Девушка опустила голову.

Нина, не дождавшись ответа, вздохнула и продолжила:

– Ты скажи этой змее, что кольцо я еще не разыскала. Что искать буду, к сикофанту схожу. Пускай через день-другой опять тебя пришлет – расскажу, коли будет что. А если раньше отыщу, то пошлю весточку.

Подумалось Нине, что, если она время потянет, глядишь, Ариста и сама про кольцо забудет. Или Никон его найдет и во дворец отдаст. Может, и душегуба найдет да накажет. И все само забудется и разрешится. У нее и без кольца этого проклятого забот хватает.

Дария покивала. Но продолжала сидеть, молча трепала в тонких пальцах край вышитого широкого рукава.

– Богато Ариста тебя одевает, – заметила Нина. – Думаешь, стоит это того, чтобы в рабынях лупанария ходить?

Девушка подняла голову, в глазах ее показались слезы. Нина, второй раз уже за сей день разозлившись на себя, поднялась да обняла худенькие плечи, прижала к груди непокрытую голову с узорным серебряным ободком на волосах.

Дария плакала горестно, тихо всхлипывая, слезы намочили льняную тунику на груди у Нины. Аптекарша погладила девушку по голове, налила отвара из ромашки с мелиссой и зверобоем, заставила выпить.

Пожаловалась девушка на тоску и одиночество. Даже к матери Ариста отпускает ее редко. Хотя Дария и сама туда уже не рвется. Смотреть на нищету да видеть, как отец мать ее поколачивает, нет никакой радости. Так и живет Дария как птичка в клетке. Другие девицы ее недолюбливают, злятся, что Ариста ее из всех выделяет. И нет у нее в жизни ни счастья, ни радости.

Долго просидела Дария у Нины, пока Марк не начал уже в дверь стучать. Про Галактиона девушка не сразу спросить решилась, мяла в руках тонкую вышивку да ковыряла ноготком деревянную скамейку.

В ответ на заданный тихим голосом вопрос Нина рассказала, что на ипподроме Галактион, как и раньше, что заходил недавно. Здоров да крепок стал, конюхи им довольны, да и он на судьбу не жалуется.

Дария опять было слезу пустила, но тут уж Нина утешать не стала. Сказала лишь, что раз сама свой путь выбрала да Галактиону отказала, то нечего теперь слезы лить. Разошлись пути, так что ни к чему мучить ни себя, ни его.

Дария, закутавшись в плащ, вышла, на крыльце споткнулась. Марк выбросил руку, чтобы поддержать девушку, и перед удивленным Нининым взором мелькнул рукав его синей туники с рядом деревянных бусин по краю.

Нина дверь заперла, плюхнулась на скамью. Вот как, значит! Ариста велела Марку суму украсть. Зачем? Могла бы и так суму попросить – Нина ей показала бы, что кольца нет. Так ведь нет, напугать решила. Змея и есть!

Ариста, понятное дело, ради денег да еще каких дел своих тайных, способна Нину ославить. Может, и добьется, чтобы из гильдии ее выгнали. И ежели Василий опозоренную аптекаршу не станет защищать, то придется тогда продать аптеку Луке да уезжать из города. Пропадет она тогда.

Нина выдохнула, подняла голову. Но это раньше Нину можно было потерей аптеки запугать. А теперь у нее любимый есть. Вот вернется Винезио, поведет Нину к алтарю да и заберет ее с собой. Небось, хорошая аптекарша в любом городе пригодится. И останется Ариста здесь со своими бесполезными секретами.

Нина достала из шкатулки янтарную подвеску в серебряном окладе, что подарил ей Винезио перед расставаньем. Затейливые узоры поблескивали вокруг гладкого золотистого электрона[23].

Винезио сказал, что этот камень ограждает от беспокойства и тяжелых мыслей. Жаль, что нет такого камня, чтобы от злых людей оградиться.

Нина бережно убрала подвеску обратно в ларец. На негромкий стук в дверь подняла голову.

На пороге стоял незнакомый ей худощавый мужчина в иноземной одежде. Короткий черный плащ из плотной ткани без вышивки и украшений, крепкие сапоги. Волосы с сильной проседью и залысинами. Он глянул на Нину стылым взглядом и произнес приветствие на греческом, но с сильным акцентом.

Нина осторожно поприветствовала его на латыни. Он усмехнулся. Аптекарша нахмурилась, но отступила, приглашая посетителя войти, повела рукой в сторону скамьи.

Он уселся на подушки, поправил полы плаща. Только тут Нина заметила, что левая рука у него скрючена и как будто высохшая.

«Видать, жилы повредил», – мелькнуло у нее в голове.

Присмотревшись, заметила бугристый шрам слева на основании кисти. Уже прикидывая, какое средство лучше подойдет для его руки, она спросила гостя, с какой надобностью пришел.

Он молча разглядывал ее. Нина дала ему чуть времени насмотреться. Знала она, что мелка, худа да немолода уже, 27 лет – возраст почтенный. Но красы в ней нет особой, чтобы так вот глазеть.

Она поправила выбившийся из-под платка локон. Посмотрела на пришедшего прямо и строго.

– Мне, уважаемый, в гляделки-то играть недосуг, – сдержанно произнесла Нина. – Скажи, с чем пожаловал. Ежели для руки твоей…

При этих словах он убрал руку под плащ, глянул на аптекаршу злобно.

Та осеклась.

– Не хотела тебя обидеть, прости, если что невпопад сказала. В чем тебе помощь аптекарши понадобилась?

Посетитель все так же молча кинул взгляд на дверь.

– Запирать не стану, не обессудь. Если показать мне что надобно или втайне рассказать, то можно за загородкой побеседовать. – Нина вздохнула, надеясь, что он не решится-таки и уйдет, с чем бы ни пришел.

Не нравился ей гость этот незваный. Холодом от него веяло, как будто не за помощью к ней пришел, а беду принес.

Наконец он тихим скрипучим голосом произнес:

– Недавно одного человека на улице убили. Говорят, он в твоей аптеке оказался.

– Верно говорят. Умер он. Тело его стражники унесли в тот же день. А тебе он кем приходится?

Метнув на нее взгляд, он с кривой усмешкой произнес:

– Мне-то никем. А вот зачем он к тебе направлялся? С каждым приезжим по лавкам валяешься? Один за дверь, другой в калитку?

Лицо как огнем опалило. Нина не сразу нашла, что ответить на злобную речь.

Подскочила, край стола рукой сжала. А в голове мысль металась канарейкой: «Это ж он про Винезио. Откуда прознал?»

– Ступай-ка, уважаемый, из моей аптеки. Ежели бы за помощью пришел – помогла бы, чем умею. А сплетни повторять дурные можно на базаре. Там нищих бездельников полно – они тебя и приветят, и послушают. Убирайся, пока я соседей не позвала!

– Не позовешь ты соседей. Позора побоишься.

Увидев, что она двинулась-таки к двери, повысил голос:

– У того, что в аптеку к тебе добрался, кольцо было. Где оно?

– Да не было у него кольца никакого! Ничего на нем не было – ни кошелька, ни ларца, ни колец на пальцах. Приполз, умер, сикофанта позвали – он тело велел унести. Все! Убирайся из моей аптеки!

Посетитель змеей метнулся к ней, развернул, схватил за горло. Нина втянула шею в плечи, вцепилась в его руку, пытаясь отвести душившие ее пальцы. Она попятилась назад, пока не уперлась задом в стол.

А мужчина шипел, кривя губы:

– Кольцо это твой любовник должен был привезти в Рим для Святой церкви. А он вместо этого уехал просить разрешения Папы жениться на убогой гречанке. Он предал свою церковь. Это кольцо все искали столько лет. Оно принесло бы мудрость и божественное благословение, восстановило силу истинной церкви и почет… – его хриплый шепот прервался.