Закручивающийся спиралью, затиснутый осклизлыми, потемневшими от сырости стенами лестничный проем едва позволял протиснуться громадному телу стражника. Безустанно проклиная все и вся, Ямет неуклюже спускался по узким, скользким ступеням, стараясь поспеть за куда более ловкими арестантами. Стражник, как ни старался, но, напоровшись на острый камень, умудрился порвать свою накидку, отчего к концу спуска пребывал в прескверном расположении духа.

Едва ступив на ровный пол, Ямет с размаху пнул стул под задремавшим на нем охранником, отчего тот, подскочив как ошпаренный, принялся лихорадочно перебирать ключи на связке, отыскивая надобный. Дрожащими руками охранник открыл тяжелую, железную дверь тюремной камеры и, потупив взгляд, отошел в сторону. Не произнеся ни единого слова, Ямет грубо втолкнул Коэна и Стига внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась.

Внезапно нахлынула непроницаемая, кромешная тьма. Промозглый воздух подземелья ощущался настолько плотным, что создавалось впечатление, будто его можно зачерпнуть в ладони. Едкий, тошнотворный запах, казалось, просачивался не только в нос, но и сквозь кожу, вызывая муторное состояние дурноты.

Спустя некоторое время зрение постепенно стало возвращаться. Оказалось, что тьма не такая уж кромешная, и сквозь небольшие отверстия в потолке пробиваются рассеянные лучи света.

На удивление просторная камера создавала отвратительное ощущение неуютности и пустоты. Впрочем сложно было ожидать чего-то иного от застенок, заточение в которых способно сломать любого, даже самого стойкого узника.

Неуловимое чувство незащищенности заставляло Коэна и Стига искать взглядом укромное место, где можно спрятаться, переждать, отсидеться.

— Ну и вонища. — Коэн тряхнул головой, пытаясь отогнать сосущее под ложечкой беспокойство.

— Это просто вонь, вонище в гнезде карритара было. — закрыв ладонью нос, прогундосил Стиг.

Немного оклемавшись, Коэн осмотрелся по сторонам. Камера была настолько огромной, что даже привыкшими к полутьме глазами сложно было разглядеть ее дальнюю стену.

Все вокруг сливалось в неясные контуры, в которых с трудом угадывались такие знакомые предметы. Мешки, лавки, стол… силуэты приближающихся людей… или это только кажется?

Стиг направился к ближайшему к двери мешку и, наклонившись, принюхался. От жуткой смеси запаха гнилой соломы, мочи и тухлого мяса у гнома закружилась голова.

— Я на этом дерьме спать не буду. — Стиг пнул ногой тюфяк, ткань которого с легкостью расползлась.

— Конешшно не будешш. — прошепелявил из темноты сиплый голос. — Это мое мешшто. — И то мое, и там тожже.

— Твою ж за ногу. — ругнулся Коэн и без лишних слов зарядил кулаком в едва различимую во тьме физиономию.

— Эй, полегче, рубака. — вперед выступил коренастый коротышка и, задиристо тряхнув увенчанной всклокоченным пучком белокурых волос головой, рявкнул. — Совсем озверел?!

— Давай и карлику влупим. — раззадорившийся Стиг потряс кулаком.

— Я тебе влуплю. — дерзко сплюнул коротышка и внезапно заорал, растопырив пальцы. — Ты что-то имеешь против карликов, мордатый?!!!

Стиг, весело хохотнув, схватил пятерней копну на голове коротышки и швырнул его на тюфяк.

— Ну все, ты труп! — разъяренно забасил карлик и, подхватившись, боднул гнома в живот.

— Ах ты ж облупок нестроганый! — гаркнул Стиг и отвесил по лбу агрессора тяжелый тумак.

— Вот теперь точно все, ерпыль рыжая! — коротышка скакнул от возмущения и принял боевую стойку, выпятив вперед широкий морщинистый лоб.

— Мунди, фатит! — прошепелявил беззубый, оттягивая раздухарившегося забияку.

— Мунди, тебе же сказали — «фатит». — издевательски ухмыльнулся Стиг.

— Сигизмунд! — карлик рассерженно оттолкнул шепелявого здоровяка. — Не называй меня Мунди!

Громила, потупив взгляд, виновато опустил плечи.

— А вы чего уставились?! — заорал карлик и принялся пинать трех косматых, замурзанных ротозеев, бестолково таращащихся на Коэна и Стига.

— Надо было помогать! Как я вас учил?! — не унимался карлик колошматя ойкающих, вяло уворачивающихся от тумаков оболтусов.

Буцнув по лодыжке самого стойкого сокамерника, коротышка успокоился и обессиленно завалился на свой тюфяк.

— Тупицы… Чертовы тупицы… — обиженно ворчал себе под нос Сигизмунд, распластавшись на потрепанном мешке.

Коэн протянул руку сварливому карлику, предлагая ему подняться:

— Коэн.

— Мне-то что? — надувшись, капризно фыркнул коротышка, проигнорировав примирительный жест.

— Ты на Стига не серчай сильно, он впотьмах сразу не разобрался. — невозмутимо продолжил Коэн, похлопав гнома по спине.

— Пусть сердится, делов-то. — Стиг равнодушно выколупал грязь из-под ногтя. — Влеплю, если будет зарываться.

— Я сейчас пальцем кивну и они тебя отлупят. — пообещал Сигизмунд, махнув в сторону своих ротозеев, явно не разделяющих его уверенности.

— У тебя случайно нет брата? — Коэн внимательно присмотрелся к передернувшемуся лицу коротышки. — Больно ты похож на Даниэля, кажется так его зовут.

— Нет у меня никакого брата. — зло отрезал Сигизмунд.

— Мунди, это жже он о тфоем бгате — искренне удивился здоровяк, размашисто всплеснув руками. — Они тожже попутали тебя ш ним, как и штгашники. Мунди шидит жа бгата.

— Бодо, чего ты какой тупой? А? — коротышка презрительно прищелкнул языком, затем, приподнявшись на цыпочки, процедил — Тот надутый прыщ мне не брат. Не хочу даже слышать его имени.

Коэн понимающе кивнул. Немного постояв в раздумьях, он решил, что карлик и его подельники, похоже, усвоили свой небольшой урок и в дальнейшем вряд ли станут бесчинствовать. Махнув Стигу, Коэн неторопливо направился в к дальней стене, возле которой виднелось несколько сваленных в кучу мешков.

— Эй, остолопы! — встревоженно окликнул Сигизмунд. — Не ходите туда!

— Почему? — Коэн спокойно придержал за рукав вспыльчивого гнома.

— Там это — … оно. — Сигизмунд опасливо покосился в темный угол и, закатив рукав замызганной рубахи, показал рваные рубцы шрама.

Лиара очнулась от невыносимого, сводящего зубы скрипа когтей по гладкому мраморному полу. С трудом приоткрыв веки, она попыталась пошевелиться, однако тело, отозвавшись тупой болью, не подчинилось. Костлявые и гибкие словно ветви деревьев руки омерзительной твари, безжалостно впившись в кожу волшебницы мертвой хваткой, держали ее на весу.

— Ролох! Когда-нибудь я повырываю тебе когти! — мелодичный женский голос эхом разнесся по залу.

Тварь протестующе заурчала и, выпустив волшебницу, села за ее спиной. Покрытое мелкими наростами, сутулое тело Ролоха, опираясь на непропорционально длинные, нескладные руки, слегка подрагивало. Его уродливая жилистая морда, раболепно склонившись, упиралась массивным подбородком в бугристый грудной выступ. Из-под широкого, нахраписто выдающегося вперед лба выглядывала точка единственного, окруженного сросшимися веками глаза, продолжавшего внимательно следить за каждым движением волшебницы.

— Что ты со мной сделал?! Я не чувствую ног! — Лиара тщетно попыталась подняться.

Узкие ноздри Ролоха раздулись прозрачными волдырями и с громким фырканьем выпустили струю мутно-зеленого пара.

— Не переживай, это пройдет. — дружелюбно произнесла эльфийка в белоснежной тунике, изящно склонившись над Лиарой. Ее красивое, окаймленное огненно-рыжими волосами лицо расплылось в благодушной улыбке.

— Дыхнул на меня, погань?! Да?! — не успокаивалась волшебница игнорируя обходительное увещевание рыжеволосой.

Ролох угрожающе дернулся, но эльфийка, вытянув ладонь, приказала ему оставаться на месте.

— Я тебя спрашиваю, скотина одноглазая! — зло выкрикнула Лиара.

— Прекрати! Он тебе не ответит! — рассерженно воскликнула рыжеволосая.

— Ну вот, это уже лучше, а то рассюсюкалась, строишь из себя овечку невинную. — волшебница гневно свела брови — Сейчас наверное должно прозвучать: «где я» и «кто ты»? Но я спрошу по-другому — какого черта?!