Зал зашумел, но оппонент ещё не закончил. Переждав шум, он продолжил:

— Таким образом, патент Оствальда был основан на неверном предположении. Поэтому предлагаю: в присвоении степени магистра соискателю отказать и подвергнуть его работы тщательной дополнительной проверке, дабы не подвергать наш славный факультет риску оконфузиться перед мировой научной общественностью погоней за дутыми сенсациями.

Закончив выступление, учёный с просто академическим достоинством поприветствовал собравшихся, неспешно вышел из-за кафедры и сел на своё место.

Дмитрий Иванович глянул на выступавшего столь яростно, что было просто удивительно, как на том одежда не задымилась. Хотя я и не погружался во все академические дрязги, но даже мне было совершенно ясно, «откуда ветер дует». Множество раз уже я слыхивал, да и сам повторял при случае, что профессура столичного Университета гордится своими либеральными и атеистическими взглядами. И там всего один профессор, являющийся твёрдым монархистом и убеждённым в своей вере православным христианином. Правда, при этом потом уточняли, что «зато этот один — Менделеев!»

А теперь ещё вдруг явный любимчик и явный протеже Менделеева ухитрился получить диплом всего за полгода, хотя в этом времени учились минимум по четыре! А многие и по пять — семь! И магистерскую диссертацию этот любимчик, как справедливо отметил в своём выступлении выступавший, написал на «прорывную тему». Причём этот любимчик, то есть я, явно поддерживает монархию. Судите сами — вхож в дом к дяде и сестре царя, обласкан Наместником Юга и является их деловым партнёром! Да что их! Сам Император у него в компаньонах и министерство двора принимает доклады! Опять же, я круто засветился со своей программой «спасём наших китайских братьев-христиан от гонений и мучительной смерти на родине», то есть дал основания подозревать меня в религиозности. А дальше… Как говорится, «один раз — исключение, а два — уже может быть проявлением закономерности!»

— Господин Воронцов, что вы можете ответить на мнение выступавшего? — раздался вопрос Председателя Комиссии.

А что тут сказать? Я что виноват, что он читает невнимательно? В таком духе я и ответил! Мол, как отмечено в работе в разделах таком-то и таком-то, опыты в этом направлении я веду уже четвёртый год, (не стал уточнять, но любой, владеющий арифметикой в пределах начальных классов, мог понять, что начал я даже до поступления «на сей славный факультет»), и что судьба Оствальда мне не грозит, потому что опробованы уже три опытные установки разной конструкции и производительности, последняя синтезирует уже порядка полутысячи пудов ежедневно, что многократно превосходит массу катализатора. И закончил:

— Если же кто-то из присутствующих продолжает сомневаться, то не вижу проблемы. Приглашаю таковых поприсутствовать в мае сего года на открытие цеха, синтезирующего аммиак. Его расчётная производительность более десяти пудов аммиака в минуту. Так что много времени проверка не отнимет!

Но это было ещё не всё. После меня слова попросил профессор Менделеев.

— Уважаемый оппонент господина Воронцова отметил, что работа вполне достойна присвоения не магистерской, а докторской степени. Тщательно обдумав его слова, вынужден присоединиться! Дать за такую работу меньше — значит подвергнуть наш славный факультет позору перед мировой научной общественностью!

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…Да уж, Дмитрий Иванович тогда, как говорится, отжёг не по-детски! Его предложение о присвоении докторской степени не то, чтобы так уж нарушало традиции или положения. Количество публичных лекций у меня превышало и магистерские и докторские нормы. Да и на экзаменах меня пытали со всем усердием, похуже, чем иных соискателей докторской степени[3]. Но всё же — мы с ним по самому краешку прошлись. На один бы голос меньше, и все, не видать мне ни докторской, ни магистерской степени.

Впрочем, всё обошлось. Зато чуть позже мои коммерческие шпионы донесли, что в начале февраля председатель наблюдательного совета концерна «Бадише анилин унд зода фабрик» Генрих фон Брунк приглашал к себе Карла Боша и Фрица Габера, и поручил им как можно быстрее повторить синтез Воронцова.

У меня не было никаких сомнений, что у них это получится. Даже несмотря на то, что значительную часть ключевой информации я в патентной формуле не раскрывал. В конце концов, эта парочка справилась с задачей и безо всякого примера работающей установки Воронцова перед глазами. Вот только для этого им понадобится мою установку усовершенствовать. Я ведь не обманывал комиссию, эксперименты мною велись уже четвёртый год, хотя схема аммиачного синтеза — это то, что на нашей кафедре химической технологии изучали наиболее тщательно. Так что саму установку я изваял быстро. Но мне очень долгое время не удавалось решить проблему отравления катализатора[4]. Вот и пришлось строить процессы так, чтобы получать водород максимальной очистки.

Так что этим двоим придётся повозиться! Они-то будут получать водород взаимодействием угля с водяным паром, другого сырья там просто нет в достаточных количествах. А уголь выдаёт такую кучу примесей в водород, что я могу быть уверен, лет пять у меня ещё есть. А может, и все семь…'

Примечания и ссылки к главе 14:

[1] Маглев — поезд на магнитной левитации. Кстати, самый быстрый поезд нашей реальности, скорость 431 км/ч. Расстояние в 30 км от аэропорта Шанхая до города преодолевает всего за 7 мин. В альтернативной реальности Алексея он более распространён. Пекин, он же Бэйцзин, переводится на русский как Северная Столица. Так же называют и Санкт-Петербург.

[2] Имеется в виду Тырнаузское месторождение вольфрамово-молибденовых руд, расположено в Кабардино-Балкарии, близ г. Тырныауз. Крупнейшее в стране по запасам вольфрама. В реальной истории открыто в 1934 году, разрабатывалось c 1940-го, а село Герхожан, предшественник г. Тырныауз, основано только в 1934-м году. И речка Тырныауз, скорее всего, тоже была безымянной, так что название Воронцову всё равно не помогло бы.

И да, в реальной истории тоже в первый год открыли только молибден. Вольфрам обнаружила экспедиция следующего года.

[3] Историк Андрей Андреев пишет, что в тот период и для магистерской, и для докторской степеней этапы процедуры были совершенно одинаковыми: вначале публичный экзамен в присутствии профессоров факультета, потом чтение на факультете публичных лекций и защита диссертации. Различия между магистром и доктором выражались лишь в количестве вопросов на экзамене и количестве публичных лекций.

[4] «Отравление» катализатора, то есть снижение его каталитической активности или полное прекращение каталитического действия. Вызывается действием каталитических ядов, адсорбирующихся на поверхности катализатора. Легко понять, что чем меньше ядов в составе рабочей смеси, тем дольше прослужит катализатор.

Санкт-Петербург, 12 января (25 января) 1903 года, воскресенье

По воскресеньям я старался отдыхать сам, а в последние годы сурово обрушивался на тех, кто попробовал бы побеспокоить мою жену. Хоть беременность протекала у Натали относительно легко, но лишний риск нам ведь не нужен, правда?

Однако для нынешних посетителей пришлось сделать исключение. И не потому, что они были важны сами по себе, однако стоявшее за ними семейство Нобилей могло доставить нам неприятности даже сейчас. А уж тем более — Ротшильды, маячившие в данном случае из-за плеча Нобилей. Вот и пришлось переться в столичный офис нашего Холдинга самому и тащить туда не только Натали, но и Семецкого, Карена Данеляна с зятем, Николая Ивановича, не только откуда-то прознавшего о визите представителей Нобилей, но и настойчиво пожелавшего присутствовать на переговорах, и столичного управляющего Воронцовых-Дашковых. А до кучи ещё и охрану. Времена тут были простые, почти как у нас в «лихих девяностых», легко убивали и министров, и губернаторов, и банкиров с заводчиками, а натравить на конкурента террористов не было чем-то, выходящим за пределы представимого.