— Мы, помнится, договорились общаться по именам, Элайя?
— Да, Урри, простите!
Ну вот, он и имя моё по-прежнему коверкает! Фред Морган, Эдисон, сам Шифф — все выучились произносить правильно! А тот старый упрямец… Впрочем, ладно!
— У нас снова прибавление в семействе! Очаровательная девчушка прошлым летом родилась. Назвали Женечкой! — при общении на английском это ласковое имя прозвучало неожиданно громоздко и неуклюже. — Ну и революция у нас, кажется, всё-таки закончилась.
Да уж, когда удалось малой кровью притушить революцию в Москве и стачки в в Питере да Подмосковье, я выдохнул облегчённо. И оказалось, что зря! Революция ушла в деревню. И полыхала там с жуткой свирепостью два года. Крестьяне «разбирали» господские усадьбы, с бессмысленной жестокостью расправлялись с господской скотиной. Тех дворян, что пытались сопротивляться, поднимали на вилы или сжигали заживо!
Но и между собой мужики, бывало, схлёстывались до крови и смертоубийства. Одни требовали списания всех остатков выкупных платежей, а также пеней и штрафов. А выкупные платежи, если кто не знает, собирались не дворянами, а государством. Оно же платило и дворянам. Причём никакого паритета не было! В одной деревне мужики могли вообще ничего не платить, но местные дворяне получали от государства огромную сумму. А в другой деревне с мужиков могли с пенями драть вдвое больше, чем получал из казны местный барин.
Да и общие суммы, изначально одинаковые, давно уже не совпадали. Мужикам оставалось выплатить около миллиарда, это если не считать пеней и штрафов. А вот дворяне должны были получить целых два миллиарда! Откуда разница? Да списывали уже многократно, уменьшая сумму причитающегося крестьянам. Так что, получалось, государство им спишет, а вот долги перед дворянами останутся!
Да и другие крестьяне, кто реструктурировал свою задолженность, возмущались. Как же так? Они-то свой долг государству погасили! И теперь должны банкам, которые списывать ничего не станут! Ишь ты, чего захотели! Самые умные, да? В итоге, крови пролили немало, да и военно-полевые суды Столыпин ввёл! Да, именно Столыпин! Его всё-таки повысили! В апреле позапрошлого года сделали министром внутренних дел, и тут я окончательно уверился, что история изменилась, а в летом того же года назначили и премьером. Или точнее — председателем Совета министров[1]! В прошлом году он и здесь произнёс свою знаменитую фразу: «Вам нужны великие потрясения — нам нужна Великая Россия!»
Столыпин, кстати, активно использовал наши наработки и структуры для своего «дробления общины». Впрочем, он, можно сказать, отдарился, агитируя мужиков переселяться в Сибирь с нашей программой кредитования. И мы всё расширяли поставки удобрений и сельскохозяйственных машин и механизмов на внутренний рынок. Весьма неплохой способ превращать наши полезные ископаемы в деньги, как я уже не раз отмечал! А ещё Пётр Аркадьевич наконец-то убрал старую нелепицу и сделал пошлины на ввоз механизмов в несколько раз больше, чем на ввоз стали. Кстати, как и предлагали Менделеев с Черновым, пошлины на ввоз будут постепенно уменьшались, и к 1910 году должны были вообще стать нулевыми. Как по мне — и правильно! Прямая конкуренция мотивирует наших производителей стали к модернизации. А то под защитой ввозных пошлин они склонны были «почивать на лаврах».
И вообще, насколько я знал, тут Столыпинская реформа стала куда глубже. Отмены выкупных платежей крестьяне тут так и не добились, но часть пеней все же была пересмотрена и списана! Но не всем! Напуганные революцией дворяне куда охотнее продавали наделы, так что нам было, что предложить мужикам по части реструктуризации выкупных платежей и остатков пеней. Благо положительных примеров вокруг хватало, так что мужики про них слышали, читали, а при желании могли съездить и посмотреть лично. Меня лично поразило, что при этом многие помещичьи усадьбы так и остались за помещиками. Крестьяне претендовали только на землю и хозяйство. А дом — «пущай стоить, как при дедах стоял!»
— Говорят, вас звали в местный Сенат?
Он снова налил себе стакан минералки и осушил его, пусть и не так торопливо, как первый. Это сколько же он принял на грудь накануне? Объяснять ему, что нынешняя Дума имеет лишь законосовещательный статус, тоже было бессмысленно. Да, в Думе третьего созыва появились прогрессисты. Они вобрали в себя все филиалы «Общества содействия прогрессу и гуманности», с которым я давно и плотно сотрудничал. Так что они активно зазывали меня и в свою партию, и в Думу, но я не менее активно отбояривался, доказывая, что делами покажу все лучше, чем выступлениями на митингах.
— Да, звали. Но у нас Дума — это говорильня, не имеющая никакой реальной власти. Так что я отказался. Не до того мне! У нас наконец-то пошли дела.
Дела и правда пошли! Мне было, что ему рассказать. Канал уже вполне был способен пропускать мореходные некрупные суда, а на порогах Свири, что на верхних, что на нижних, уже построили обводные каналы со шлюзами. Так что груз вполне мог выйти из Архангельска и без перевалок добраться, к примеру, до Риги.
Это сильно удешевило и ускорило перевозки, что позволяло надеяться, что загрузка Канала скоро должна была достигнуть максимума. Железная дорога уже доходила до Воркуты, так что в Столице, да и вообще на Северо-Западе Империи в разы упала цена на уголь. Чернов вообще радовался, как ребёнок! Раньше нас очень сдерживал импорт коксующихся углей. Но теперь-то мы начали быстро наращивать выплавку и обычных сталей. По всем оценкам, к середине будущего десятилетия выйдем на наших предприятиях на полтора миллиона тонн чугуна и стали в год.
Наращивали и выпуск меди. Уже перевалили отметку в сто тысяч тонн в год, так что теперь, даже если все остальные российские производители меди закроются и обанкротятся, внутренний рынок я удовлетворю. Впрочем, останавливаться мы не собирались. Потребление меди в России росло быстро, да и про экспорт не надо забывать!
Нефть с месторождений Ухты уже поступала в Архангельск по трубопроводам, а до Усинска первый нефтепровод должны были дотянуть к лету. Так что с нефтью у нас тоже впервые наступал полный порядок. Можно было обойтись без импорта или поставок из Баку.
Более того, параллельно нефтепроводам шёл трубопровод с жидким пропан-бутаном, добываемым в Вуктыле. Товар дефицитнейший! И на резину он у меня уходил, и на бутанол, но и в обычном виде, расфасованный по баллонам, активно продавался. Потребители быстро оценили удобства газовых плит, так что большая часть сразу шла на экспорт. Прямо там же, в Вуктыле строилась и первая теплоэлектростанция на природном газе[2]. Просто пока никто не умел транспортировать его на более-менее разумные расстояния. Пришлось учиться сжигать на месте.
Со шведами тоже всё шло наилучшим образом. Этой зимой достроили, наконец, мост через реку Турнеэльвен, соединив две части пограничного финского городка Торнио, так что теперь от нас или из Питера в Стокгольм можно доехать поездом вокруг Ботнического залива. Деловые отношения со шведами крепли день ото дня, они даже согласились отдавать нам шлак от определённых домен, чтобы мы могли выделять ванадий для своих нужд.
Нет, сначала они упирались и предлагали покупать у них феррованадий и окись ванадия. Но когда я пригрозил, что тогда просто начну получать ванадий на базе Качканара, пошли на попятный. Согласитесь, лучше продать никому не нужный шлак и иметь хоть что-то, чем сидеть на этом шлаке, не имея ничего! Опять же, шведы были просто отличными покупателями наших легированных электросталей, легирующих присадок к сталям, дюраля, удобрений, клеев, лаков, растворителей и пластиков. Да мы только каучука выпускали уже пять видов — бутадиеновый, бутадиен-стирольный двух модификаций, изопреновый и хлоропрен! И почти дюжину сортов пластиков!
И все их шведы разбирали, как горячие пирожки! Уж не знаю, это ли сказалось или более глубокое обоснование его теории, а может, и то, и другое вместе, но Менделеев в прошлом году получил-таки «нобелевку». Успел! В прошлом году, к моей глубокой печали, он оставил этот мир. Реально, многим его не хватает! Стёпка мой тогда единственный раз в жизни в запой ушёл, напугав беременную жену. Ну да удалось как-то утешить обоих. Жить-то надо дальше!
