— Э-э-э? А что по моей банде?

— Никого не грабите, можешь аккуратно их засветить, но без убийств. Я не хочу потом в МУРе объяснять, почему конкретно эту банду искать не надо. Разборки только по согласованию со мной. Это понятно?

В конце октября Милославский оказал Михаилу Корчагину неслыханное доверие — пригласил его к себе домой. Так сказать, в гости. А вернее на встречу с большим начальником из КГБ. Дмитрий, он же Михаил, не смог определить, насколько начальник был большим в плане их ранжира, но по возрасту он был совсем молодым, до сорокета. Жорж звал его по имени и при знакомстве представил как Андрея. Старший комитетчик не назвал ни своей фамилии, ни звания, что как бы намекало на серьезный статус. Только пешки гордятся тем, что они не вахтеры, а старшие вахтеры. Этому было нужно дело и секретность, а не почтение, что одновременно радовало и напрягало. А ну как Лихарев тут вообще одноразовый персонаж?

Видать, Дмитрий слишком громко думал или не научился играть в покер с профессиональными картёжниками. Потому иначе было не объяснить фразу начальника в начале беседы:

— Михаил, не переживайте сильно. Было решено вас не ликвидировать, учитывая ваш рационализм, аккуратность и возможную полезность для страны с учетом вашего опыта. — Вообще все перешли на «вы», хоть и продолжили называть собеседников по именам.

— Вот так прямо для страны должна быть польза? Для всей? Или для вашей организации конкретно.

— Я не знаю, какие у вас там ходили слухи, но КГБ меньшими масштабами редко оперирует. Не зря же в вашей истории нас разогнали в первую очередь. Не МВД, не суды, не какие-то другие государственные структуры, а именно госбезопасность.

— Ага. Как запятнавших себя.

— А потом в вашу новую структуру, как её…

— ФСБ.

— Да. В ФСБ набрали незапятнанных. И сразу стало легче дышать. Так было дело?

— Я бы не сказал так, что сильно легче. Кто-то вообще дышать перестал. Но вас надо было разогнать как минимум за то, что вы позволили развалить страну.

— Ого. Упрёк принимается. Больше скажу, сейчас ведется работа над ошибками.

— И что, СССР теперь не развалится?

— Не думаю. В том смысле, что вряд ли удержим. Но в этот раз постараемся сделать так, чтобы трещины шли не по живому металлу. Стараемся расшвартовать сцепку так, чтоб наш корабль остался наплаву и с двигательной установкой.

— А прочие судёнышки?

— А вы думаете, они еще хотят продолжать совместное плавание? А раз не хотят, то пусть плывут навстречу рассвету.

— На вёслах. — Корчагину стало смешно от этой ассоциации.

— Могут паруса ставить, мы не против. А судовая установка останется у нас. И не наши проблемы, что новые мореходы гребут навстречу солнцу на запад. Мы за их познания в географии не ответчики.

— Да уж, прагматичный подход. И чего я ожидал от КГБ?

— А вы от нас чего-то ждали? Мне кажется, вам и так дали столько, что удержать бы в руках.

— Это намёк? — Корчагин посмотрел налево, где сидел хозяин квартиры и увидел, что тот откровенно забавляется беседой. Словно не в присутствии руководства сидит, а на стендап-шоу пришёл.

— Какой намёк, я прямо говорю: начнете болтать языком о поддержке комитета — ликвидируем. Или сначала арестуем за разглашение гос.тайны, но ликвидация предпочтительнее. Не сможете тянуть газету — снимем с вас эту ношу и дадим посильную. Но Милославский почему-то уверен, что вы справитесь. Да, Жорж, ты ручаешься за своего кадра?

— Ручаюсь головой! Если не справится, готов уйти в поле с понижением в звании.

— В поле он готов уйти. Работать кто будет⁈ Ладно, хорош нагнетать.

— Да сам и нагнетаешь. Ликвидация, отвечаешь, снимем ношу… Андрей, давай уже дальше. — Что удивительно, Андрей в самом деле продолжил после замечания Молодого коллеги. Субординация у них в Комитете какая-то… не армейская.

— Михаил, вы принесли на ознакомление макет первой газеты?

— Два! Два макета двух первых газет. А сейчас работаем над третьим выпуском.

И Михаил тут же достал из дипломата листы. Он ждал этого момента и считал, что это его козыря. Настоящие макеты, представляющие из себя листы ватмана с наклеенными на него статьями, вырезанными из листов для пишущей машинки, он оставил в помещении «редакции», выделенном для них деканатом. Уж очень журфаку хотелось, чтобы в их недрах по-настоящему родилась газета союзного масштаба. Так вот, в квартиру Милославского Корчагин принес копии, сделанные по большому блату на копировальном аппарате.

— Ого, плоттер где-то нашли. Уважаю! — Жорж посмотрел на номера выпусков и первый передал Андрею, а второй взял себе.

— Ага.

Андрей погрузился в чтение с места в карьер. То и дело он хмыкал, перескакивал глазами то туда, то сюда. Морщился, чиркал вытащенной откуда-то ручкой. Даже не спросил разрешения, гад такой. Молодой комитетчик, Жорж, читал спокойно, без ажиотажа и пометок. Словно он такое видел не раз, брови его не поднимались в удивлении, губы не повторяли отдельные слова. Ну газета и газета — так можно было охарактеризовать его впечатление от второго номера. Корчагину даже стало немного обидно за своё детище. Зря что ли он накручивал своих корреспондентов, зря что ли они выверяли на весах своей чуйки дозы стёба, критики на грани фола и цинизма?

Чтоб не накручивать себя, Михаил начал рассматривать квартиру. Да уж, посмотреть было что. В этом мире Дмитрий-Михаил видел немало разных квартир представителей разных слоёв общества и разного достатка. Таких квартир он не видел. Это было как минимум смело. Это было свежо, это было современно. Но не в понимании человека двадцатого века, а современно для человека из мира следующего века. Для человека из будущего, причем со вкусом. Разлет ценности отдельных деталей интерьера был фантастический. Вот этот диванчик из массива дуба. Он сделан на заказ или украден из какого-то сквера? Или из музея, где радовал натруженные ноги посетителей? А подушки, это что натуральный шёлк? Всё это в Союзе восемьдесят девятого года стоит относительно недорого, но купить невозможно. И наоборот, в следующем веки эти предметы интерьера легко заказываются по каталогу из какой-нибудь Италии, но стоят совсем неприличных денег. А мрамор в ванной комнате? Михаил мельком посмотрел, когда мыл руки — это настоящий камень, не имитация! Сколько это стоит, вообще не вышепчешь.

Добро, если на кухне не стоит малахитовая ваза в качестве мойки. А то в лихие девяностые он писал статью на эту тему. Рабочие-мигранты при реставрации музея-усадьбы сперли вазу из яшмы, стоящую совсем фантастических денег, и продали её новому русскому на дачу. Дядька не захотел проблем и сам привёз её в редакцию после публикации статьи в газете. Лихареву тогда долго жали руку чины из ГУВД, хорошее знакомство закрутилось после этого случая. Пол, стены, батареи — всё прямо кричало про евроремонт за многие тысячи долларов. В той жизни. Кто тот неведомый дизайнер, что превратил квартиру в сталинке конца двадцатого века в уютное гнездышко первой четверти двадцать первого?

— Понравилась концепция?

— Что?

— Моя квартира, говорю, нравится? Сам горжусь. Могу посодействовать, сильная бригада, только их надо батогами бить периодически, чтоб не ленились. И с материалами они умеют работать. То есть находят порой удивительные вещи. На сносах нарочно роются и спасают. Дорого, но сами видите, Михаил, оно того стоит.

— Нет, Жорж, мне пока нечего отделывать. Вот как обзаведусь своим жильём и лишними деньгами…

— Лишних денег вам долго ждать, Миша. Лишние к людям не приходят. Приходят дурные и сразу утекают промеж пальцев.

— Да и бог с ним. Жорж, а кто вам эскиз квартиры делал?

— Эскиз? Хм, а был ли он? Мне не показывали, во всяком случае. Говорил, мол сделайте стены в охряном оттенке. Отделочники переспрашивают — в охрененном? Ходил, смотрел, тыкал пальцем, какой хочу цвет, а они потом подгоняли штукатурку под мои хотелки. И так во всём.