Возражения г-на Гигельдорфа потонули в гудении клаксонов и дребезжании велосипедных звонков – так участники гонок приветствовали князя Щербатова и еще двух незнакомых мне господ, которые поднялись на балкон угловой башни.

– Др-р-рузья! Сор-р-ратники! – взревел князь, стараясь перекричать какофонию. – Сегодня мы с вами напишем новую страницу в истории автомобильного движения…

Я заметил, что Николай Сергеевич читает по бумажке и не стал записывать слово в слово. Раз уж мы едем вместе, обязательно представится возможность скопировать речь или, может быть, он просто подарит мне этот листок в качестве сувенира, на память о гонке Москва – Санкт-Петербург.

– Ты же еще не все автомобили рассмотрел, – дернул меня за рукав Иван. – Пойдем, покажу.

Мы пробрались через толпу зевак к потрепанной бричке со складным верхом. Только без лошади.

– Знаешь, что это? – хитро прищурился Пузырев.

– Бричка со складным верхом, – сказал я. – Только без лошади.

– А вот и не угадал. Это электромобиль.

– Глупый розыгрыш! Неужели я не отличу обыкновенную «кукушку»[7] от самоходного экипажа?! – моему возмущению не было предела. – Кучер распряг лошадь и увел на водопой, а ты и рад каверзу устроить.

– Вовсе нет.

– Да как же нет?! Смотри, вот даже сундук с чьим-то скарбом на запятках стоит. Наверняка какой-то путешественник завернул посмотреть на пробег, а после старта пыль уляжется и он потащится на извозчике за нами следом, вдоль по Питерской, – тут я присмотрелся внимательнее, обнаружил провода, идущие из сундука к колесам, а также небольшие рычаги на кучерском облучке, и прикусил язык. – Так это что же, взаправдашний электромобиль?

Иван кивнул.

– Это не сундук, а гигантский аккумулятор. Энергии хватит примерно на сто верст. Потом уже придется запрягать лошадок и тащить до ближайшей электростанции, чтобы подзарядиться. Потому и сделана машина из старой брички. Гениально придумал, да?!

– Кто придумал?

– Ипполит Романов, инженер из Петербурга. Вон он, стоит рядом с князем на башне. Сегодня надеется побить рекорд скорости для электромобилей, поэтому могу предположить, что спалит батарею еще быстрее. Если до Солнечной Горы доберется – уже будет чудо.

– А позади «кукушки», под десятым номером, не твой ли драндулет стоит?

– Нет, это «самокат» Бориса Луцкого, который как раз выступает с балкона. Смотри-ка, прослезился. Готов спорить, сейчас о судьбах русской армии заговорит, – Иван прислушался. – Ну, точно. Ох, хитрый жук! Давно живет в Берлине и видит, как тамошние изобретатели зашибают огромные деньжищи, поставляя подобные коляски для военных нужд. Вот и этот намеревается выбить контракт с военным министерством. «Хоть и занесла меня нелегкая на чужбину, а все-таки желаю посильно быть полезен своему Отечеству», – передразнил он. – Пустомеля!

– Почему тебе не нравится его идея оснастить армию моторами?

– Идея-то хорошая, а коляска – дерьмо. В ней моторчик всего на полторы лошадиные силы. Если поставить сверху пулемет да пустить ее на поле боя, как предлагает горе-механик, то ущерба для армии будет гораздо больше, чем пользы.

– Что же он, не понимает этого?

– Понимает. Потому и торопится поскорее продать несколько колясок по две тысячи рублей. А потом пусть разоблачают и клеймят позором, деньги уже в кармане.

– Ничего себе цену заломил, наглец! – меня переполняло такое искреннее возмущение, что я не удержался и пнул «самокат». – Но вдруг Луцкой каким-то фартом выиграет гонку и генералы в Петербурге клюнут на его удочку?! Накупят барахла, потом – не приведи Господь, – война начнется, а мы не готовы. С изобретателя не спросишь, в Берлине сидит. В Берлине… О-го-го! Так может он нарочно? Подрывает боеспособность русского войска по заданию возможного противника? Потом еще из рук кайзера орден получит…

– Эка, брат, заносит тебя на поворотах! – рассмеялся Иван. – Никакой он не шпион и не диверсант, просто жадный хапуга. Но и генералы у нас вовсе не дураки, какими их в любимых тобой фельетонах выставляют. Рассудили логично: раз изобретатель привез свои детища из Берлина в Москву на паровозе, значит и сам подозревал, что они развалятся по дороге. Приказ по министерству уже отписан с четким приговором: «Самоходные коляски Луцкого не покупать». Однако повторюсь, идея создать моторизированный военный отряд пришлась по душе многим. Именно для этой цели я сконструировал свой драндулет.

Темно-красный автомобиль с высокими бортами выглядел очень внушительно. Крепость на колесах. Я вдруг представил, как она выезжает на поле боя. Шоффер защищен со всех сторон от шрапнели и осколков, а перед собой в любую секунду может поднять стальной щит с прорезью для глаз. За спиной у него место для пулеметчика, который поливает градом смертоносных пуль вражескую конницу или пехотную цепь. А потом автомобиль плавно разворачивается и быстро движется на другой участок фронта, где нужна огневая поддержка. Для того, чтобы выиграть войну хватит дюжины таких… Таких…

– Как ты назвал этот автомобиль, Иван?

– Никак. Пока достаточно и «драндулета». Отдам после гонки военным, пусть они имя подбирают. Зная наших генералов, не удивлюсь, если в итоге назовут «Красной стрелой», «Ильей Муромцем» или, к примеру, «Архангелом Гавриилом».

– Почему именно Гавриилом?

– А ты оцени, какая у него труба, – изобретатель нажал на клаксон, низкое гудение вознеслось над дворцовыми башнями, обрывая на полуслове напыщенную речь Луцкого.

Князь Щербатов воспользовался этой паузой, как мне показалось, с большим воодушевлением, и скомандовал: «Моторы на старт!»

Пузырев пригладил буйные вихры и стал натягивать перчатки.

– И за сколько ты отдашь драндулет армейским чинам? – поинтересовался я, прикидывая в уме, что стоимость такого автомобиля должна быть минимум вдвое больше треклятых «самокатов».

– Даром.

Неожиданный ответ приятеля породил во мне бурю противоречивых эмоций. С одной стороны, я восхищался его патриотизмом и стремлением порадеть за державу. Но если взглянуть с другого бока, то получались сплошные убытки и несусветная глупость. Видимо, Иван угадал мои сомнения по выражению лица, поскольку поспешил пояснить:

– Ты не думай, Жорж, даром я отдам лишь первый автомобиль. Его испытают на скорость по гладкой дороге и пересеченной местности, причем оба раза с полной загрузкой. Потом обстреляют на полигоне из берданок и пулеметов, чтобы проверить надежность защиты. А дальше уже решат, сколько драндулетов требуется для нужд империи. Вот тогда цену и назначу. Разумную, понятное дело. Мне ведь деньги не особо нужны, отец в любое время готов ссудить капитал на устройство автомобильного завода. Но без солидного заказа начинать такое предприятие бессмысленно. Не хочу повторить судьбу Фрезе и Яковлева.

– А это что за история?

– Не слыхал? Три года назад на Нижегородской ярмарке они выкатили свое изобретение с гордой надписью «первый русский автомобиль». Показали императору в надежде, что тот прокатится, захочет приобрести в личное пользование, а за ним и все дворяне начнут заказывать машины «как у Никки». Но царь-батюшка прошел мимо, даже не взглянув на диковинку. Видимо, настроения не было…

– Отнюдь, господа! – ворвался в беседу князь Щербатов, незаметно подошедший сзади. – Отнюдь! Да будет вам известно, что наш самодержец Николай Александрович – человек весьма наблюдательный и отличается изумительной памятливостью. В Нижнем Новгороде он с одного взгляда распознал подвох, ведь тот самый «первый русский» во всех деталях был скопирован с немецкого «Бенца». Потому и не удостоил внимания, дабы конфуза потом не случилось.

– Боже правый, ну какого конфуза, – начал возражать Пузырев, но князь его перебил.

– Самого неприятного! Давайте предположим, что император прокатился бы на поддельном автомобиле. Дальше фотографии об этом событии попадают в газеты. Вся Европа читает и смеется: русские не умеют делать автомобили, поэтому воруют их у немцев, а выдают за свои. Разве хотели бы вы подобных заголовков? Разве пойдут они на пользу авторитету императора?