Я также знаю, что компания приняла решение: структура городка должна отражать иерархию компании. В социальную модель Булидена вписали социальные классы. Дом директора будет самым большим и расположится на самом верху. Дома и квартиры горняков — наоборот, самыми маленькими и будут находиться внизу. Между ними — жилье клерков, магазины, парк, школа и автовокзал.

Я знаю, что эта схема сияла так ярко, что ослепила всех шведов и особенно жителей Булидена, обитавших по обе стороны улицы Финнфорсвэген, и что, возможно, поэтому не все замечали острые грани классовой структуры. Но различия сохранялись, десятилетие за десятилетием. Горняки с шапками в руках. Директора в шляпах. Взаимозависимость — да, и своего рода соглашение, но рабочих внизу было проще заменить, чем руководство наверху. Классовое общество существовало не только на карте, но и в реальности, и влияло на людей.

И вот однажды золото закончилось. Когда в конце 1960-х годов рудник закрыли, горнякам предложили новую работу, некоторым — в других поселках на севере провинции Вестерботтен. Компания сохранила Булиден в качестве центра добычи полезных ископаемых и отремонтировала главный офис. Но ответственность за социальную инфраструктуру и услуги перешла к муниципалитету, у которого кроме маленького городка в тридцати километрах от Шеллефтео было много других забот. К тому же золотой блеск уже потускнел. Появились новые социальные структуры. Кривая развития развернулась и пошла вниз. Дома опустели, фургоны с вещами разъехались, заросли сады. Цены на жилье упали, и виллу бывшего директора выставили на продажу лишь за несколько сотен тысяч крон. Квартиры и дома стояли пустыми, и в 1990-е годы муниципальная жилищная компания начала сносить многоквартирные дома.

Снос продолжился бы, не узнай в начале 2000-х годов Миграционная служба о свободных квартирах в Булидене. Муниципалитет Шеллефтео с радостью сдал их в аренду, и поселок разом наполнился сотнями новых жителей со всего мира. Внезапно в домах вновь появились люди, и возникли новые социальные модели.

Через несколько лет после атаки снежками, сразу после закрытия шахты, мы с семьей уехали из городка. С тех пор прошло почти пятьдесят лет. И почти сто лет с того дня, как было найдено золото и началось строительство Булидена.

Когда-то здесь был лес. Ели, сосны, мох, черника, брусника, кусты, ветви. Когда-то в этом лесу был торфяник. Его прозвали Птичьим болотом.

По лесу идут шесть мужчин. Это не грибники, не лесорубы и не воскресные туристы. Они находятся на задании: Эмиссионное акционерное общество «СГ» отправило их провести геологическую разведку; они ищут руду. На календаре вторник, 9 декабря 1924 года, холодно, мужчины утомлены и угрюмы. Накануне с самого верха пришла телеграмма с приказом: геологоразведку немедленно прекратить.

Прошло три года с тех пор, как мелкий землевладелец Антон Хольмгрен показал геологу Фрицу Каутскому необычный камень, который нашел, копая канавы в Сванфорсе. Как позже рассказывал Хольмгрен, Каутского камень «порадовал». И тот купил камень, который называют Сванфорским валуном, за пятьдесят крон. Затем на север провинции Вестерботтен из Стокгольма стали приезжать — кто с коротким, кто с более длительным визитом — представители Эмиссионного акционерного общества «СГ»: генеральный директор Оскар Фалькман, начальник отдела развития Аксель Линдблад, главный геолог Улоф Бэкстрём и тогдашний начальник отдела геологоразведки Эрик Весслау. Поиски руды начались всерьез.

Но вот прошло уже три года, а залежей руды с достаточным содержанием железа так и не нашли. А значит, придется упаковать оборудование и разобрать бытовку. Правление «СГ» приняло решение о подготовке к закрытию проекта уже с ноября 1924 года. Руководство компании выступило против и сумело отсрочить это решение. До нынешнего момента.

«Подождем до утра», — говорит бригадир Альберт Петтерссон, который ненавидит сдаваться, хотя знает, что приказ есть приказ. Лишь один последний рывок. В буровую установку только что вставили новый телескопический стержень — монтаж закончили как раз в тот момент, когда пришла телеграмма. Альберт Петтерссон ни в коем случае не упустит этот шанс. Запускают алмазный бур. Проходит ночь.

Наступает утро 10 декабря 1924 года — этот день изменит болото, по которому ходят рудоискатели, изменит окрестности города Шеллефтео, провинцию Вестерботтен, да и всю северную Швецию и жизни многих людей на десятилетия вперед. Вскоре шестеро мужчин убеждены: руда, которую они сегодня добыли из скважины глубиной около двадцати пяти метров, отличается от предыдущих образцов. Измерительные приборы показали четко: золото.

Бригадир Петтерссон надевает поверх жилета из грубой шерстяной ткани еще один. По-прежнему очень холодно. Он идет через лес к деревне Нюхольм, чтобы позвонить Эрику Весслау с единственного в этих местах телефона. Эрик Весслау сейчас в Менстрэске, неподалеку от Птичьего болота, он берет трубку и слушает. Петтерссон уверен? Да. Абсолютно. Разговор окончен.

Эрика Весслау поражает мысль о том, что этого открытия не случилось бы, последуй сначала руководство компании, а затем бригадир, решению правления закрыть проект. К обнаружению золота привели интуиция, упрямство и молчаливое сопротивление правлению в Стокгольме. Обычно Эрик Весслау собранный, практичный человек, который редко проявляет или признается в своих чувствах. Но теперь он ликует. Прошлой ночью на Птичьем болоте произошло нечто важное. Позже другие описывали это так: в тот момент сбылись все мечты о золоте. Эрик Весслау позволяет себе сделать вывод, что, по всей вероятности, началась новая эпоха.

Затем залежи руды предстоит подтвердить. Это задание получает химик Тельма Берггрен из лаборатории «СГ» под Стокгольмом. Она выполняет свою обычную работу: дробит руду, растворяет ее в кислотах, анализирует. И не верит своим глазам. Поэтому проводит процедуру заново. Дробит, растворяет и констатирует, что содержание золота составляет 18 граммов на тонну. Затем анализирует следующую пробу: 108 граммов. И еще одну: 496 граммов на тонну. Это невероятно высокие показатели. Она знает это, потому что ей известно: среднее содержание золота в руде c южноафриканских золотых приисков, на тот момент самых богатых в мире, колеблется от 7 до 14 граммов на тонну. Месторождение на Птичьем болоте сулит добычу совершенно иных масштабов.

Многие эксперты пытаются рассчитать, насколько крупным может оказаться рудник на Птичьем болоте. Известный металлург Карл Салин прогнозирует, что месторождение «очень значимо и в мировом масштабе». Выясняется, что это не преувеличение.

К концу 1960-х годов, когда работы на руднике в Булидене прекратились, было добыто 8,3 миллиона тонн руды, содержавшей, среди прочего, 125 263 килограмма золота, 400 947 килограммов серебра и 117 445 тонн меди. Лишь несколько месторождений руды в мире — в провинции Трансвааль в Южной Африке, в Южной Дакоте в США и в Поркьюпайне в Канаде — оказались богаче месторождения в Булидене.

После Первой мировой войны нехватка руды была велика, и появилось множество геолого-разведывательных компаний. Провинция Вестерботтен, особенно в окрестностях города Шеллефтео, считалась перспективным местом для поиска руды. В 1915 году было основано Эмиссионное акционерное общество «СГ», чьим основным владельцем был «Скандинавский банк». Задача состояла в том, чтобы скупать доли в предприятиях, занимавшихся горнодобывающей и лесной промышленностью, но вскоре компания сосредоточилась исключительно на горнодобыче и металлообработке и в особенности на подаче заявок на разработку рудника и исследованиях руды на месторождениях Шеллефтео. Небольшие месторождения были обнаружены в начале 1920-х годов в Раккеяуре, Нэслидене, Хольмщерне и Менстрэске. В Кристинеберге, в ста двадцати километрах к западу от Шеллефтео, «СГ» подало заявку на давно известную валунными скоплениями территорию, на которой после начала применения электрических методов разведки обнаружили, среди прочего, медь и пирит. Кроме того, компания приобрела несколько рудников в других регионах Швеции и в Норвегии.