— Михаил, ты же понимаешь, куда катится страна?

— Ого, так вы тоже это понимаете?

— Не глупее паровоза люди наверху. И ты не один такой. Так что у нас есть и понимание, и кое-какая база данных по событиям.

— Тогда что вам от меня надо?

— Как минимум лояльность. Хочешь спокойной жизни — используй свои способности на благо страны.

— Какой страны?

— Той, которая тебя вырастила, сделала тем, кто ты есть. Россия — не пустой звук, а тысячелетний проект. Думаешь, тебя сюда выдернули просто так, поностальгировать? Работать будешь, пахать! — И всё это с набитым ртом и шоколадом на щеке.

— Я такую шнягу, знаешь сколько раз слышал! — Сорвался Корчагин. Кричит, значит чего-то там живое под шкуркой еще есть. Народ аж оглядываться начал.

— Согласен, слышал. Но не такую. Не от меня.

— А в чем разница?

— В том, что нам есть, что предложить, в том числе конкретно тебе. Михаил, ведь ты умеешь писать…

— Ну спасибо за такую высокую оценку!

— Обожди. Ты умеешь писать, а значит думать и чувствовать. Понимать людей и общество в целом. И ты прекрасно знаешь, что происходит. С одной стороны, всё прогнило изнутри, — Он аж бровь поднял до макушки от таких слов. — А с другой, нас старательно травят. Травят и стравливают. И гадят, и не только Англичанка.

— Я думал, это выражение еще не в ходу.

— Оно старше, чем ты думаешь. Я хочу… Мы все хотим, чтобы конкретно на поле пропаганды и борьбы за умы людей не было такого страшного разгрома.

— Пропагандой предложите заниматься?

— А что плохого в этом? Американская пропаганда — это свобода слова, а русская — диктаторские штучки. Двойные стандарты, не находишь?

— А как же демократические ценности, свобода?

— А она где-то есть? И будет ли потом, когда США победят в холодной войне? Сталин после переговоров с Рузвельтом высказался насчет всей этой хрени: «Мы думали, что демократия — это власть народа. Но господин Рузвельт мне объяснил, что демократия — это власть американского народа». Сильно сказал, да?

— Конкретно от меня вы чего хотите? Заказные статьи во славу Родины?

— Мелко, Корчагин, очень мелко. Ради такой фигни я бы не стал встречаться с тобой в этом благословенном месте. Теб бы просто вызвали на площадь и дали указание.

— Так чего ты хочешь?

— Купить твою душу.

— А что предложишь взамен? — Миша аж засмеялся.

— Газету.

— В смысле?

— Есть мнение, что молодежь не читает газет. Нормальная молодежь, то есть пьянь, студенты МГУ, всякие панки, неформалы, металлисты и прочие рокеры. Почему они не читают советские газеты перед обедом?

— Профессор Преображенский не рекомендует? — Ага, принял передачу, значит есть контакт.

— Потому что пишут там плохо, бездарно или не для них. Кто может интересно писать для молодежи и о молодежи? Для всяких уродов и неформалов?

— Кто?

— Только такие же уроды! И нахрена мы будем ждать, когда пиндосы вкачают бабки в какую-нибудь организацию и откроют свою газету в Союзе? Решено их не ждать — сами будем издавать реально молодежную газетенку. Чтоб нормальным языком и не про съезды КПСС. Чтобы про пидаров всяких типа Фреди Меркури, про «Кино» и «Ассу» Говорухина. Короче говоря, секс, наркотики, рок-н-ролл.

— Ну не знаю, я бы в такую газету, может быть, и пошел. Если бы меня взяли и с гарантией, что её не разгонят через полгода. Параллельно бы доучивался и работал там.

— Вот уж нет. Комитет видит тебя как одного из членов главной редакции экспериментальной молодежной газеты. А по сути — самым главным лицом в ней. Если или когда издание взлетит и оформится как классическое периодическое издание — то главредом.

— Да ну нахрен! Меня?

— А кого же еще? Кто сможет плевать на всех, кто из молодых лучше всех представляет издательский процесс, кто сможет вздрючить коллектив? И затрахать там всех, не обращая внимания на пол и возраст? Или зассал? — А мне нравится скупать души, есть в этом азарт. Особенно такие, полновесные.

— Чёрт. Это как-то неожиданно.

— В таких случаях говорят, что с мыслью надо переспать. Можешь подумать, а потом о своём положительном решении сообщить мне по телефону. — И я подал ему бумажку с номером служебного телефона в отделе. — Спросишь Милославского, я курирую эту тему.

Как божественно прозвучало «я курирую эту тему», только хрен там! Я отвечаю всего лишь за первичную вербовку «Мишки-золотое пёрышко»'. Ну и держу процесс под контролем на первых порах, чтоб этот не взбрыкивал.

— А что на самом деле потребуется? Не в смысле, что собрать единомышленников, куча народа сбежится на кусочек бюджетного пирожка, только свистни. А направленность газеты какая будет? И что с названием?

— Правильные вопросы вас там учили задавать, — Я покрутил пальцем в непонятном направлении, обозначая, что «там» — это фиг знает где. — Рабочее предварительное название «Новая газета». Вроде без затей, тупенько, но можно наполнить смыслом любое ведерко независимо от рисунка на нем. Найдете другое — будет другое.

— Есть газета с таким названием, между прочим. То есть будет.

— Пофигу. Направленность? Обертка такая — просто жизнь молодежи у нас и за бугром, новинки культуры, музыки. Хотя музыка тоже иногда к культуре относится. Новые веяния в обществе. Начинка… а вот тут всё серьезно. Правда об отношении Запада к нам, к России. Правда о межнациональных отношениях в Союзе.

— Ого, неужто разрешат про национализм?

— Прикажут. Правда про бандеровское движение, про операции спецслужб США и Британии на Кавказе… Да много всякой правды. Цель — раскрыть глаза молодежи на то, что никто их с раскрытыми объятиями не ждёт просто потому, что они замечательные, а за бугром люди еще лучше. Правда о том, что наши люди им интересны и нужны только как инструмент разрушения страны.

— Как-то масштабно для скромной газетки. И поздно, война за умы уже проиграна.

— Война или бой? Пока мы не убиты, нужно продолжать сражаться. Пафосно, зато правда. И не вам говнюкам, просравшим страну решать, пора ли поднимать белый флаг.

— Эй, полегче, командир! А то ты сейчас на меня и Крымскую войну повесишь, вернее проигрыш в ней. — А всё, клиент торгуется по поводу объема и качества оказываемых услуг, клиент проглотил наживку, как мне кажется.

— Ладно, чего мы на тебя насели, вдруг ты еще не захочешь в этот проект впрягаться. Ответственность, объем работы… У тебя четвертый курс, подружки, золотое времечко. Второй раз с одной поляны клубнику собирать можно. Да?

— Не да! То есть, да. Я согласен участвовать в вашем проекте в качестве его руководителя. Я правильно понял? Давайте ваш пергамент и нож.

— Зачем ему нож потребовался? — Впервые за время разговора не удержалась Жанна.

— Он хочет кровью подписать, чтоб мы не могли договор расторгнуть. Нет, братец, кровью мы только серьезные контракты подписываем, а тут всего одна душа на кону — эту мелочь можно чернилами оформить.

Я не вру, он реально вздрогнул! Потом улыбнулся, но кривенько и неуверенно. Человека проняло на самом деле! А мы что, мы только краешком по мистике прошли. Тем более, что без примуса в лапах кота и с одетой Геллой несчитово.

Было бы забавно, если бы уходя, я бросил на стол червонец с фразой «За всех», а потом бы он превратился в этикетку от банки с яблочным соком. Но нет, мы сидели не в настоящем кафе, а кафе самообслуживания. То есть сначала на раздаче набрали себе всего, оплатили и пошли к столу. За которым уже ждал нас Миха со своим оплаченным молочным коктейлем. Так что каждый за себя, ну и я за Жанну.

— Следующую сходку назначу по телефону, позвоню на вахту, скажу — из «Новой газеты» беспокоят.

— А к какому ведомству будет относиться газета?

— На первых порах к ВЛКСМ, а там видно будет. Не бросим, когда лавочку прикроют. Глядишь, еще я буду к вам бегать со стишками. Возьметесь печатать?

— Будто у нас выбор будет.

— Выбор будет, если сделаете себе хорошее имя и авторитет. По-хорошему, можно организовать так, что у вас печататься будет модно. Да кого я учу, ты сам собаку на этом деле съел. Короче, мы поехали, Михаил. Пока!