Из проносящихся мимо дворов, из тёмных провалов между домами, из покосившихся чердаков высовывались, выскакивали, взметались всё новые еши и с радостными визгами вступали в дерзкое состязание.

Вжух! — прозвучало над головой, но беглец вовремя пригнулся. Бамц! — грохнулось чудище дальше по курсу и начало разворачиваться. Ро побежал прямо по нему, отталкиваясь подошвами от узкой полоски между крыльями. Пять минут назад он бы орал, но теперь уже смирился с немым ужасом. Последний шаг пришёлся еши на голову. Колено резко выпрямилось, отправив тело в полёт. У пяток клацнули хищные зубы. Левая рука ухватилась за бельевую верёвку, вторая махнула саблей, и Ро начал падать сначала резко вниз, затем вниз и вперёд по дуге пока не влетел на длинную террасу второго этажа и не соскочил на дощатый пол. Там, где обычный человек непременно бы врезался в столб, или споткнулся и покатился, ломая кости, не самый удачливый вор лишь охнул от болезненного приземления и побежал дальше, как ни в чём не бывало. Талантов у него было не много, но каждый он отточил до драгоценного блеска.

Бабах! Это крылатый кошмар не вписался в террасу, зацепив перила крылом. Мелкая ящерица почти удержалась на всех четырёх лапах, но Ро помог ей упасть, толкнув кулаком в основание шеи. Конечно же лучше бы он это сделал клинком, да только неудобно фехтовать на бегу, когда опасность с левого борта. Кадетам шпаги без защитных наконечников до самого выпуска не выдавали, а изогнутое халасатское оружие с непривычным балансом дезертир держал впервые и мечтал не столько пустить в ход, сколько себя же им не порезать.

С настойчивым баханьем по верху террасы неслись когтистые лапы. Близились конец навеса и неприятная встреча. Ро ухватился свободной рукой за столб-опору и перепрыгнул через перила, подтянув колени к груди, а потом развернулся так, чтобы подошвами заскользить по обтёсанному лакированному дереву. Вышло бы на порядок ловчее, будь у него свободна вторая рука. И всё же он съехал вниз, спрыгнул на землю и зачавкал по неприкрытым лужам. До амбара можно было добраться и понизу!

Улочка свернула и оборвалась тупиком, а точнее десятифутовым заборчиком, которому уже давно требовался лак. Ро понял это, едва коснулся досок ладонью. Полезет вверх, и опора не выдержит. Не ушибётся, так нашумит.

Вжух, вжух. Перепончатые крылья принесли в переулок новую гадину. Та как раз садилась на повороте, потому как в проём не позволял приземлиться размах крыл. Отрезанный от выхода вор ударил сапогом по забору. Тот пошатнулся, но устоял. Пришлось пинать снова и снова. Одна доска отвалилась, во второй, что пониже, застряла нога. Шипя на вшивое невезение, Ро с усилием высвободил сапог и полез на ту сторону. Кинул вперёд саблю, протиснулся, прошёлся на руках, прополз на четвереньках, поднял оружие, но тут услышал, как забор падает. Словно ужаленный, он бросился вперёд и как раз вовремя: в футе за спиной вся конструкция грохнулась и развалилась, а по её трухлявым ошмёткам вышагивал скалящийся еши.

— Вот зараза!

Ро не нашёл ничего лучше, чем полезть в окно с собранными ставнями, которые тут же за собою расправил. Податливая гармошка превратилась в хлипкую преграду, разукрашенную кружевным орнаментом. Вор протиснулся между бочками и уже выбегал в коридор, когда услышал треск и звуки погони. Теперь бежал по чужим закромам, во тьме, на свет одинокой лампы, что, как оказалось, висела у лестницы, ведущей вверх на три этажа. Ноги во многом превосходили чешуйчатые лапы, и Ро был уже наверху, когда внизу только начинали взбираться.

Дверь направо оказалась закрыта наглухо, а налево уносился коридор. Вор старался не отвлекаться на картины и дорогие подсвечники. Вряд ли его похвалят, если найдут с прихваченным серебряным канделябром. Воспользовавшись отрывом, он убрал в ножны саблю и принялся толкать каждую дверь на пути. Заперта. Заперта. Заперта. За последний раздался испуганный писк.

— Спокойно! Это городская стража, — соврал Ро, чтобы успокоить хозяев.

Послышалась возня и скрип засова. В то же время с лестничной площадки донеслось клацанье когтей и шуршание чешуи, трущейся об пол. Наверное, стоило юркнуть за дверь и забаррикадироваться с жильцами, да только выдержит ли преграда и найдётся ли из комнаты выход?

— Не открывать! Сидеть до утра! Ни звука! — приказал вор как можно твёрже, а потом совсем неуверенно завозился с задвижкой на окне.

Пальцы подрагивали, но с делом справились. Ставня собралась в компактную гармошку и открыла вид на тёмную улицу прилежных домов. Под приближающееся верещание Ро выбрался наружу и, опасаясь, что тварь легко спланирует за ним на крыльях, полез на крышу.

На высоте он всегда себя чувствовал увереннее. Всё сразу становилось понятнее, мир предлагал сотни путей, а внутри пробуждался жар, на время утолявший любую боль. Игривый ветер сдул пряди со лба и наполнил лёгкие свежим ночным воздухом. Это распалило вулкан в груди. Ноги стали ещё более быстрыми, шаги лёгкими, а голова прояснилась. Вперёд. Туда, где над площадью пикирует хищный летун. Наверняка именно там сражаются лезвия.

Вжух! Рядом из темноты вспорхнула тень, и её кожистые крылья раздулись как штаговые паруса быстроходного судна. Еши унёсся ввысь, как отправленный в небо в День Равновесия фейерверк, но не расцвёл огненным цветком, а начал штопором падать, спеша собрать кровавый урожай. Ро вовремя упал и покатился по скату. Черепицу в том месте, где он только что был, снесли мощные лапы огромного зверя: пятнадцать футов от ямок ноздрей до кончика хвоста и не меньше в размахе крыльев. Дом заскрежетал, крыша начала проваливаться.

На громадину Ро уже не смотрел. Он удержался за край, поднялся и поспешил убраться на другое здание. Рёв догнал его и ускорил. Позади всё ломалось и громыхало — постройки выдерживали нагрузку, а вот чердаки сносило, как штормовой волной. Сворачивать было некогда, спрятаться негде: по сторонам заденет обломками, а укрытием здесь, наверху, просто размажет. И Ро неистово приближался к площади, надеясь, что крылатую смерть снимут с хвоста. Но крыша кончалась, а останавливаться недопустимо. Площадь компактная, под стать окраинному городку, и всё же достаточно широкая, чтобы не допрыгнуть до грузного дома на той стороне. Если ты конечно не какой-то колдун. Вор мог остановиться и попытаться скатиться вниз, пригнуться и надеяться, что пронесёт, но тот, кто вечно рискует и играет с богами, всегда ставит всё, что имеет, на кон.

Может так работает янтарь? Нарушает правила, раздвигает границы, высвобождает из плена притяжения? Как три года назад над расщелиной, в которую самонадеянный, глупый кадет должен был упасть по всем людским и природным законам. Так что же получается, никакой это не талант, а всего лишь магия в крови?

Ро прыгнул. С разбега, рьяно, как полагается. То был один из лучших его прыжков: далёкий, резкий, как полёт ласточки, воздушный и освежающий, как облако тумана. Но у земли и неба имелся строгий уговор, а смелость не равнялась мастерству и знаниям. Камни мостовой понеслись навстречу, распахнув последние объятия.

— И́дэ!

Упавшего дёрнуло так, что желудок подпрыгнул до горла, и руки едва не оторвало от плеч. Ро понял, что висит в паре футах от земли, но стоило ему это осознать, расстояние сократилось, и с оставшихся дюймов он глухо упал, ушибив локти.

— Ну ты дурной, конечно! — пожаловался Кагмар, не забывая отбиваться от налетающих тварей. — Думал от еши тебя спасать, да ты и сам угробишься!

— Алор-рцы! — поддержал Бишак. Его белая шерсть была настолько попачкана останками, что он казался пятнистым, как какой-нибудь барс. Но помилуйте боги того, кто осмелится так пошутить!

— Я вам работёнку привёл. Можете не благодарить, — проворчал вор, поднимаясь и потирая ушибленное. Чтобы не казаться совсем уж бездельником, он обнажил саблю и мысленно обозвал себя идиотом. Ну кто грязное оружие в ножны суёт⁈

— Эй, бестолковый! — крикнул стрелок, оказавшийся здесь же. — Ты лучше не отходи, а то ведь помнишь наказ Рамифа?