Зевать тянуло уже сейчас.

– В девять тридцать – первое занятие в первом корпусе, – продолжила я озвучивать пустому холлу, – аудитория триста двадцать. И что это у нас? Вводная лекция. Загадочно. Во что нас будут вводить?

Мне никто не ответил. Читать дальше сил не осталось. Выпили мы с девочками всего по три капли на каждую, больше раззадорившись от разговора, чем от «эликсира» Лиссы. Теперь же меня со скоростью вагона метро накрывало усталостью.

Я развернулась и понесла свое засыпающее тело на шестой этаж.

За день произошло столько событий, что я вполне могла уснуть прямо на лестнице, устроившись на ступеньке, как на подушке. Бабушка иногда рассказывала, как маленькой я засыпала в самых странных позах в самых неподходящих местах.

Вспомнив про бабулю, я моментально проснулась и решила написать ей письмо. На свой этаж взлетела со скоростью ветра, по изогнутому коридору домчалась до своей комнаты и уже внутри вооружилась листом бумаги и ручкой.

И только я собралась начать письмо, как на весь этаж, пробирая до костей, раздался одинокий гитарный аккорд. Я замерла, не веря своим ушам, потом перевела взгляд на будильник, что был среди выданных нам вещей, и хмыкнула. Стрелка при мне дернулась и перевалила за полночь. Решив, что почудилось, я вернулась к письму и даже вывела первое слово, когда звук повторился. Ручка в моих пальцах дернулась, и «у» в слове «Здравствуй» обзавелось несоразмерно длинным хвостиком.

– Это еще что за черт? – выдохнула я, когда звук повторился в третий раз, а потом я с нарастающим раздражением узнала проигрыш из песни одних довольно хорошо известных мне рокеров.

Для ночи, общаги и Академии магического искусства сие никак не подходило. А со мной, звереющей с каждой секундой все больше, не сочеталось и подавно.

Несколько минут я пыталась писать под пробирающий скрежет истязаемых струн, потом плюнула и улеглась, надеясь уснуть. Но спустя полчаса сон не пришел. Пугливый он.

Я зарычала и села, укутавшись в одеяло, прикрыв им уши, но даже сквозь слои ткани звуки пробирались и отдавались звоном в желудке.

– Ты издеваешься? – обращаясь к двери, уточнила я.

Вставать и идти чинить разборки не хотелось, но я собрала волю в кулак, туда же сунула швабру и с ней наперевес отправилась на поиски полуночного гитариста.

Под резкие пилящие звуки я кралась по коридору, приникая ухом к каждой двери по обе стороны, пока не добралась до таблички с единственной различимой цифрой «шесть», остальные покрывал слой копоти.

Источник моих мучений расположился именно за этой дверью. Хмуро проверив, насколько крепко привинчена насадка швабры, я уверенно взялась за ручку и практически просочилась в комнату. Ее обитатель меня заметить не успел, и я со злорадством нависла над увлеченным игрой Шишенем.

Сдерживаясь, чтобы гаденько не захихикать, я решила попугать Шиша и, сдернув с одной из кос резинку, накрутила ее на ручку швабры. После чего, зажимая рот рукой, очень осторожненько пощекотала ухо гитариста пушистым украшением резинки.

Шишень замер, отдернув руку от струн. Я собралась было стукнуть его по плечу шваброй, но не успела. Меня перехватили и скрутили раньше, чем я смогла понять, что происходит. Я вякнула и прижала к себе швабру, таращась на нависшего надо мной мага. Ситуация получалась странной: я на полу, в обнимку со шваброй как с единственной защитой, а Шишень – надо мной.

– Ты! – выдохнул он, разглядев меня.

– Ты чего? – опешила я и ткнула Шиша в грудь шваброй. – Дерешься…

Тут я преувеличила немного, потому что не почувствовала ни боли, ни испуга, но и столь стремительной реакции не ожидала. Люди так не двигаются…

– Что ты тут забыла? – хмуро спросил Шишень, садясь на пол и скрещивая руки на груди.

– Всего лишь шла настучать кое-кому по кумполу, чтобы крышечка в сторону съехала и мозги проветрились, – не менее хмуро проскрежетала я, садясь и не отпуская швабру.

Сосед по этажу не ответил, только смерил меня взглядом, от чего тут же захотелось одернуть коротенькие розовые шорты и белую майку с котиком на животе, но я независимо фыркнула и вздернула нос.

– Ты злая, – заметил Шишень, при этом сверля меня буравчиками карих глаз.

– И почему все говорят, что я злая? – философски усмехнулась я. – А как же такие мои замечательные качества, как саркастичность, язвительность, упрямство… И чертовское обаяние?

– Отрицательные? – со смешком уточнил маг.

– Почему? – искренне удивилась я.

– Ведьма… – одними губами произнес Шишень и прошипел: – Так чего хотела?

– Ночь, если ты не в курсе, – сообщила я, нравоучительно вздернув бровь. – И все хорошие маги должны вести себя тихо.

– А иначе? – осклабился Шишень, подталкивая к мысли, что уж он-то точно не хороший.

– А иначе придет одна злая ведьма… и тебе будет мало места на этаже. – Я вскочила и направилась к двери.

Маг фыркнул, перехватил гриф гитары и резко ударил по струнам. Я сжала зубы и направилась к двери, но вместе с новым резким звуком мое терпение лопнуло.

– Издеваешься? – возмутилась я, разворачиваясь.

Шишень не ответил, отвернулся и сел обратно на стул, извлекая из гитары еще более жуткие звуки. Я зарычала, сжала швабру в руке и потребовала:

– Прекрати! Что тебе мешает днем играть?

Шишень сделал вид, что меня в комнате нет. Я зашипела и приложила рукояткой ему по макушке, не сильно, но основательно.

– Эй! – Маг вскочил и зло на меня уставился.

– Попроси сначала поставить тебе звукоизоляционные чары, а потом делай что хочешь. – Я поджала губы.

– Дверь там. – Шиш указал мне направление, глядя так, что я должна была упасть замертво, но я лишь фыркнула и вздернула бровь, как бы бросая вызов.

– Малявка…

Я обиделась. Ну и что, что я ниже ростом? Это не повод!

И кто сказал, что самое грозное оружие в руках женщины – сковорода? Он не прав! Женщина сама по себе куда опаснее любого предмета, которым она может в вас бросить. А самая большая мужская глупость – спровоцировать девушку на бросок.

Я перехватила швабру поудобнее и запустила ею в мага. Тот ничего подобного не ожидал, но закрыться успел. Гитарой. Швабра отлетела в сторону, а струны кудрями завились к розетке и колкам. Шишень уставился на гитару, я зажала рот рукой и попятилась к двери.

– Стой! – рявкнул он, заметив мое отступление.

– Не-а! – пискнула я и выскочила из комнаты.

– Стой! – Маг рванул за мной.

– Отстань! – взвыла я и, теряя тапки, помчалась по коридору. – Отстань!

– Ведьма! – рыкнул Шиш.

– От мага слышу! – как ругательство, выпалила я и захлопнула дверь у него перед носом, тут же упершись пятками в косяк. – Уйди! Ко мне нельзя!

– Открывай, – угрожающе велел Шиш, дергая за ручку.

– Эй! К девушке нельзя врываться! – вякнула я, соображая, как забаррикадироваться от мага.

– Открой!

– Эй, уйди, сам же шумел, а теперь я у тебя виновата! – взвыла я. – У тебя совесть есть?

– Есть, – плотоядно подтвердил Шишень, – но у нее нет права голоса.

Я сопела и пыхтела, но грубая мужская сила победила. В итоге, когда Шиш посильнее дернул дверь на себя, я ласточкой вылетела следом, по инерции перебирая ногами. Одна коленка наткнулась на воздух, а вот вторая впечаталась во что-то не слишком мягкое. Лицом я стукнулась о грудь Шиша и обиженно вякнула, прижимая ладони к носу. На пол мы свалились одновременно, каждый держась за пострадавшие части тела.

– У… – простонал незваный гость, поджав колени к животу.

– Шам виноват, – гнусаво простонала я и захныкала: – А ешли я нош шломала?

Шиш не ответил, по стеночке, сгибаясь в три погибели, направляясь прочь.

– Что? Мштить не будешшшь? – удивилась я, сидя на полу.

– С тобой свяжись, – простонал маг. – Я уж лучше уберусь, пока цел…

– Я нечаянно… – искренне простонала я, имея в виду и гитару, и инцидент в коридоре.

– Вот это и страшно! – выдохнул Шиш.

Я поджала губы, пригладила растрепавшуюся косу, вспомнила про резинку и швабру, но тут же сникла, понимая, что добыть свои вещи в ближайшее время вряд ли удастся.