– А вот и беглянка! – воскликнул князь и сделал шаг, но тут же отвлекся, поймал за шкирку пробегавшего мимо слугу и велел принести пива.

– Четыре кружки, – он как в детской считалочке указал пальцем поочередно на себя, меня, Ивана и сыщика. Мармеладов отрицательно покачал головой. – Не желаете? Тогда три, получается.

Ийезу князь даже не посчитал, то ли из опасения ехать с нетрезвым шоффером, то ли не счел абиссинца достойным выпивать в одной компании с нами.

– Да, три. И поживее!

– Бу’ сдел’! – половой торопливо проглотил окончания и умчался, а г-н Щербатов направился к столикам.

Пузырев неожиданно заступил ему дорогу.

– Постойте, ваша светлость!

– Что такое?

Иван переминался с ноги на ногу, смущенно подбирая слова.

– Позвольте мне поговорить с Луизой наедине, – взмолился он. – Я знаю эту девушку. Если вы наброситесь с обвинениями, как на давешнего офицера, она замкнется и не скажет ни слова.

– Наброшусь? Разве я на кого-то прежде набрасывался? – г-н Щербатов обиженно хмыкнул. – Вздор!

– Тем не менее, я настаиваю!

Изобретатель развел руки в стороны, и даже пальцы растопырил, чтобы не подпустить нас к барышне. Но князь отмахнулся, не сбавляя шага.

– Некогда политесы разводить, Ванюша. Мы преследуем убийцу! Убийцу, понимаешь? А господин Мармеладов давно и однозначно доказал, что все оставшиеся участники гонки желали Осипу смерти. Значит и госпожа Гигельдорф…

– Не думаете же вы, что Луиза своими тонкими пальчиками могла сломать шею этого мерзавца?! – зашипел ему вслед Пузырев.

– Нет, конечно! Но она могла стрелять в этого мерзавца из пистолета.

Юная красавица с интересом наблюдала за разыгравшейся сценой. Услышав последнюю фразу, она решительно встряхнула кудряшками и произнесла:

– Похоже, речь обо мне, господа? Слова «мерзавец» и «пистолет» подсказали, что вы уже в курсе досадного недоразумения, которое случилось сегодня на шоссе.

– Недоразумения? – удивленно переспросил г-н Щербатов. – Вот как вы называете кровавую драму?!

– Бросьте, ваша светлость! Тоже выдумали драму… Это все дешевый фарс. И пусть Осип сколько угодно жалуется – хоть вам, хоть полиции, – он сам виноват. Незачем руки распускать!

– То есть вы признаетесь без утайки, что стреляли в Осипа Зденежного?

– Да, – голубые глаза Луизы оставались чистыми и спокойными, как небо. – Я стреляла в него. Но исключительно для острастки. Этот, как вы совершенно точно определили, мерзавец волочился за мной и, кроме того, еще за дюжиной женщин. Минувшей весной он совратил молодую жену одного доктора. Бедняжка доверилась Осипу, сбежала с ним от мужа, а потом понесла ребенка. И что же вы думаете? Презренный червь ее уморил! А сам, как ни в чем не бывало, отправился на поиски очередной доверчивой глупышки. И кого посмел выбрать на эту роль? Меня. Все крутился вокруг, томно вздыхал, закатывал глаза, облизывал свои противные губы. Сальные шуточки отпускал. Я его послала к дьяволу. Так нет, снова возник. На шоссе махал руками, чтобы я притормозила, и сразу, не говоря ни слова, обниматься полез! За это бездонное нахальство я и выстрелила Осипу в плечо.

– В плечо? – обрадовался Пузырев. – Нарочно, в плечо?!

– Что вас удивляет? Целилась, чтобы не убить, а только ранить. Может это слишком жестокий урок, но зато теперь ловелас трижды подумает, прежде чем протянет свои наглые лапищи к честной девушке!

– Ничего Осип больше не протянет, – невольно вырвалось у меня, – его ведь…

Я осекся на полуслове. На этот раз г-н Мармеладов ткнул набалдашником трости мне под ребра. Больно! Но я даже не обиделся. В этот момент, в голове возникло подозрение, неприятное мне самому, однако я немедленно решил поделиться с сыщиком. Отвел его на несколько шагов и шепнул:

– А не мог ли Иван… Он, похоже, влюблен в Луизу и если узнал, что фельетонист не давал ей прохода, то… Нет, я никогда не поверю в расчетливое убийство, но в состоянии аффекта… Увидел, что другой мужчина обнимает любимую девушку и взыграло ретивое. Не качайте головой, г-н Мармеладов. Время у него было. Помните, в Черной Грязи уехал то ли за бензином, то ли по амурным делам. Вернулся сердитый и злой… Вы, правда, сразу отмели подозрения и назвали его невиновным. Но в свете открывшегося мотива…

– Нет, Жорж, я уверен в том, что он не убивал.

– Но как же…

Я повторил жест Ивана, свернув шею невидимому сопернику.

– Действительно, едва услышав фамилию фельетониста, Пузырев заговорил о нем с ненавистью и показал, как желает придушить. Но он ни разу не употребил в отношении Осипа слово «был». А ведь у человека есть такая особенность: как бы он не старался следить за речью, но если видел мертвеца, то невольно скажет о нем в прошедшем времени. Особенно в состоянии эмоционального возбуждения. Да и потом, Иван отсутствовал всего минут тридцать. Этого не хватило бы сразу и на заправку бензином, и на убийство. А бак у драндулета был полный, если помните. Мы без проблем доехали до Клина.

– Но что если Луиза – его сообщница? – я продолжал развивать свои подозрения. – Могла поделиться с Иваном бензином из своего бака, а после поехать и заправиться заново.

– Вы снова упрямо защищаете тупиковую версию, Жорж. Хотя давеча обещали этого не делать, – улыбнулся сыщик. – Откуда у Луизы бензин? Она ведь ездит на паромобиле.

– У-у-уй! – неприятный конфуз, я действительно совсем забыл об этом.

– Да и злился Иван в Черной Грязи совсем по другой причине.

– А вам известна эта причина?

– Неужели вы не догадались?! Он действительно уехал, чтобы встретиться с Луизой и предложить ей руку и сердце. Но в последний момент…

– Испугался?

– Давайте скажем мягче: притормозил. Оттого и злился. На себя злился. Однако нам пора возвращаться. Похоже, там скандал.

Над столиком г-жи Гигельдорф разразилась гроза – князь сыпал молниями из глаз и гремел басом, что-то выговаривая Пузыреву, который снова встал между ним и Луизой.

– Ты веришь в эту чепуху, Ванюша? Ох, до чего же ты наивен! Она стреляла в сердце, но промахнулась и попала в плечо! И не испытывает ни малейшего раскаяния, а? Для нее все это фарс, видите ли!

– Я наивен, а вы – самодур и женоненавистник! – дерзко ответил Пузырев. – Не можете поверить, что барышня метко стреляет?

– Конечно, нет! – еще громче рявкнул Николай Сергеевич. – Где это видано, чтоб девица…

– А девица – не человек?! – Луиза тоже возвысила голос. – Я, ваша светлость, точно знаю, куда хочу попасть и именно туда попадаю.

– Без доказательств я не приму этот факт, – упорствовал князь.

Луиза вскочила на ноги, сжимая кулаки.

– Вы назвали меня лгуньей?! – но тут же выдохнула и сказала уже спокойнее. – А впрочем, как вам будет угодно. Видите слугу?

Действительно, в этот момент из трактира вышел шустрый малый в переднике. На правом плече, держа широкий поднос чуть на отлете, он нес три кружки пива. Николай Сергеевич непроизвольно облизнул губы.

– Вижу, – сказал он.

– Слуга от нас примерно в тридцати шагах, – продолжала Луиза. – Согласны?

– Да, – теперь уже ответил не только князь, но и мы с Пузыревым.

– Которую кружку вы наметили для себя? – спросила барышня.

– О, без разницы, – г-н Щербатов все еще пребывал в раздражении. – Любая подойдет. Судя по цвету, здесь пиво не разбавляют.

– И все же, князь, выбирайте.

– Ну, воля ваша. Пусть будет та, которая в центре.

Луиза резким движением выхватила револьвер и выстрелила не целясь. Просто подняла руку на уровень глаз и, даже не прищурившись, нажала курок. Пуля с залихватским свистом пронеслась над пустым двором и угодила в округлый бок средней кружки. Стекло брызнуло во все стороны, а в лицо испуганного слуги плеснула пивная волна. Паренек с воплем отпрыгнул в сторону, роняя поднос и убивая все наши надежды утолить жажду.

Мы с князем ошеломленно застыли, а Пузырев и Ийезу вскрикнули от неожиданности, как и большинство посетителей трактира.