И вот когда мы после этого озвучили свои планы по кредитованию фермеров-переселенцев в район маньчжурских железных дорог, началось настоящее безумие!

Витте тут же начал требовать, чтобы эти планы получили первоочередной статус. Ему нужно было удешевлять строительство Транссиба и маньчжурских дорог. И как можно дешевле кормить работников строившихся портов, заводов и городов. Со второй половины лета к этим требованиям присоединился ещё и Наместник Дальнего Востока Алексеев, вице-адмирал и генерал-адъютант Его Императорского Величества. Большая шишка, короче!

Шифф прислал предложение, похожее на требование, снабжать японцев и их предприятия в Корее дешёвым сырьём. Взамен он предлагал долю в американских предприятиях, которые будут поставлять на тихоокеанское побережье САСШ дешёвые копии американских и европейских товаров, обувь и одежду. На Западном побережье цены на эти товары были процентов на десять-пятнадцать выше, чем на Восточном. До введения в эксплуатацию Панамского Канала все эти товары доставлялись на Западное побережье железной дорогой, что было достаточно недёшево. Да и зарплаты там были процентов на двадцать выше, чем на Восточном побережье, захлёбывавшемся в трудовом предложении мигрантов из Европы. А вот японцы могли за счет дешёвого труда могли производить похожие товары раза в два дешевле.

Впрочем, я убеждён, что он не столько хотел заработать, сколько усилить конфликт России с Японией вокруг Кореи и Манчжурии и сделать войну неизбежной.

Как ни странно, партии мира и России, и Японии, напротив, надеялись, что торговые интересы заставят наши страны решать вопросы мирно, и потому тоже требовали развивать торговлю и поставки.

Ну, а «безобразовцы» хотели увеличить прибыль и влияние России в Корее и Манчжурии. До них уже доходили слухи, что Воронцов не только сам миллионы делает, но и компаньоны его резко прибавляют в доходах. Мне порой казалось, что им было все равно, передавит ли Россия Японию мирно или дойдёт до войны. Они просто не могли представить, что Российская Империя может в такой войне проиграть. Как, впрочем, и подавляющее большинство россиян в этом времени.

Но наиболее активно давил на меня Сандро. Он даже соглашался существенно уменьшить прибыль, если я сделаю то, что ему нужно…'

Лондон, 8 марта 1903 года, воскресенье

— Как видите, сэр, наши планы снова сорвались. Воронцов снова выкрутился! За счет своих удобрений, пластиков, красителей и особенно — этой авантюры с ионисторами…

— Блестяще реализованной авантюры, заметьте, Ян Карлович! Воронцов готовился давно, и не один, а вместе с Морганом. Кризис заканчивается, и скоро они начнут стричь купоны!

— Сэр, позвольте напомнить, я ещё в позапрошлом году докладывал про проект аккумулятора на древесном угле и шунгите. Мы сумели перекупить «специалистов», ездивших с Морганом в Беломорск. Но ваши эксперты сочли, что это — лишь обычный проект, один из многих, не самый удачный. А теперь этот самый шунгит продаётся в пятую часть цены серебра по весу! После переработки, конечно. Но всё же

— К вам нет претензий, Ян Карлович. Успокойтесь, пожалуйста. Просто этот Воронцов снова выкрутился. Ну, ничего… Вы знакомый с философией модной японской борьбы джиу-джитсу?

— М-м-м…

— А зря, там есть любопытные моменты.

Берман предпочёл промолчать

— Я имею в виду, что если не хватает собственной силы, надо обратить силу противника против него самого. Нам помогут сами русские! Они уже сейчас рвут этого Воронцова на куски. Морган и Шифф усиливают этот процесс, затягивая его на Дальний Восток и в Соединённые Штаты. Мы добавляем, требуя развивать месторождения Кольского полуострова. Так что терпение, Ян Карлович! Рано или поздно он просто «порвётся».

Но Берман снова промолчал. Впервые он не был готов согласиться с шефом.

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…в отличие от прочих, Сандро не просто хотел, он жаждал успешно поучаствовать в войне с Японией. И ради этого был готов тратить деньги, ресурсы нашего Холдинга, похоже, он был готов даже совсем разориться, лишь бы показать, что тогда, в 1895 году, был прав именно он, а не генерал-адмирал и Великий Князь Алексей Александрович.

В тот год он, тогда ещё старший офицер броненосца «Сисой Великий», представил Николаю II разработанную под его руководством программу усиления Российского флота на Тихом океане. Согласно его прогнозам война с Японией неизбежно начнётся в 1903—1904 годах, после завершения японской судостроительной программы. Предложенная им программа и связанные с нею вопросы были подвергнуты обсуждению, но не приняты. Пришлось ему тогда подать в отставку.

И главную роль в этом отказе сыграл генерал-адмирал. Он высмеял программу и предсказания, заявив, что Япония в силу своего островного положения просто не сможет воевать с Россией на суше, не одолев её предварительно на море. А представить, что эти «жёлтые макаки» смогут одолеть наш прославленный Флот — просто смешно!

Разумеется, теперь Сандро жаждал реванша! А главным средством для достижения этой цели он видел меня! Нет, деньги Холдинга и своё влияние он тоже планировал употребить, но у его соперников влияния тоже было немало. Да и деньгами они рулили большими. А вот мои идеи, как он уже убедился, вполне себе работали. Вот он на меня и давил!

Да и я был совсем не против, чтобы возрос его авторитет. И, разумеется, у меня не было причин желать, чтобы Россия проиграла в этой войне. Вот только не верил в нашу я победу! Я ведь твёрдо знал, что в прошлом моей реальности наш Флот сокрушительно проиграл! Да и Армия не блистала…

А особых изменений в этом варианте истории не возникло, во флотские дела генерал-адмирал старательно не пускал ни меня, ни наш Холдинг, разве что только мелочи. Так мне максимумом возможного мне казалось только чуть достойнее выступить в этой войне.

Причём сделать это надо было так, чтобы Сандро был бы автором и вдохновителем этих успехов…'

Санкт-Петербург, улица Миллионная, квартира Воронцовых, 8 марта 1903 года, воскресенье

— Нет, нет и нет! Это категорически неприемлемо! Вы слышите, категорически! Я боролся против строительства железной дороги к устью Ялу в прошлом году, моё мнение не изменилось и сейчас!

— Вы выступали против неё? Но почему⁈ — не сдержал я своего изумления. — Ведь лёгкий доступ для Российских товаров к границам Кореи усилил бы наши позиции в этой стране!

— Именно поэтому, Юрий Анатольевич! — тут же отозвался Семецкий. — Не забывайте, железная дорога даёт лёгкий доступ не только товарам, но и войскам. Японцы не могут рисковать своим положением в Корее, так что война началась бы раньше, чем такая дорога была бы достроена!

— Именно так! — подтвердил Великий князь. — Мне даже пришлось выйти из состава Комиссии, когда эту мою позицию не услышали!

— Простите великодушно, Александр Михайлович! Но о какой Комиссии вы говорите? Вы у нас человек занятой, и участвовали во многих.

— О Комиссии по эксплуатации лесной концессии на реке Ялу, разумеется! — ответил мне четвёртый и последний собеседник, помощник генерал-контролёра Департамента гражданской отчётности в Главном управлении торгового мореплавания и портов Андрей Антонович Горенко.

— Как⁈ — непритворно изумился я. — Но ведь все уверены, что вы так и продолжаете в ней состоять. Безобразов и Алексеев, требуя моего участия в дальневосточных делах, старательно на это напирали!

Сандро поморщился, тема ему явно была неприятна. Но ответил.

— Никто не знает, кроме узкого круга родственников[7]. У нас не принято выносить сор избы. А моя резкая позиция и категорическая уверенность в том, что концессии легко могут привести к войне, если не проявить должного такта и понимания к позиции японцев, была воспринята именно так.

На несколько минут воцарилось неловкое молчание.

— А если нас попросят об этой дороге корейцы? — задал я не очень умный вопрос. Сам понимал, что император Кореи очень ограничен в возможности манёвра. Но надо было прервать неловкость момента и продолжить разговор хоть как-то.