличная вещь, – Борис взял в руки оружие, осмотрел с двух сторон и прицелился в одиноко висящий патрон для лампочки на потолке. – Где взял?

Сергей ему всё рассказал. Борис недовольно покачал головой и с подозрением в голосе произнес:

– Что-то тут не так. Я бы не доверял челнокам. У них на уме одна нажива. Любого продадут ради хорошего навара. Ну, коли оружие уже у тебя и, как по мне, в прекрасном состоянии для своих лет, научу тебя из него стрелять и чистить. Более того, раз уж мы напарники, помогу расплатиться за патроны. Потом вычту из твоей доли со следующей ходки.

От слов Бориса Валентиновича настроение у Сережи поднялось еще больше. Парень вышел из станции на перрон в виде нескольких железобетонных плит и уставился вдаль, где рельсы сливаются в одну маленькую точку.

Уже неделю идут дожди. Небо заволокло беспросветно тучами. Новые выжившие на станцию не приходили, а старые не уходили. Кому охота в такую погоду куда-то идти? Вот и сидят, разговоры разговаривают да последние крохи доедают.

Сережа то и дело мотался в лес, накинув старую ветровку с капюшоном. Пилил сухостой и собирал старые, давно обломившиеся ветки. Связывал валежник верёвкой, Борис Валентинович научил парня быстро делать удавку специальным хитрым узлом и тащил на спине на станцию. Складывал сушиться возле печи, часть закидывал сразу, дрова шипели, но потихоньку горели.

– Надо бы, Сережа, кирпичами обложить печурку, – ворчал Борис, перелистывая страницу журнала. – Дольше тепло будет держаться. Зима наступит, не заметишь, как быстро.

– Где же их взять-то, Борис Валентинович? – ответил Сергей. – В доме, что за станцией, я видел, парочка валяется.

– Эээ, нет, белые не пойдут, – с умным видом знатока возразил Борис. – От них, говорят, голова болит, нужен красный кирпич из глины, который.

Борис отложил журнал в сторону и добавил уже тихим голосом:

– Я бывал в этих краях в детстве часто, так вот неподалеку есть пионерский лагерь. Ну как есть, был в советское время. В начале девяностых его закрыли и благополучно растащили. Так вот бараки там деревянные были и, конечно же, сгнили, а вот столовая, я точно помню, из кирпича, и печь внутри кирпичная была. Можно сходить, как дожди пройдут, и глянуть. Печь по-любому развалилась, просто бери кирпич и тащи.

– Сходим, – одобрил молодой человек.

***

Входная дверь станции была металлическая, утепленная изнутри деревом и листом толстой фанеры. Раньше роль замка выполняла обычная задвижка, крепления которой часто не выдерживали случайных резких рывков, и она несколько раз вылетала, пока не установили настоящий накладной замок. Прежние постояльцы скинулись и заказали его на станции Ерелино, что в восьми километрах в сторону города В. Доставил его знакомый челнок и сам же врезал, просверлив ручным коловоротом железо под болты.

Громкий стук в эту дверь и разбудил Сережу. Парень любил покемарить после обеда на лежанке в своей комнате и на часик выпасть из реальности.

Молодой человек проснулся и поначалу не мог сообразить, приснилось ему или действительно кто-то постучал. Дверь в его каморку приоткрылась, и в образовавшемся проеме появилась голова Бориса.

Сережа встал и быстро подошел к заколоченному окну, чтобы посмотреть через щель на гостей.

– Кто там? – спросил шепотом Борис Валентинович, хотя сам до этого уже посмотрел.

– Солдаты, – также тихо ответил Сережа. – Какие солдаты? Ты еще скажи, спасателей за нами выслали, – протараторил мужчина.

По ту сторону двери стояло четверо высоких широкоплечих парней, на вид действительно похожих на военных. Флисовые куртки и брюки цвета хаки, ботинки с высокими берцами, бронежилеты, разгрузки, накидки от дождя, каски, подсумки, за спинами рюкзаки, а самое главное – автоматы в руках.

Стук повторился, и раздался голос:

– Открывайте, мы знаем, что вы там.

Сережа взглянул в глаза Борису Валентиновичу, ища в них поддержку.

– Не смотри так, – Борис сел в свое кресло, видимо, чтобы сразу обозначить незнакомцам, что оно его. – Мой пистолет в схроне, никогда не беру на станцию. На твоем месте я бы открыл, но решать тебе. Ты смотритель и отвечаешь за станцию.

Сергей глубоко вдохнул, набрав в легкие воздух, как будто собирался нырять в воду, и резко выдохнул:

– Кто?

– Меня зовут Кабан, а это мой отряд, – раздался голос снаружи. – Не бандиты мы.

– А выглядите очень даже опасно, – продолжил Сергей, стараясь делать голос как можно грубее. Со стороны это выглядело комично.

– Послушай, парень, – произнес Кабан. – Если бы мы имели умысел ограбить вас, то эта дверь была бы не помеха. Мимо идем, долго в пути и хотели отдохнуть, а у вас вроде как тепло и сухо. Вон и дымок из трубы идет. Посидим и дальше рванем. Открывай.

– Откуда путь держите и куда? – спросил Сережа.

– С соседней станции идем из Ерелино, а вот куда – не скажу.

– Ерелино не соседняя, ближайшая в трех километрах, а эта в восьми. Мне дядька Митя рассказывал.