Налг противно зашипел и топнул ногой, забрызгав Сигизмунда липкой грязью.

Коэн беззвучно ругнулся и, не дожидаясь очередной свары, быстро зашагал в направлении воровского схрона.

По счастливой случайности, на всем пути к убежищу ни один патруль не заинтересовался разношерстной компанией четверых, подозрительного вида, прохожих.

На удивление смирно вел себя налг, ни на шаг не отстававший от Стига, да и Сигизмунд, на которого, похоже, благотворно повлиял свежий воздух, бодро и, главное, молчаливо семенил поодаль.

Карлик, суматошно озираясь по сторонам, словно натасканная ищейка, унюхивал приближающиеся патрули, обнаружив которые, торопливо хватал Коэна за рукав и утягивал его на соседнюю улицу. Когда же столкновения с городской стражей избежать не удавалось, Сигизмунд тотчас преображался в жалкого, хромого калеку, выклянчивающего подаяние у каждого встречного. Перевоплощение оказывалось настолько живым, что безобразного попрошайку сторонились не только манорийские солдаты, но и дорны, в попыхах не обращавшие внимания даже на нелепо выглядящего налга, не говоря уже о гноме и человеке. Брезгливо кривясь, они думали только о том, как увернуться от скрюченных, норовящих вцепиться в одежду пальцев омерзительного калеки.

Приблизившись к воровскому схрону, Сигизмунд заявил Коэну, что «нельзя вот так вот просто вламываться туда, где давно не был, а надобно провести разведку», и, дескать, он «как самый бесстрашный и осмотрительный из всех» готов отправиться в эту «смертельно опасную вылазку».

Скоротечная, но яростная перепалка со Стигом, усомнившимся в «способности мордатого недомерка затаить такое здоровое рыло» и тем более в его «недоказанной храбрости», сопровождаемая остервенелым шипением налга, закончилась наставительной руганью Коэна.

Сигизмунд добился своего и таки отправился в «смертельно опасную вылазку», в которой подслушав и подглядев в замочную скважину, добыл «ценные сведения» о разговоре двух «то ли человеков, то ли еще кого, один из которых оброс рыжей, косматой метлой, точь-в-точь, как на мерзкой образине всем известного, не будем показывать пальцами, хамла».

После этого грызня возобновилась с новой силой, но вскоре была прекращена обещанием неминуемой, жестокой расправы над скандалистами не стесняющегося в выражениях Коэна.

Стиг, по-тихому пнув карлика, стремглав ворвался в схрон. Затарабанив по уже открывающейся двери, он вихрем пронесся мимо Марата и с разгона накинулся на брата, заключив его в медвежьи объятия.

— Отпусти, дубина. — задыхаясь застонал Альдо. — Ребра сломаешь.

— Живой, и харя поздоровела. — выпустив брата, Стиг схватил его за щеку.

— Забери этого полоумного. — не в силах скрыть улыбку, пробубнил Альдо подоспевшему Коэну, который вместо помощи, тоже сгреб его в объятия и довольно похлопал по спине.

— Ну хватит, хватит. — раскрасневшийся, счастливый Альдо вырвался на свободу и, заметив карлика, спросил. — А это еще кто?

— Кажись Даниэль. — Марат, прищурившись, почесал затылок.

Замычав, словно раненый бык, Сигизмунд выставил вперед голову и с разгона боднул здоровенного вора в живот.

— Ты чего?! — закричал Марат, не ожидавший такой подлой выходки карлика. Согнувшись в три погибели, он умудрился схватить мычащего, рычащего и одновременно крякающего Сигизмунда пятерней за лоб и отшвырнуть в угол.

Карлик проворно подхватился и снова бросился в атаку, однако, остановленный цепкой хваткой Коэна, повалился на пол.

— Еще раз назовешь меня этим вонючим именем, я выпотрошу твои кишки и сожру их! Сырыми! — разъяренно заверещал Сигизмунд, но потом, посмотрев на скривившееся от отвращения лицо Коэна, добавил. — Ну может прожарю чуток.

— Это Мунди. Он как Даниэль, только дикий. — хохотнул Стиг, не обращая внимания на испепеляющий взгляд коротышки.

— Сигизмунд! Запомнили?! Сигизмунд! — топнув ногой, завопил карлик.

— Я ж не со зла, похож просто. — равнодушно пожал плечами Марат.

В этот момент Альдо наконец-то приметил робко прижавшегося к стене налга. Тот недоуменно переводил взгляд со Стига на его брата, будто стараясь разобраться двоится у него в глазах, или гномов взаправду двое.

— Так это значит тот самый налг? — заинтересованно спросил Альдо. — Как твое имя?

— Он молчаливый. — безнадежно махнул рукой Стиг.

— Даар… — неожиданно протянул налг ровным, бесцветным голосом, от которого едва уловимо повеяло холодом.

Сигизмунд удивленно присвистнул.

— Даар значит? — поежившись, произнес гном и ткнул себя пальцем в грудь. — Альдо.

Налг тревожно встрепенулся и еще сильнее вжался в стену, определенно показывая, что излишнее внимание ему неприятно.

— Где Лиара? — внезапно опомнился Коэн.

— Выйдем, не при всех. — Альдо с подозрением покосился на карлика и налга. — Их можно оставить одних? Не поперегрызают друг другу глотки?

— Да и черт с ними. — Стиг равнодушно отмахнулся.

— Эй, мы же команда. — запротестовал Сигизмунд, но словив уничижительные взгляды гномов, тут же умолк.

Выйдя на улицу, подальше от любопытных, сомнительной надежности ушей налга и, в особенности, карлика, Альдо подробно поведал Коэну и Стигу о произошедших за время их отсутствия событиях.

После эмоциональных обсуждений, с учетом приближения веллорийских войск, было решено следовать первоначальному плану и выводить налга из «этого проклятого города» прямиком к Джекиллу, который «точно притащился за своим диковинным питомцем и поможет разыскать Лиару». На всякий случай Марат должен был оставаться в схроне еще пару дней, дожидаясь возвращения волшебницы, и, если она объявится, направиться вдогонку.

Вернувшись в комнату, Коэн и гномы увидели качающегося по полу Сигизмунда, стенавшего, что его жестоко избил «тупоголовый ворюга». Марат, виновато потупив взгляд объяснил, что карлик пытался напасть на него и призвать к ответу за сравнение с «мерзкой белобрысой крысой, чье имя он не может произнести ибо немедленно проблюется», за что и получил оплеуху, от которой свалился как пришибленный.

Видя, что его корчи не вызывают у Коэна ни малейшего сострадания, Сигизмунд поднялся, преспокойно отряхнулся и как ни в чем не бывало принялся насвистывать себе под нос какую-то веселую мелодию.

Марат без пререканий согласился дожидаться Лиару, сообщив, что выбраться из Даграда намного легче, чем попасть внутрь, так что его помощь не понадобится, главное выходить по одному-двое, не привлекая внимания городской стражи.

Сигизмунд, как и ожидалось, угрозами, увещеваниями, покаянием, давлением на жалось, сострадание и милосердие, все-таки напросился идти со всеми, пообещав вести себя «подобающим образом». Попытка Стига выяснить, что значит «подобающим образом», наткнулась на невнятный и пространный бубнежь карлика о его тяжелом детстве, отсутствии моральных ориентиров и прочее лишенное смысла словоблудие.

… Сумерки опускались на негостеприимную столицу Маноры. Пятеро путников, укрывшись за плотной стеной грозового ливня, наглухо запахнув мешковатые накидки, покинули воровской схрон…

Непроницаемая, кромешная тьма свинцовой тяжестью навалилась на отекшие, едва приоткрывшиеся глаза Лиары. Осторожно ощупав запекшийся кровью затылок, она невольно поморщилась от тупой, гудящей боли.

Опершись рукой о стену, волшебница с трудом поднялась и, пошатываясь, сделала несколько робких шагов. Внезапно ее голова закружилась, ноги предательски подкосились и она беспомощно рухнула на пол.

Жадно хватая ртом воздух, Лиара почувствовала, что теряет сознание. Инстинктивно потянувшись к горлу, она нащупала плотно стянутое кольцо металлического ошейника. Медленно проведя дрожащими пальцами по его холодной поверхности, волшебница наткнулась на зазубренные грани выгравированных символов, источающих ауру характерную для заслонов, ограничителей и прочих сдерживающих заклятий.

Вцепившись двумя руками в острые края металла, Лиара с безумным воплем попыталась разомкнуть проклятый обруч, от чего голову тотчас пронзила жгучая вспышка боли. Перед ее глазами вихрем пронеслась вся жизнь, непрерывный поток лиц и событий, с поразительной отчетливостью всплывающих в памяти. Женщина в белой накидке открывает тяжелую, покрытую ржавчиной дверь и, прячась от сторонних взглядов, украдкой прижимает рыдающую Лиару к груди, ее лицо на мгновение возникает из плотной завесы мрака… Элишва… Ее печальные изумрудные глаза смотрят куда-то вдаль и растворяются в дымке нового образа, возникающего из глубин сознания. В длинной, кажущейся бесконечной череде событий воскресли давно забытые воспоминания, бережно хранимые в самых дальних уголках души волшебницы. Бескрайний цветущий луг, на котором Лиара вместе с отцом собирает лечебные травы, он бережно берет ее за руку и тихо рассказывает, как готовить отвар от усталости. И неважно, что именно он говорит, важно, что он рядом, что все будет хорошо… Вот только в его взгляде проскальзывает едва ощутимая тревога, едва заметная грусть… Видение потускнело, закрутилось туманным вихрем и исчезло, уступая место следующей веренице событий, увлекающих за собой разум… Белесые глаза эльфа, истошно лающие псы, леденящий сердце страх… Костлявые, сковавшие мертвой хваткой руки полудемона… Искаженное предсмертной гримасой лицо Элишвы… Ее бездыханное тело…