– Готов.

Через несколько минут он уже лежал пристёгнутый к скамье и подключённый к кристаллу. Раздалось методичное гудение, переходящее в жужжание.

Потом что-то холодное и бесчувственное, с омерзительным интересом патологоанатома, вторглось в его сознание. Инквизитор начал ковыряться в его памяти, дотрагиваясь до самого сокровенного. Юноша попробовал блокировать свои воспоминания, о том, чего сам стыдился больше всего, ментальным щитом – бесполезно.

Мгновение и вчерашний выпускник вернулся в канун того злосчастного дня.

Забрав у портнихи мантию, Крам направился к себе, кратчайший путь в общежитие был через мастерскую артефаторики. И юноша решил, что сейчас, после полученного зачетного балла, нет смысла идти в обход.

Мастерская была пуста. Верстаки ещё были завалены инструментом и перепачканной утварью. А каменный пол покрывали кучи пыли, стружки, окалины и остатки иммония.

Горн ещё не остыл от дневного жара. Над раскаленным углем поднималось марево. В кузне всегда было жарко, слишком жарко.

После заката интерны расходились по комнатам, оставляя горн медленно остывать. К рассвету его вычистят. Выгребут золу и сметут пепел, для того, что бы снова, с первыми лучами дневного светила, набить брюхо плавильни новой порцией черного топлива. Но чернота угля обманчива. Стоит его подпалить и он начнет менять цвет, через красный до ярко желтого и далее до белого, пока не прогорит весь. Потом свет и тепло исчезнут, но уголь так и останется белым. Пусть пеплом, но белым.

 «Может чем чернее нутро, тем ярче свет?» юноша поворошил кочергой остатки угля, поднимая сноп искр.

Тепло и светло. Горн всегда манил его своим пламенем. Огонь единственное, что никогда не подводило Крама. Ему с ним всегда просто, не то что с людьми. Покормил согреет, приручил – осветит. А прикажешь – убьет, обернется чудовищным монстром, не знающим пощады. Чародей прислонился спиной к стенке плавильни невольно возвращаясь в далекое прошлое.

Пожар отнял у Крама семью и детство. Но другой огонь, не дал ему умереть. Жизнь за жизнь. Пламя всегда справедливо. Недаром говорят – злато можно очистить только огнём. Хотя золото тоже металл, дорогой но металл, только капризный, не то что сталь.

Только из стали выходит настоящее смертоносное оружие. Крам мечтал овладеть её секретом и когда-нибудь выковать себе оружие возмездия. Почти десять лет прошло, как не пытался Крам стереть его из памяти, но тот день впечатался в нее, словно клеймо.

Рейдеры с пустошей налетели, как гром среди ясного неба. Караван, везший подати и товар на ежемесячную ярмарку, разграбили. Кого-то убили на месте, кого-то уволокли в рабство. Стойбище подожгли. В ту ночь, даже земля, и та была объята ненасытным пламенем – зверем сорвавшимся с цепи.

– Сиди смирно, тише воды, ниже травы. А когда огонь ворвется во внутрь, беги через лаз к реке. Беги, не оглядывайся.

Мать крепко прижала мальчишку к груди, а потом, смахнула слезу и схватив вилы выскочила из шалаша. Было страшно, но ослушаться матери юный мальчуган не посмел, и когда огонь ворвался вовнутрь и начал пожирать жерди, мальчишка рванул к лазу. Но не успел. Что-то тяжелое ударило в шалаш, и жерди, больше не удерживаемые перегоревшей веревкой, рассыпались. Одна из них ударила Крама по голове. Мальчик потерял сознание. Очнулся он от дикой боли. Словно кто-то впился в его лицо клыками. Но вокруг не было ни души. Лишь пепел и искромсанные острыми саблями тела соплеменников.

Страшный ожог изувечил лицо, но огромные волдыри и окровавленная макушка показались налетчикам смертельными. Крама бросили умирать под слоем пепла и кучей головешек. Но судьба распорядилась иначе.

Смерть и так перевыполнила в тот день норму и не стала забирать мальчишку с собой. Пренебрегли им и хищники, возможно их отпугнул запах гари впитавшийся в нехитрую одежку и кожу мальчика.

Слезы, текли рекой, но они причиняли ещё большую боль. Он нашел среди тел, сваленных в кучу, родителей. Грудь отца пробили несколько стрел, а мать посекли клинками. Так он и просидел до утра обнимая бездыханные тела, под разбойничьим тотемом, в виде волчьей головы.

С первыми лучами солнца, он двинулся к городищу, куда и шел караван.

Он совсем не помнил, как добрался до бревенчатого частокола. В памяти остались лишь брань и насмешки стражников, не желавших пускать в город очередного оборванца.

В его рассказ о нападении никто не поверил.

В конце концов Крам умудрился прошмыгнуть во внутрь, когда толстый страж, обронив в придорожную пыль медяк – мзду за проход от очередного сельчанина из окрестностей –  скрючился в три погибели, высматривая свое сокровище.

Там за воротами, сельчанин, спешивший на ярмарку с урожаем брюквы, выслушал бедолагу, но помочь ничем не сумел. К Ярлу, ни мальчонку, ни крестьянина не пустили, обещав навесить оплеух, если они ещё раз заявятся на порог. Сельчанин, отломив краюху хлеба, долго сетовал на судьбу, но в конце концов, решив что горбушка достойный откуп, поспешил на рынок.

Уставший, голодный и продрогший Крам бесцельно брел по переулкам городища пока не наткнулся на кузницу. Так он впервые раз оказался у горна. Прислонившись спиной к теплым кирпичам плавильни мальчик уснул

Утром, старшой артели смилостивился над мальчонкой. С тех пор Крам, сначала чистил горн, благо он был мелким и мог пролезть в жерло. Потом начал таскать уголь, встал на меха. Все изменилось когда в кузню заявился человек в шапке из волчьей головы, в точь точь, как на том тотеме.  Тогда-то у Крама и проснулся Идрак. Сам того не осознавая, он швырнул в визитера огненным шаром.

Посетителем оказался дервиш.  Он выдал кузнецу монету и попросил присмотреть за Крамом.

Забирать  мальчика в Университет приехала целая делегация, сопровождаемая вооруженным конвоем.  Даже надменный Ярл плюхнулся лицом в пыль перед ними.

Первым в кузню вошел высокий широкоплечий мужчина в дорожной накидке, лицо скрывал капюшон.

– Шрам у него, вот и не разглядели сразу.– лепетал шаркающий  рядом дервиш в странной волчьей шапке, – но это не беда, в Университете профессора творят не такие чудеса, через несколько лет от шрамов и следа не останется, гидрида правда нужно будет много. Но что такое деньги если речь идет…

Незнакомец в капюшоне отмахнулся от дервиша.

– Я знаю возможности Огнеградцев. Передай Алютаму, пусть найдет ему достойного покровителя. Не из высших, те испортят его роскошью, и не из купивших чин, те развратят его деньгами. Лучше кого нибудь из ветеранов. И что б через год шрамов не было. – незнакомец швырнул в дервиша кожаным кошелем.

Маг лишь раскланялся в ответ.

– Ты чего смурной такой? – человек в капюшоне наклонился к Краму.

– Не хочу в город. Хочу секрет стали.

– Зачем тебе этот секрет?

– Меч выковать, за родителей отомстить.– сквозь стиснутые зубы прошептал мальчишка.

– А кому мстить, знаешь?

– Волкам-оборотням! – мальчик-Крам сжал кулаки изо всех сил, и топнул ногой.

– Секретов, что ждут тебя за стенами Университета хватит не только на месть. Научись владеть основами, остальному я научу тебя сам.  Никто не устоит перед тобой. Ни оборотни, ни Гвендели. А сейчас ты должен идти с дервишем. Но я буду следить за тобой. Все будет хорошо, малыш.

Незнакомец, погладив вихры на голове мальчишки повернулся  к выходу и солнце на миг осветило его лицо. Сейчас Краму оно показалось знакомым.

Поток воспоминаний прервал профессор Артефаторики.

– Поздновато для занятий, студент. Все лекции вы уже прогуляли. Да и к экзамену по истории лучше готовиться в своей комнате, а не в артефакторной.

Крам, буркнув извинения, побрел к себе в общежитие.

Кристалл правды захотел увидеть лицо незнакомца ближе, Крам запротестовал всем нутром, не желая заново переживать смерть родителей, но сила, роящаяся в его голове, вырубила мешающее ей сознание.

Крам обмяк.