— Всё будет хорошо. Попроси их прислать документы, как только он подпишет. Она заслуживает этого соглашения, и мы добьёмся его для неё, — я делаю паузу, слушая младшего юриста на другом конце провода. — Звучит заманчиво. Ладно, скоро поговорим. Спасибо, Белинда.

Я вешаю трубку и вздыхаю, довольная исходом этого дела, но в последнее время чувствую себя более уставшей, чем обычно.

Мгновение я смотрю на телефон, осознавая, сколько всего произошло за последние два года.

Я не могу поверить, что управляю собственной юридической фирмой.

Я чуть не хихикаю вслух, когда думаю об этом. Моя фирма специализируется на бракоразводных процессах и, в частности, на поддержке женщин, чтобы гарантировать им справедливые сделки. Работа тяжёлая, но я не могу быть счастливее. Я наняла свою подругу Джун в качестве партнёра, и вместе мы с энтузиазмом покоряем юридический мир.

Тем временем Эмеральд (прим. перев. — изумруд) радостно воркует из своего манежа в углу, обнаружив в крошечном кармашке платья остатки печенья.

«Нет, я не могу быть счастливее», — повторяю я, пересекая большое пространство, чтобы взять милого карапуза.

— Что ты делаешь, малышка? — спрашиваю я свою маленькую дочь, которая смотрит на меня снизу-вверх огромными зелёными глазами. — Ты нашла лакомство?

Шестнадцатимесячная малышка визжит, радуясь моему вниманию теперь, когда время её дневного сна закончилось. Я хмуро смотрю на маленькую негодницу.

— Какой папа дал тебе печенье перед обедом? — спрашиваю я, приподнимая брови в притворном ужасе.

Эмеральд хихикает над моими выходками и пытается скопировать выражение моего лица. Я смеюсь над своей малышкой, и следующие несколько минут я корчу рожицы, а она копирует их.

Мы как раз в середине нашей маленькой игры, когда раздаётся стук в дверь, и в мой кабинет входят сначала Том, а затем Габриель. Их массивные формы, как всегда, смуглые и необъятные, но красивые мужчины сразу расплываются в улыбке, когда видят свою дочь.

— Что здесь за шум? — спрашивает Габриель, прежде чем подхватить Эмеральд и закружить её. — Я думал, твоя мама серьёзный юрист с серьёзными делами, — говорит он, вертя крошечную девочку.

Я смеюсь.

— Привет, милый, — я целую Тома, а затем запечатлеваю поцелуй и на щеке Габриеля. — Один из вас угостил дочь печеньем на завтрак, а потом у неё хватило наглости корчить мне рожи, когда я спросила её об этом, — я качаю головой, изображая разочарование. — Вы так сильно её балуете, что скоро она станет монстром из печенья!

Мы втроём от души смеёмся, зная, что я, вероятно, тот, кто балует Эмеральд больше всех, если это вообще возможно.

Когда я впервые узнала, что беременна, я была блаженно счастлива, просто изучая и развивая свои отношения с Томом и Габриелем. Но когда мой маленький зеленоглазый малыш появился на свет, я внезапно поняла, каково это — любить кого-то вне всяких сомнений. Эмеральд пополнила нашу маленькую семью, и теперь я с трудом могу вспомнить жизнь до неё.

Из нас троих получилась отличная команда родителей, и я не могу не смотреть с любовью на двух миллиардеров, с которыми я решила провести свою жизнь.

— Я надеюсь, мы не прервали встречу, — голос Тома отвлекает меня от моих размышлений. Я улыбаюсь своему великолепному парню, всегда благодарная за его спокойное поведение.

— Нет, вовсе нет. Я только что закончила селекторное совещание, а она, — я показываю на хихикающую маленькую девочку, — только что проснулась после утреннего сна.

Я протягиваю руки к дочери, и Габриель нежно перекладывает её в мои объятия. Она воркует и хихикает, пока мы втроём смеёмся и толпимся вокруг любви всей нашей жизни.

В конце концов, мы решили назвать девочку Эмеральд по двум причинам. Во-первых, потому что у нее ярко-зеленые глаза, и мы сразу же были поражены их цветом. А во-вторых, из-за той роли, которую изумрудное ожерелье сыграло в нашей жизни. По их словам, это был первый подарок, который братья Костас купили мне из любви. Они купили его не потому, что я была их питомцем, или потому, что я принадлежала им. Они купили его, потому что любили меня и хотели, чтобы у меня было что-то своё.

Я прижимаюсь к своей малышке, немного смеясь от приятных воспоминаний. Том сказал мне, что после того, как я сбежала, они обыскали особняк вдоль и поперёк, прочесывая коридоры в поисках меня. Наконец, в моей спальне они наткнулись на глупое ожерелье, одиноко лежащее на моём комоде. Тогда они поняли, что нечто столь прекрасное никогда не следует оставлять позади, и решили преследовать меня, несмотря ни на что.

Я крепко прижимаю к себе дочь, почти боясь представить жизнь без Габриеля, Тома и моей малышки. Эмеральд воркует в ответ на мои поцелуи, отчего мне хочется обнять её еще крепче.

— Ладно, очередь папы, — говорит Том, протягивая руку к своей маленькой дочурке. Я вручаю ему дочку и иду к своему столу, чтобы привести в порядок кое-какие бумаги.

— Итак, вы, парни, знаете, я, конечно, рада, что вы приходите, когда захотите, но почему вы здесь так рано? Мне не нужно быть в суде до… — я смотрю на часы, — до двух часов.

— Мы подумали, что сначала пригласим тебя пообедать, до суда.

Габриель мягко улыбается мне. Я могу сказать, что он не хочет меня расстраивать, но никто из нас не может избежать разговора о предстоящем судебном процессе, тем более что я важный свидетель.

Я дотрагиваюсь до изумрудного ожерелья на шее — в последнее время я редко его снимаю — и задаюсь вопросом, смогу ли я справиться с обедом, учитывая то, что произойдёт в зале суда.

— Это было бы замечательно, но я не собираюсь лгать. Я не уверена, сколько я смогу съесть. Заседание обещает быть таким напряжённым и эмоциональным.

Том перестает трясти Эмеральд, чтобы посмотреть на меня.

— Так и будет, но мы здесь ради тебя, милая. Мы тебя прикроем, — Габриель кивает, подтверждая заявление Тома.

Но дело не только в суде. Дело в том, что мне снова придётся встретиться с Дженсеном Дрейпером, моим бывшим боссом. Он вызывает у меня тошноту, и мой желудок скручивается в предвкушении.

«Но, по крайней мере, на этот раз он будет в наручниках», — с сожалением осознаю я. «Это лучше, чем ничего».

В конце концов, оказывается, что мы с Джун были не единственными женщинами, у которых были истории об ужасающем поведении Дженсена. Через несколько месяцев после того, как Джун ушла из «Дрейпер Пибоди», наш бывший босс был арестован за попытку соблазнить несовершеннолетнюю стажёрку. И вскоре после этого стало известно, что он оказывал давление на многих женщин в фирме, чтобы они доставляли ему удовольствие или что-то ещё. Было приятно наблюдать, как таких придурков, как Дженсен, наконец-то арестовывают, и мы с Джун готовы дать показания в ближайшие недели.

Я постукиваю пальцами по краю стола, думая о своём решении присоединиться к судебному процессу против Дженсена Дрейпера.

— Ты всё ещё обдумываешь то, что собираешься сказать? — мягко спрашивает меня Том, всегда чуткий к моему настроению.

Я слабо улыбаюсь своему возлюбленному, не зная, как выразить свои чувства.

— Да, — отвечаю я, а затем опускаю взгляд. — Я тоже беспокоюсь о том, что все скажут о нас. Вы знаете, что они будут задавать вопросы о моём прошлом, а я не могу скрывать наши отношения. К тому же, вы знаете, как пресса любит сплетни. После того, как Сара и Виктория объявили о своих лесбийских отношениях, газеты взбесились. Они не могли поверить, что им в руки попала драгоценность: две бывшие жены миллиардеров братьев Костас на самом деле лесбиянки-любовницы и живут в одной квартире.

Том слегка посмеивается.

— Но ты же знаешь, чем это обернулось, — говорит он с весельем.

Я печально улыбаюсь.

— Да, я слышала. Сара и Виктория сейчас беременны, и они ждут ребёнка.

Гейб кивает.

— Это верно, и мы рады за них. Разве Сара не пригласила тебя на вечеринку по случаю их рождения?

Я качаю головой.