В день, когда я вернулась, Я взяла стул под мышку, Пошла и села с южной стороны. Был апрель, и светило солнце, Где-то лаяла собака, Под крышей висело Вяленое мясо длинными рядами, Тихо колыхалось от ветра. Черные силуэты деревьев На фоне бирюзового неба, А рядом заснеженный амбар Ласточки, Л А-А-А-АС Т О Ч К И-И-И-И-И! Река снова бьется в моем теле. Никогда еще смола Не пахла так сильно, А цветы калужницы Не сияли такой желтизной! Как я могла забыть Запах реки! Я спускаюсь к берегу И набираю воды в ладони. Эта вода Этой реки, вода — и есть я, Вода никогда не остановится. Я — Вода на каменистом дне. В пути… 12 мая 1973 года обрушился мост — Пятьдесят два человека стояли, Облокотившись на низкие перила. Нет погибших, нет раненых. Каждый год мы возвращаемся Туда, чувствуем дрожь, Когда вздымается лед, Нет — не без дна, но сочится, струйкой! В то лето была низкая вода, Я добралась до середины реки, Дошла вброд, несмотря на скользкие камни, Много раз я чуть не потеряла равновесие, Но мне хотелось перейти ее, вправду хотелось! И вот я стояла посередине реки, Вода неслась по обе стороны, камни, на которых я стояла, Были маленькими и неустойчивыми. До того берега было еще далеко, На миг я встала очень твердо, Чувствуя, как вода обнимает мои лодыжки. Сегодня прилетел кроншнеп — Я стояла на мосту и курила, Когда услышала трель, Долгую, замирающую. Сегодня прилетел кроншнеп — Он сел на лугу Недалеко от меня, Сегодня прилетел кроншнеп — Увидела, как лебеди купаются в реке, Стая диких гусей собралась На другом берегу, А в реке Акайоки, а в Акайоки вольно бурлила вода. Минус сорок девять градусов. Я выхожу, чтобы проверить, Можно ли дышать, У неба желтоватый оттенок, Какого я никогда не видела, Как на изображениях Христа В воскресной школе — Воздух так тонок, Будто в любой момент Разорвется. Я вижу, что и другие тоже вышли — Анника Норлин
«Тебе смешно, а мне обидно» (Рассказ) В переводе Ольги Костанды Это было летом, когда мне исполнилось двадцать восемь. Наверное, уже не тот возраст, чтобы жить как я живу. Ни работы, ни парня, ни вектора. Отдельные курсы в университете, подработка в задрипанном отеле, попытки писать в свободное время. Мой лучший друг — Микаэль. Раньше у нас была музыкальная группа «Личный бренд». Я играла на бас-гитаре, Микаэль — на ударных. Получалось так себе, потому что мы оба ненавидели петь, и вместо того, чтобы репетировать, постоянно спорили, кому тянуть вокал.
В конце концов мы пришли к выводу, что надо все песни петь дуэтом, чтобы было непонятно, кто из нас ужаснее. А еще лучше — выкрикивать тексты, и чтобы во время репетиции всегда было темно и мы не могли встретиться взглядами, пока поем. В тот вечер я сочиняла стихи. Микаэль зашел как раз, когда я занималась поэтическим творчеством. Как же тяжело творить, когда окружающие постоянно требуют, чтобы ты их развлекала. Стихотворение называлось «Я не знаю, кто виноват, потому обвиняю власти». — Пойдем прогуляемся, — предложил он. — Сейчас, только подберу рифму, — ответила я, будучи чуть ли не единственным современным поэтом, сочиняющим рифмованные стихи. |
