За каким хреном?!
«Не паникуй, замедлись, обдумай все», – прозвучал в голове совет мамы. И я последовала ему, стараясь сдержать срывающееся дыхание.
Итак. Сейчас явно состоялся ритуал. Видимо, мьаривы не успели сообщить мьаривтасу, что на их языке я говорю на двоечку с натяжкой. Пару слов я поняла, но даже общей сути не уловила!
Хотя цель происходящего предельно ясна. Он протягивает мне оружие, и я должна его взять. И это означает что-то важное для всех! И, похоже, никто не шелохнется, пока я это не сделаю.
Я нерешительно потянулась к кинжалу… и тюк одежды выскользнул из моих дрожащих рук, с влажным шлепком приземлился у ступни мьаривтаса. Как по голове его не ударил или по колену – удивительное дело!
Мое лицо запылало, словно его снова взялся лечить Маритас. Никто не шевелился. Вокруг царила гробовая тишина, и для полноты идиотизма ситуации не хватало только треньканья насекомых, которые заменяют сверчков в этом мире!
Время застыло, предоставляя стыду вечность, чтобы сожрать меня заживо. Я совершенно не представляла, что делать дальше! Схватить кинжал и бежать на другой конец света? В идеале – не брать и провалиться сквозь землю! Или…
Первым сдался Драха. Он беззвучно засмеялся, содрогаясь всем телом. Рядом с ним уперся ладонью в землю Аик. Маритас прижал к губам кулак. А следом сдала позиции выдержка остальных всадников. Даже Кхар Джахар басовито расхохотался!
Я перевела растерянный взгляд на Акха Джахара и едва не задохнулась от возмущения!
Плечи мьаривтаса мелко вздрагивали. Он прижимал кулак к губам, заглушая смех.
Нет, провалиться под землю больше не казалось идеальным выходом из ситуации. Идеальным было не оказываться в лодке Харона! И никогда не встречать этих красавцев!
– Mar mõrí…
Акха Джахар взглянул на меня исподлобья. На голубых радужках мерцали белые искорки.
– Tükaráh in gahtár. Avrís e saís. Aha im gaheerás saík e saíks mãrívs.
Я попыталась пошевелиться, но тело словно окаменело. Акха Джахар понял это… или задолбался ждать ответных действий! Он поднялся с колена и выпрямился, возвышаясь надо мной. Ласково улыбнувшись, взял меня за руку, вложил в пальцы кинжал, сомкнул их вокруг резной рукояти и накрыл своей прохладной ладонью. Погладил тыльную сторону моей кисти большим пальцем и прошептал:
– Ahrá sar muduá sas var kal…37
Рыдания сдавили грудь.
Он рад со мной познакомиться…
Мьаривтас окинул меня долгим взглядом, в котором помимо теплых чувств читалось облегчение человека, который долго к чему-то стремился и наконец ценой тяжких усилий и ужасных страданий достиг желаемого.
– Sas var vailaárh laghád. Mar jü laghád, mõrí!
Слезы прорвали оборону и потекли по щекам.
В его голосе столько трепета, а я…
– Я не поняла большей части того, что ты сказал.
Мьаривтас застыл, услышав незнакомую речь. Улыбка медленно сошла с его лица.
Глава 5
Акха Джахар быстро взял себя в руки, приобнял меня и со спокойным видом – словно ничего необычного не произошло! – подвел к всадникам. Между ним, Гардахом и Кхар Джахаром завязался долгий разговор.
Остальные мужчины отошли к шатрам и о чем-то тихо переговаривались, то и дело заливаясь смехом. Блондин выписывал в воздухе восьмерки двумя короткими мечами, а голубоглазый новичок начищал странное оружие – длинное древко с прикрепленными к обоим концам широкими клинками, смотрящими в разные стороны.
Память услужливо подсказала: это глефа38. Откуда вытащила название – черт его знает! Видимо, оттуда же, откуда и название меча Аика.
Я зябко куталась в плащ и пыталась унять слезы, которые продолжали течь по щекам. Почему плакала – не знаю. Возможно, перенервничала. А может от обиды на судьбу. Или на Харона, который не потрудился вложить в мою голову местный язык, прежде чем отправил в другой мир.
Ну какое же гадство! Только я привыкаю к ограниченным ресурсам и возможностям, прикладываю усилия, чтобы исправить ситуацию, и у меня начинает получаться, как мир усложняет задачу, и я снова обнаруживаю себя совершенно никчемной!
И зачем мне его спасать, этот жестокий, ехидный мир?! Да сгори он в адском пламени!..
Я мотнула головой, отбрасывая волосы с лица. Акха Джахар тут же подхватил длинные пряди и осторожно заправил мне за ухо. Я невольно вздрогнула от его прохладного прикосновения, но он не обратил внимания. Или сделал вид…
Судя по тому, как Гардах поглядывал на меня во время своей долгой и непонятной речи и рисовал пальцем в воздухе схемы, то и дело указывая за спину, он рассказал, как его отряд нашел меня. Потом слово взял Кхар Джахар. О чем он говорил, я не понимала. Судя по постоянно мелькавшему в разговоре мьори – про меня.
Мьори. Мьарив. Мьаривтас. Мы точно как-то связаны. И если связь между всадниками я могла объяснить, понаблюдав за их взаимоотношениями, то мою к ним принадлежность – нет. Но я обязательно все выясню.
КОГДА РЕВЕТЬ ПЕРЕСТАНУ!
Я зло вытерла щеку, опасно взмахнув кинжалом. Акха Джахар тихо засмеялся, перехватил меня за запястье и сам осторожно стер слезы с другой щеки. Подался вперед, словно хотел поцеловать в лоб, но остановился и прошептал:
– Mar mõrí…
Я едва не застонала от отчаяния. В его голосе столько трепета! А я понятия не имею, почему он так говорит, почему смотрит с болезненной нежностью! И зачем кинжал вручил, встав на одно колено!
Мьаривтас взял меня за руку и повернулся к собеседникам, поглаживая тыльную сторону моей кисти большим пальцем. От его прикосновений по коже растекалась прохлада, и я задумалась над этой особенностью.
Желтоглазый Гардах согревал, красноглазый Маритас обжигал, а голубоглазые Кхар Джахар и Аик охлаждали прикосновением. Это точно связано с их магией. Видимо, Акха Джахар тоже… снежный маг? Зимний?
Как же мало у меня сведений…
Я украдкой посмотрела на Драха. Он весело смеялся над словами блондина, но, почувствовав мой взгляд, повернул голову. На миг в его глазах снова мелькнул ужас. Всадник виновато улыбнулся, но выдавить ответную улыбку я не сумела и отвернулась.
Акха Джахар ахнул и посмотрел на меня со смесью испуга и восхищения, когда Гардах что-то сказал ему.
– Mar mõrí!
Я шмыгнула носом и хрипло выдавила:
– Мальт… льаса́хт.39
Свободная рука мьаривтаса поднялась и замерла, словно он хотел дотронуться до моего подбородка, но передумал.
– Avür bagaúr. Mar avür jü bagaúr!
Я взглянула на Кхар Джахара. Мой учитель коснулся кончиками пальцев груди у сердца и сжал кулак, глядя на меня с гордостью.
Багау́р значит сильная? Нет, скорее, храбрая. Или смелая.
Мьаривтас указал на мою правую руку и что-то сказал, растерянно взмахнув ладонью. Потом продемонстрировал свою татуировку. Замысловатый узор из переплетенных языков пламени и морозных рисунков, какие появляются на окнах зимой, обвивал его мизинец, растекался по тыльной стороне кисти и убегал под манжету черной рубашки.
Кхар Джахар задумчиво хмыкнул.
– Ah malt salís mõrí?40
В груди заворочалось дурное предчувствие.
«Она не мьори», вот что он сказал. Точнее, спросил.
В виски вдавились невидимые ледяные пальцы. Акха Джахар словно почувствовал мое усилившееся волнение, обнял одной рукой за плечи и заглянул в глаза с непоколебимой уверенностью.
– Nin. Sãr rüfáht úa.
Он коснулся пальцами своей груди возле сердца.
– E úa.
Коснулся точки чуть ниже солнечного сплетения.
Кхар Джахар медленно покачал головой.
– Zün, avür malt kü…
Акха Джахар вскинул подбородок и резко оборвал его:
