Деревня, она оказалось очень большой, прям огромной… Количество маленьких домиков и построек неукладывалось в голове. Раньше, всё здесь представляло из себя дикие, кишащие гоблинами леса. Неприветливые, сложные на подъём холмы и горы. Сейчас же, буквально всё сливалось в одинаковых сельских пейзажах, выделялись разве что отвесные холмы, имевшими на своих вершинах некие башенки напоминающие сигнальные костры.
— Мистер… ваша рубашка… — Когда мы остановились у речушки, что бы тяговые животные могли напиться и немного отдохнуть, с предложением помочь обратилась ко мне одна из девушек кролли. След оставшийся от комка грязи, словно герб-клякса виднелся у меня на груди. Особого дискомфорта от него я не испытывал, но, если кому-то другому это доставляет некое внутреннее неудобство то пускай. Так как во время стоянки заняться мне всё равно было нечем, увязавшись за кролли, пошёл искать годные для крафта мелкие камушки и веточки. Крафтить инструмент из камня, когда вокруг уже во всю используется железо, полная хуйня. Точно так же, как и создавать примитивное оружие. Сейчас, когда этот мир вынырнул из каменного века, подобный инструмент и гроша ломаного не будет стоить. Потому, можно попробовать сконцентрировать своё развитие на кое чём другом, менее заметном. Браслеты из веревки, с подвязанными деревянными резными украшениями. Такие же ожерелья и кольца с интересными рисунками и символами. На вещицы столь небольшого размера уйдёт в разы меньше маны. Спрятать их проще, можно даже в ладони. Да и во время создания их, возникнет в разы меньше вопросов чем с тем же топором который в корман не запхнешь. Я должен крафтить, обязан продолжать выпускать ману, только так, через боль я смогу восстановить свои внутренние магческие каналы.
Пока кролли, стирала у реки, рассказывая грустую историю своего прощания с «нелюбимым мужем», я камнем счесывал с какой-то подобранной с земли веточки кору. Слой получился тонкий, местами даже рваный. Помяв результат работы, дабы никто посторонний не видел, сжимаю влажную кашицу в ладони, концентрирую на ней исходящие потоки. Внутри всё вновь начинает щикотать, затем гореть и болезненно колоть. Дымок, едва заметный глазу, он вырвался сквозь щели между пальцами, а после тут же рассеивается. Внутри моей черепушки буд-то кто-то в колокол ударил. Покачнувшись я оперся на дерево, дождавшись когда перестанет штормить, открыл глаза. Веревочка, тонкая, красиво переплетённая. То был не какой-то канат, или рабочая заготовка, из которой я раньше делал сети. Нет… этот шнурочек чётко отвечал всем заданным параметром того, на что его собирались использовать. Пока время и обстоятельства позволяли, откалупав от дерева небольшой кусочек коры, где ногтями, где камнем, кое как «выгрыз», сердечко, а после, всё получившееся объединил в едином «изделии». Тонкая, хрупкая кора стала в трижды толще, выглядела отполированной, глянцевой. Через темно коричневый, плотный древесный слой проходил красивый, плетением своим напоминающий узор, шнурок. Лишь когда поделка была завершена я подумал о специальном отверстии, через которое должна была проходить веревочка(дабы не портить дырками само сердце). Чтож, мне есть куда расти…
Упав на колени у ручья, отпиваюсь, прихожу в себя. Такая маленькая вещица, а сколько боли и неудобства она мне принесла. Сейчас, по мане я наверное не сильнее только-только родившегося младенца, убогий, но какой есть…
— Ваша рубаха… — Прервала мои раздумия кролли. — На себе высушите, или может подождёте пока…
Моя улыбка, небрежно брошенная в сторону девушки заставила кролли смутиться, прерваться опустив стыдливо голову. Она, крестьянка — рабыня, являющаяся всю свою жизнь слугой определенного господина. Муж её погиб, затем её вместе со всей семьей и детьми, как товар продали, и вот, после чуть не убили. Судьба не пощадила её, так же как и множество других существ населяющий этот мир.
— Спасибо, — переняв рубашку, в протянутые руки кролли вкладываю получившийся веревочный браслетик. — это меньшее что я могу…
— Какая прелесть! — Пискнув, воскликнула девчушка. — Это… это правда мне? ОЙ мамочки, можно, да? — тут же нацепив его на руку, и подняв по направлению к солнцу, разглядывая безделушку затараторила кролли. — Мне ещё никогда не дорили украшения, даже на свадьбу ах… спасибо-спасибо, мистер, боже какое оно красивое! — Прыгнув в мою сторону, повисла на моих плечах крольчиха.
— Это ерунда… — Губы кролли коснулись моих. Грудью своей прижимаясь к моему оголённому торсу, ушастая толкает меня спиной к дереву. Царапая кожу, кара болезненно впивается в лопатки, я хочу остановить девушку, но физически, она гораздо сильнее меня. Дыхание кролли становится всё более тяжёлым, прерывистым. Долго не думая она хватает меня за штаны, пытается стянуть их но веревка, впившаяся в мои костлявые бёдра удерживает их от падения.
— Я хочу вас… вы ведь такой же как и я, одинокий и… — От слов ей в груди всё сжалось. Подняв руку, ладонью своей я разделяю наши губы, отворачиваюсь отводя взгляд в сторону. Я не против этой красавицы, тело её соблазнительно, подтянутое и сильное, но, секс, это не то что я сейчас искал.
— Эй, вы двое, мы отправляемся! — Став свидетелем произошедшего окликнула нас Регина. Напугавшись, кролли тот час отскочила от меня, поклонившись, до самого пояса извинилась. Ладошкой пряча браслет на своей руке, она немедля убегает, оставляя нас наедине с волчицей.
Наши взгляды пересекаются. Я знаю что она ко мне не ровно дышит, что нечто неведомое тянет её ко мне. Как бы это комично не звучало, Регина, тоже знает что знаю я, потому и не торопится как-то реагировать на увиденную сцену «измены». Недовольность и ревность пылают на её лице, только, кому она их хочет показать, незнакомцу коего знает от силы пару дней?
— Идём Кобо… — Удивив своим спокойным тоном, приготовив какую-то подлость, позвала меня волчица.
Этот вечер, ночь, я провёл в гордом одиночестве, в качестве нейтрала между двумя лагерями. С одной стороны, на меня, укрывающегося у костра плащом Барда, с повозки поглядывала волчица, ожидая когда я прибегу к ней под одеяло греться. С другой, находясь в компании своей шумной семьи, всё так же, рукой держась за браслет, моего визита ждала крольчиха, имени которой я даже не знал.
Утро наступило рано, сидя у углей, только и успел что закрыть глаза, как сквозь деревья вырвались первые лучи рассвета, подающие команду «В путь». Вечером и утром, никто не поделился со мной и коркой хлеба. Чувство голода, всё труднее и труднее гасилось другими мыслями, водой, которой я незщадно заливал брюхо надеясь обмануть желудок. Обиженные девушки, внимательно следили за мной. Зная о том что кое кто «гол как сокол», засранки проверяли, к кому первой я побегу за помощью. Вместе с девушками, глядели за мной и мужики, Бард, пару раз предпринимал попытки подойти ко мне, но, Регина их ловко перехватывала. Точно так же, хотел помочь мне и дедулька, за которым, внимательно бдили сразу трое женщин.
Помощи ждать неоткуда, либо поступаться с гордость, либо голодная смерть, думал я до очередной стоянки, где в голову мою пришёл третий вариант. Едва передвигая ноги, истощённый после очередного крафта, невыспавшийся и голодный, я добираюсь до обозов Тома Серднера. В руках моих, на выбор два предмета, улучшенная версия браслетика с сердечком, и деревянная заколка, с цветочком в виде ромашки на конце. Подобные поделки, в руках оборванца вроде меня выглядели убого. Многие торговцы открыто насмехались надо мной, говорили что «мусора у них и в сапогах хватает». «Уважаемым», личностям подобное не требовалось, а вот их прислужникам, напротив. Мужчина рыцарь, кажется представитель племени му, в стальном нагруднике, с длинным копьём и мечом на поясе забрал заколку. «Для дочери», сказал он, бартером поделившись со мной вяленым мясом и парой старых, скукожившихся прошлогодних яблок. Браслетик в свою очередь подметила и решила взять одна из немногочисленных женщин рыцарей, находившихся в отряде Задира. Голова её была по мальчишески выбрита, руки спрятаны в стальных латах. Казалось, кому-то вроде неё совсем нет дела до украшений, но, так было лишь до момента, когда она повязала веревочку с сердечком на один из элементов брони, своего боевого коня.
