Наконец-то я мог пройтись по славному русскому городу Киеву без опасения, что меня подстрелят со стены или из-за угла. Кольчуга заняла своё место в одном из сундуков, завёрнутая в промасленную ткань, чтобы до неё не добралась ржавчина.

Но Кровопийца по-прежнему болтался на поясе, показывая всем и каждому мой высокий статус. Далеко не каждый хёвдинг или даже король мог таким мечом обладать. Я — обладал.

Так что я шёл по Подолу в бобровой шапке и горностаевом плаще, чувствуя, как лёгкий декабрьский морозец пощипывает лицо. Сегодня меня сопровождали Хальвдан и Сверри, улыбающиеся местным дивчинам. Я выбрался на торжище, взглянуть на заморских купцов и, возможно, прикупить что-нибудь для себя.

Пусть даже реки сковало льдом, торговля не прекращалась ни на один день, разве что свои торговые ладьи все загнали на ремонт и хранение, а из сараев вытащили санные повозки. По Днепру и остальным рекам теперь ходили целые поезда из саней. И каждый проезжий купец оставлял малую денежку в качестве пошлины и платы за защиту, так что все города на пути стремительно богатели, а из малых деревень и сёл вырастали новые.

Хререк не соврал. Киев он отдал мне, а сам продолжил править из Новгорода, хотя с точки зрения удобства Киев со всех сторон казался лучшим вариантом, и многие советники, даже Хельги, отговаривали князя от подобной щедрости. Так что я теперь стал не просто хёвдингом, а целым ярлом. И пусть даже я не был родовит и знатен, я всё равно взгромоздил свою задницу на княжеский престол. Хоть князем я и не считался. Князь у нас был только один.

Правда, пришлось принести Хререку вассальную клятву по всем правилам, но это меня не смущало. Такому правителю можно и послужить, причём со всей отдачей.

Но из команды «Морского сокола» такое моё решение оценили не все. Примерно половина команды, в основном, старички-норвежцы, изъявили желание вернуться к родным берегам, и я не хотел держать их рядом с собой насильно. Кьяртан, Торбьерн, Даг и остальные просто выкупили у тех, кто остался в Киеве, долю в стоимости корабля, и ушли на север с полными трюмами награбленного добра. Даже после делёжки они привезут в Бейстад целое состояние. Если успешно дойдут, конечно. Но по землям Хререка теперь можно было идти без малейшего опасения, теперь здесь царил полный порядок.

И я был одним из тех, кто этот порядок наводил. Объезжал земли со своей дружиной, собирал дань с окрестных земель, вешал разбойников и прочих лихих людей. Вершил суд от имени князя, словно судья Дредд, тут же приводя приговор в исполнение.

Киевляне поначалу меня дичились, даже несмотря на то, что и прежде у них княжили норманны, но быстро привыкли. Человек быстро ко всему приспосабливается, особенно, если создать для этого все условия. А я старался зря никого не обижать, править по справедливости, и люди со временем это оценили.

Само собой, за пару месяцев я не стал здесь своим, и местные воротилы пытались плести против меня интриги, но все их попытки оказались тщетными.

А ещё я не оставлял попыток найти ту самую девушку.

Я расспрашивал невзначай то у одного, то у другого киевлянина про Милослава Добронегича и его семью, но никто не мог дать мне внятного ответа. Некоторые знали его по Новгороду, некоторые слышали или были шапочно знакомы, но о судьбе его вдовы и дочерей ничего не могли сказать.

И во многом именно поэтому я раз за разом выбирался на Торжище. В глупой надежде, что её лицо мелькнёт в толпе, а я успею её окликнуть и не испугаю.

В любви не везло пока ни мне, ни Хререку. Его молодая жена умерла, пока мы брали Киев, подавилась вишнёвой косточкой, согласно официальной версии. Я же подозревал, что в день своей смерти она даже не притрагивалась к вишне. Так что я на всякий случай питался из общего котла со своей дружиной, в которую набрал ещё несколько десятков людей взамен ушедших и выбывших.

Князь, впрочем, времени не терял, и после недолгого траура посватался к Алфвинд, дочери норвежского ярла Кетиля Лосося. Родственнице Хельги, достаточно знатной, чтобы стать женой могучего конунга, а Хререк, объединив восточные земли, теперь слыл поистине могучим. Свадьбу назначили на следующую осень, и я теперь ломал голову над достойным подарком. В голову лезли только изобретения из будущего, и я не мог остановиться на чём-то одном.

Ладно хоть времени до следующей осени пока хватало. Да и для неторопливого прогрессорства тоже, я постепенно внедрял в своём городе полезные практики из будущего, понемногу «изобретал», мастеря в амбаре паровую машину и совершенствуя осадные орудия, трудился над единым сводом законов для Хререка, записывал под псевдонимом всё, что знал по медицине. Работы имелось в достатке, без дела сидеть не приходилось, и лишь изредка я позволял себе выбраться на охоту в компании своей дружины и местных егерей. Или выйти вот так в город.

— Бранд, глянь-ка, персиянские купцы, — Хальвдан толкнул меня под локоть, вырывая из тягостных раздумий.

Я посмотрел на смуглокожих иранцев, кутающихся в длинные шубы от лёгкого морозца. Торговали они ювелиркой, и я подошёл взглянуть, что нынче может предложить нам солнечная Персия. В этих краях они бывали нечасто, предпочитая подниматься по Волге до булгарских торжищ, но сейчас, видимо, решили своими глазами посмотреть на обновлённый Киев. Слух о том, что Хререк объединил весь путь под своей властью, разнёсся далеко за пределы страны.

Моё внимание привлекли золотые мониста, выложенные прямо на прилавок. Купцы не боялись уличных воров. За эти пару месяцев моей власти криминал в городе забился в самые глубокие норы и старался не показываться на свет.

Я повертел монисто в руках, краем глаза замечая у прилавка девушку, красную от мороза, но смутно знакомую. Присмотрелся повнимательнее. Она заметила, что я откровенно пялюсь, и посмотрела на меня в ответ, с молчаливым вызовом в глазах, и в этот момент я узнал её.

— Сударыня… Скажите, а вы не бывали в Хольмгарде? — пересохшими губами выдавил я.

Она узнала меня тоже. В её бездонных васильковых глазах мелькнул страх, и я подумал, что выбрал не лучшую тактику для знакомства. Но я всё-таки её нашел, и это главное.

А ещё это уже совсем другая история.