Мария кивнула.

– Спасибо, я так и сделаю.

Он встал, она поднялась следом.

– Пойдемте, провожу вас немного.

Она надела свое пальто и вместе с накинувшим пуховик Кириллом пошла к выходу. В коридоре Смирнов встретил выходящего из кабинета начальника Игоря Омелина и кивнул ему. Тот кивнул в ответ, окинул взглядом их с Марией и двинулся к своему кабинету. Они вышли на улицу, где как раз стихла метель. Мария подняла на Кирилла взгляд и сказала:

– Спасибо. Вы ведь найдете ее?

Почему-то у Кирилла встал в горле ком, и все, что он смог ответить, так это:

– Я постараюсь.

Мария кивнула. Слезы на ее щеках уже высохли. Она отвернулась и, спустившись по обледенелым ступенькам крыльца отделения, пошла к остановке автобуса, на ходу набирая номер телефона поисковиков.

Кирилл посмотрел ей вслед, потом достал сигарету, закурил. На этой работе он уже зачерствел достаточно, чтобы не воспринимать каждую чужую трагедию как личную, но все еще помнил, зачем он пришел в полицию. Затушив окурок о консервную банку, служившую пепельницей, Кирилл вернулся в отдел. Впереди было много работы.

Игорь Омелин сидел в своем кабинете, перебирая закрепленные за ним дела, когда в дверь постучали.

– Можно! – громко сказал он.

Вошел Кирилл, осмотрелся и присел рядом со столом соседа Игоря по помещению. Вместе с Кириллом работали двое других оперов, а вместе с Игорем – один. В остальном это были одинаково казенные кабинеты с линолеумом на полу и покрашенными обоями на стенах. Ленинский отдел полиции занимал старое, еще дореволюционное здание, уже давно дожидающееся хотя бы косметического ремонта как снаружи, так и внутри.

Игорь отложил бумаги в сторону.

– Так. До чего мы договорились с шефом. – На мгновение он задумался, а затем продолжил: – Для нас с тобой это дело будет сейчас основным. Если есть что-то срочное, перекидывай на Мишу Семенова, если не перекинуть – делай, но этот труп – в приоритете.

Кирилл кивнул.

– Отчитываемся шефу, в теории – каждый день, на практике – как получится, если есть какие-то мысли – рассказываешь. От следствия по делу работает Аня Дробенко. Сейчас мы поедем к ней, обсудим порядок действий. Ты с ней вообще работал?

Смирнов поморщился:

– Нет, но наслышан. Если вопрос такой серьезный, что прикрепляют сразу двух оперов, почему от следствия поставили ее? Не кого-нибудь нормального?

Игорь усмехнулся:

– А чем тебя Аня не устраивает?

Кирилл с подозрением посмотрел не него:

– Она молодая и зеленая. Опыта расследования таких дел у нее нет. И вообще опыта работы у нее немного.

– Вот поэтому мы и приставлены ей в помощь, чтобы подсказать и подправить. А у Ани есть одно огромное достоинство.

Игорь выразительно посмотрел на Кирилла. Тот грустно улыбнулся.

– Папа – председатель городского суда?

– Именно. – Омелин был серьезен. – Обычных следаков в прокуратуре и суде могут развернуть, а ей постараются помочь. Ее начальник к ней очень лоялен, а значит, запросы пойдут как по маслу. А наша задача как оперчасти – показать, что она способна вытащить даже такой потенциальный глухарь, как этот.

Кирилл схватился за голову.

– А нельзя было ее карьеру подвинуть на чем-то более простом?

Игорь оставался серьезен.

– На чем-то более простом карьеру не построишь.

Он поднялся из-за стола и стал собирать документы в портфель.

– Собирайся и поехали, чего время терять. Тебе с ней еще понравится работать, она вполне адекватная. Луч света в темном царстве, как фонарик у проктолога.

Смирнов тоже встал. Подойдя к двери, он повернулся к Игорю, продолжавшему складывать документы:

– Мне кажется, что проблема с этим трупом сложнее, чем нам представляется.

Игорь поднял взгляд:

– Расскажешь по дороге, хорошо?

Кирилл кивнул и вышел.

Игорь посмотрел на закрытую дверь и вернулся к сборам. Он уважал профессиональные качества Кирилла Смирнова, но считал его совершенно негибким в политических вопросах. Усмехнувшись, Омелин закрыл портфель и надел куртку. С вопросами политики он справится сам.

Зимой в их городе наступала полярная ночь, и больше месяца днем небо просто чуть светлело на несколько часов. И даже после окончания полярной ночи солнце еще долго показывалось на востоке всего на пару-тройку часов.

Сумерки еще не пришли на смену темноте, и старенькая машина Кирилла Смирнова подсвечивала себе путь мутными фарами, везя двух оперов на встречу к следователю. Сидящий на пассажирском сиденье Игорь Омелин с унылым выражением лица смотрел на слегка присыпанные свежим снегом улицы.

– Ты хотел что-то рассказать. – Он повернулся к Кириллу.

– Да. Я же тебе говорил, что предварительно осмотрел труп, – ответил Смирнов, не отрываясь от дороги, – а сегодня утром проверил потеряшек за последнее время.

– Никого похожего? – спросил Игорь.

Кирилл кивнул.

– И не сказать, что примет у покойницы много. Татух вроде совсем нет, шрамов тоже не видно.

– Анонимное тело, – сказал Игорь, снова повернувшись к окну.

– Типа того.

Кирилл помолчал, но затем будто нехотя, из-под палки, сказал:

– И я еще кое-чего не понимаю.

– Чего? – равнодушно спросил Игорь.

– Почему в ту ночь нас так сорвали? Миша нормально справлялся, зачем нужно было срочно вытаскивать нас и ехать на место? При этом ничего не объясняя?

Омелин взбодрился, отвернулся от окна и с интересом посмотрел на коллегу.

– Он же тебе позвонил, как это было?

Кирилл пожал плечами.

– Странно. Разбудил, сказал собираться и ехать на вызов. Забрать тебя, без всяких возражений. Я же тебе рассказывал.

– Ну и что ты сам думаешь об этом? – Со стороны Игорь сейчас походил на сжатую пружину, апатию сменили напряжение и готовность к действиям.

– Чутье? – Кирилл потер горло.

Омелин зло улыбнулся, но промолчал. Для выражения, появившегося на его лице, отлично подходило слово «оскал».

Смирнов косился на него, не отворачиваясь от дороги. Его коллегу отличали подозрительность и скрытность, он не был командным игроком. За эти качества, а также за жесткий даже по их меркам характер его недолюбливали другие опера, но эти же черты неплохо помогали ему в карьере.

– Да, в чутье на неприятности Алексею Анатольевичу не откажешь, – наконец сказал он.

– Все, приехали. – Кирилл припарковался на небольшом расчищенном участке улицы прямо перед следственным комитетом. Помпезное здание конца брежневской эпохи выглядело ухоженным, за его состоянием следили и регулярно подновляли.

– Пошли. – Игорь уже выбрался из машины. – Перекурим – и за дело.

Кирилл щелкнул сигналкой и тоже достал сигарету. Неторопливым шагом опера пошли к зданию.

Кабинет младшего лейтенанта юстиции Анны Сергеевны Дробенко разительно отличался от комнат, в которых работали оперуполномоченные. Светлое помещение с хорошим ремонтом и новой мебелью, предназначенное для одного сотрудника, ничем не походило на обшарпанные кабинеты полицейских. Сама Анна Сергеевна, симпатичная девушка лет двадцати пяти, невысокого роста, с собранными в хвост светлыми волосами, встретила их у двери. В отличие от одетых в гражданское оперов она была в строгом форменном жакете и галстуке.

– Здравствуйте, Игорь Алексеевич! – сказала она и, протянув руку Кириллу, представилась: – Анна Сергеевна Дробенко, можно просто Аня.

– Кирилл Смирнов, можно Кирилл. – Он неловко пожал ее руку, несколько удивленный таким жестом.

– А по отчеству? – спросила его Аня, по-детски нахмурив брови.

– Сергеевич, но лучше просто Кирилл, – ответил он.

– Пойдемте присядем. – Игорь улыбнулся.

– Конечно, берите стулья и подсаживайтесь к столу! Кто-нибудь хочет чаю или кофе? – захлопотала Аня.