От так и не заметил, что его опять накрыло и отключило. Очнулся от того, что кто-то трепал по щекам, пытался поднять на ноги. Какое там! Дали бы просто посидеть и не качали. Глаз открылся — а это свои. Свои, тогда можно еще поспать. И он позорно обрубился, наплевав на всех. Ругань товарища, который почти привёл Азиза в сидячее положение ценой боли и бешенного напряжения, прошла мимо его ушей. Вся банда представляла из себя жалкое зрелище: переломы, сотрясения, ушибы — это неполный перечень травм, оставшихся после жестокого наезда. Опять же непонятно, куда Магомет делся, который стоял в сторонке и ждал окончания разборок. Кто-то вроде слышал выстрелы, но не точно. Кто-то утверждал, что не то из автомата стреляли, не то на мотоцикле подъехали. Сильно всем досталось, крови много потеряли.

В надвигающейся темноте никто не заметил кровавые дорожки на асфальте, ведущие к обрезу причала. А утром уже ничто не намекало на произошедшее — горцы кое-как уковыляли до двух машин, оставленных у погрузочной стенки. А дорожка… она оказалась засыпана очередным конуса песка, по утру выгруженным с баржи. Склад инертных навалочных грузов никогда не пустует. Кстати, одна из машин, ведомая пострадавшим водителем, была остановлена для проверки документов — уж очень неуверенно ею управлял битый жизнью и неведомыми беспредельщиками водила. Проверили документы, а потом приняли всех четверых. Им даже первую помощь оказали в обезьяннике. Посильную. Кого-то перевязали, одному еще раз засандалили по печени. На всякий случай, когда выяснилось, что он проходит по ориентировке. А вторая машина добралась до пункта назначения без приключений. Азизу опять повезло, он был в ней. И даже смог внятно рассказать всё, что видел и помнил. Но через пару суток. И без подробностей. Оказалось, что запомнил он немного, а когда пытался вспомнить услышанные клички, голова начинала прямо раскалываться от боли. Только одно погоняло он запомнил твёрдо:

— Палач. Да, все его звали Палачом. Молодой высокий с усами, свои его все боятся.

— Сколько их было?

— Много, в сумерках не разглядели. Одни сразу пришли, вторая группа напала из укрытия сзади. Всех покрошили.

— А Мага? Куда Магомет делся? Вспоминай, Азиз.

— Он тоже прятался за кучами. Вышел, выстрелил, потом… Потом я уже ничего не видал, по голове ударили чем-то.

— Ладно, отдыхай. — Вор повернулся к подручному, — вы место осматривали?

— Ну да. Мы тебе что, ищейки? Нет там следов никаких. Куча, еще куча, много куч! Там в песке город закопать можно, и никто не найдет. Денег дали местным, они полопатили грейфером там. Бесполезняк.

— Еще скажи, бесперспективняк. — Аскер выговорил это почти не напрягаясь.

— Чего?

— Ничего, надо опять оружие искать. Два ствола чистых Мага таскал с Гаязом. Зачем? Пригодились они им? Говорил, не бери, не воевать идёшь.

— Думаешь, грохнули их?

— Не знаю. Но если бы пошли без оружия, оно бы сейчас было у нас. А так нету.

Как бы я не хотел скрыть свой косяк, а докладывать надо. Вообще, если чувствуешь, что накосорезил серьёзно, если понимаешь, что проблемка выпала за круг твоих компетенций — надо сразу докладывать. И чтоб проблема не стала бедой, и чтоб начальство включало голову и начинало думать. А то сидит, понимаешь, щеки дует да указания раздаёт. И два раза в месяц в окошке кассы деньжищу гребет несуственую. Пусть впрягается.

И Онегин впрягся. Минут десять орал как резаный, а ничего по существу не изрёк. Одни эмоции со слюнями вперемешку летели. Хорошо хоть не на меня. То есть эмоциями он как раз в мою душу целил, но не попадал. Нефиг ранить мою нежную душу, для этого Жана есть.

— Вот чего ты орёшь, а? Ты хочешь, чтоб я начал тебя бояться? Чтоб перестал всю правду докладывать? — Это я так успокоить Петра хотел, не вышло почему-то. Не успокоил.

— Суууу… Милославский, ты скажи, ты это всё нарочно делаешь⁈ Ну хоть раз признайся, мол да, я специально хреначу как вздумается, я положил болт на вас, на дисциплину, на Управление, на приказы… — Вон, аж задыхаться начал. А я чего сделал?

— А я чего сделал? Ну остался в живых, ну не стал умирать в порту. Сократил количество мразей в Москве на пару штук. И что с того?

— У тебя какое задание?

— Организовать бригаду, крышующую кооператоров. Набрать авторитет, связи, знакомства. Стать значимой фигурой в этом бизнесе. Что не так?

— Убивать и калечить задание было?

— Я не нарочно же. Какой такой авторитет и связи, если бы нас положила в песок первая же мразь? Так это не работает, товарищ подполковник.

— Всё. Я снимаю тебя с операции.

— Завершация опирается?

— Чего?

— Операция завершается? Или ты наших дуболомов вместо меня пошлешь? Строем с песней в криминал? Тогда пусть под афганцев косят.

— Афганцы свою нишу уже заняли. Ты не в теме, они тоже присели на криминал.

— Я в теме. У вас наверняка есть пара-тройка офицеров, кто через Афган прошёл. Им строем простительно. Если свои бывшие сослуживцы не раскопают, куда парни перевелись из частей.

— Да, могут раскопать, там разведка поставлена почти по-армейски. Не вариант.

— Так что, я распускаю викингов?

— Погоди ты. Мне что, уже и пар нельзя выпустить? Как тебя там называют?

— Локи. Бог обмана.

— Подходяще для тебя. А настоящее имя все знают?

— Угу. Я в их среде знаковая фигура.

— Криминалу не сдадут?

— Уже повязаны все. И деньги получают от кооператоров, и в крови испачкались чуток. Теперь это моя команда.

— Кстати, по поводу денег. Ты в отчете планируешь указывать суммы?

— Тысяча в месяц. Всё трачу на оперативные расходы. Чеки прикалывать и расписывать не буду, оперативные нужды.

— А на самом деле сколько?

— Я пять тысяч в месяц задвинул, я сразу тебе говорил, что буду настаивать на этой ставке.

— Что, Гуревич даже сотку не сбил?

— Пытался. Потом решил, что пятёра — это здорово. — Я честно говорю Онегину обо всём, а если что-то звучит слегка не так, как оно выходит… Искажение звуковых волн — забавная штука. Патроны сами себя не купят, а затариваться маслятами для ППС-43 через КУОС мне не хочется. Узнают, начнут приставать: «Дай пострелять, дай погонять, дай прикинуть…» Есть разработки у Комитета, пусть их и выцыганивают, а не это старьё. Точно знаю, что есть. И вообще, бензин — на свои, ремонт в Замке проспонсируй, Жанку — накорми. Мало ли трат у мужчины в самом расцвете сил. Погодите, разговор кончился не на этой ноте.

— Пётр, так я и не понял, мне сворачиваться или как?

— Или как. Прервём процесс твоего врастания, получится, что сыны солнечного Азербайджана погибли напрасно. — Вот и индульгенция готова для Милославского.

— На это мы пойти не можем! И Долгову ничего не расскажем по поводу моей возни с клубом?

— Зачем человека расстраивать. Пусть хоть у кого-то из тех, с кем ты служишь в одной конторе, будет хороший сон. Короче, наплети ему что-нибудь. Но достоверно, как ты умеешь. Хм, Локи.

Вот потому и Корчагин в Замке, и Долгов не лезет в это мутное дело. Понимает, что что-то я недоговариваю, но не лезет вглубь.

В ОВД по району Нагатино, к которому относился Южный торговый порт, через пару-тройку дней поступил сигнал о нездоровой активности на грузовой площадке. Не мог не поступить, опера там на земле сидят плотно, а не просто на заднице, имеют и уши, и глаза в полукриминальной среде. Вроде как залётные бандиты устроили новую нелегальную забаву под названием «стрелка». Это когда в назначенный час под открытым небом собираются воры, авторитеты, «торпеды» и прочие асоциальные элементы противоборствующих группировок и решают вопросы не по понятиям, а по праву силы. Новое слово в политике, понимаешь. То на суровый взгляд кого возьмут, то на горло, а то и мутузят друг дружку на радость честным людям. В этот раз, если верить источнику, не обошлось без стрельбы. И те, которые совсем залетные, то есть этническая группировка (новое понятие), были безжалостно отмудоханы тоже неместными, но русскими.