— Ну, что вы, какая же бестактность? Лишь забота о вашей безопасности, сударыня. И поскольку она действительно важна, позвольте проводить вас обратно к гостям. Уверен, господин Кадоган ума не приложит, куда же запропастилась его будущая невестка.
Предложенный для эскорта локоть я проигнорировала, но настаивать на продолжении ночной засидки не стала. Кавалер же не поинтересовался, чего это мы здесь разнюхиваем, хотя наверняка ему уже доложили. Судя по манере общения, проскользнувшим словам и поведению Лисана, этот Браден занимает серьёзный пост в правительстве и одновременно в совете магов.
Спрашивать его о соглядатаях я не стала, не желая подставлять приятеля, хотя тому и так наверняка достанется: если не за разглашение присутствия секретной охраны, так за отлучку из людного, хорошо освещённого места. Хотя, как по мне, прикончить тебя посреди банкета не сложнее, чем впотьмах парка.
Но может там расставлено больше магических детекторов, кто знает? Впрочем, есть ведь и менее изощрённые способы человекоубийства: незаметный укол отравленной шпилькой, яд в фужере с шампанским — да мало ли интересного выдумывают люди в страстном желании пополнить полки колумбариев, склепы и домовины? Лопаты могильщиков не должны простаивать без дела, верно?
Я даже слышала легенду про некую девицу, которую соперницы отправили на тот свет, слишком туго затянув причёску или головной убор. Совершенно не представляю, от чего бедняжка продолжала терпеть нарастающую боль. Боялась лишний раз подать голос? Не хотела нарушать ход уже начавшегося торжества? Нет, увольте, лично с меня и тугих корсетиков более чем достаточно. Лучше позор, чем медленное угасание у всех на виду. Пусть красота требует жертв, но этой богине следует и меру знать.
По дороге состоялся ни к чему не обязывающий светский разговор, пересказывать который — лишь зря тратить слова. Когда мы вернулись в шумную компанию расфранченных вельмож, я украдкой поинтересовалась у Лисана, кто же такой этот чародей.
— Ты серьёзно не знаешь, кто такой Инграм Браден? — бакалавр покосился на меня с таким видом, будто я позабыла вечернюю молитву Пресветлой Дее, даже игристое вино чуть не расплескал на собственный сюртук.
— Я не слишком интересуюсь политикой, — мой нос чуть сморщился, — и не надо делать такие глаза, будто отсутствие у меня интереса к одной из сфер человеческой деятельности служит распиской в глупости всего женского рода. Так что это за гусь?
— Этот, как ты изволишь выражаться, «гусь» — маркиз Гуалы, наследственный пэр палаты лордов и глава департамента магии, а по совместительству — верный соратник герцога Кадогана.
Департамент магии... ясно. Этим ребятам полагается защищать граждан от колдовских нападок, бороться с гнилью и оберегать Сиаран от всех угроз, порождённых Архудераном. Именно их дежурные магики прибывают на места, требующие зачистки вместе с братьями из Ордена Пресветлой Троицы. Однако и ёжику понятно, что полномочия организации, владеющей сверхчеловеческими возможностями, не могут ограничиваться лишь потугами на благо общества.
Ну, точнее, благо бывает разное, верно? Полезно ведь оставаться в курсе планов коллег по политическому процессу, знать настроения народа — и грамотно их корректировать, если потребуется. Вырывать сорняки инакомыслия — иногда напрямую из мыслей. Со всем уважением, конечно. И только ради нашего светлого будущего, а не чтобы нынешний лорд-канцлер и дальше оставался у руля.
Я часто слышу, как отец ругается на этот самый департамент, тайная полиция — вот кто они такие. Наверняка имя маркиза тоже касалось моего слуха множество раз, но не сумело проложить дорогу через уши к мозговым извилинам.
Блин, неужели я действительно такая дура, что не догадалась, откуда взялись маги, приставленные к моей незримой защите? Неужели думала, что это профессора из университета?
А точнее, не думала совсем...
Глава 13
Кап-кап-кап...
Откуда-то сверху накрапывала водичка — или ещё какая жидкость. Кто же знает, что стекает по чёрным буграм этого уютного местечка?
Узкие проходы пещеры тянулись бесконечно, из расщелин где-то в неизвестной вышине просачивался серебристый призрак света: чисто ради возможности что-то видеть, ведь блуждать в кромешной темноте означало бы неминуемо проснуться.
Под пальцы шероховато ложилась твёрдая поверхность: мерзостная от влаги, как давно зачерствевший и покрывшийся совсем не благородной плесенью кусок сыра. И крошилась эта дрянь от прикосновений, точно пармезан под ножом. Нет, с виду обычный камень — только до такой степени тёмный, что не потеряет ни унции черноты даже под лучами палящего солнца.
Только сомневаюсь, что здесь оно восходит: всё же это мой кошмар, а им свойственно отражать душевное состояние своих творцов и владельцев.
Надо заметить, что тревожность тишины и периодические шорохи по углам уже до того утомили меня, что утратили свою главную функцию — создавать антураж неизбежности жестокой развязки.
— Э-ге-гей! Чудища! Ау, выходите! — покрикивала я в пустоту. — Мне уже скучно! Сожрите меня, наконец!
Крупный валун зашевелился и, как бы извиняясь за задержку, принялся расправляться в неприглядного монстрилу с горящими очами.
— Ну, наконец-то! — выдохнула я с облегчением и бросилась бежать.
Развевающийся пеньюар из белого муслина с кружавчиками совсем не стеснял движений, и часть меня радовалась той свободе от жёстких рёбер корсета, которую порядочной девушке может подарить только сон или непринуждённая обстановка утреннего чаепития. Ну, бегущая следом махина сотрясала каменные полы точно не чтобы угостить меня заваркой — скорее уж пустить на пряничек вприкуску.
И как он только не проваливается в тартарары? Ведь под его весом этот странный хрупкий камень должен рассыпаться буквально в гравий. Чудище ревело и пыхтело, прекрасно отрабатывая гонорар за свою роль в этом ночном спектакле.
Отсутствие стягивающего нижнего белья имело и неприятное последствие: мне приходилось хватать собственные сиськи, чтобы те не болтыхались из стороны в сторону, как бурдюки с маслом, что довольно неприятно и болезненно.
Мне повезло: впереди показался проход, слишком тесный для догоняющей твари. И конечно, из его недр призывно сочились лучики всё того же холодного света, даже как-то переливались, чтобы точно не пробежала мимо.
Ладно хоть так мой собственный разум даёт мне возможность уцелеть при встрече с голодным троллем — или как там лучше обозвать этого крупногабаритного верзилу. Жалко, что у меня не выходит контролировать происходящее напрямую, чистым усилием воли. Может, для этого ещё потренироваться надо, но я очень надеюсь, что эти дурацкие осознанные сны закончатся раньше, чем мне хватит времени для выработки подобного навыка.
Влетела я в узкий коридорчик за мгновение до того, как в каменную стену врезалась догоняющая тварь. Хрупко посыпались отбившиеся кусочки... Но толщина скальной породы оказалась достаточной, чтобы не пустить преследователя за мной. Обернувшись, я смогла рассмотреть его пасть с заострёнными зубками и парой клыков, похожих на кабаньи бивни, только прямые.
Пасть эта орала от негодования, разбрызгивая слюни. В коридорчик просовывалась громадная четырёхпалая ладонь и гребла по воздуху, будто не понимая, что дотянуться не выйдет. Да, похоже, этому умнику место в университете точно не светит.
Он всё заглядывал, а потом снова пытался дотянуться до моей перепуганной фигуры. Я даже заметила свисающие чёрными патлами волосы, острые лопасти ушных раковин и надбровные валики. Глаза его поблёскивали красными огоньками, но если присмотреться, то ничего демонического этот феномен не скрывал — у кошек такие же.
Взволнованная и слегка окрылённая радостью спасения, я развернулась к источнику сияния. Увиденное поражало одновременно красотой и банальностью.
Банальность эта, явно перекочевавшая сюда из воспоминаний о сказках, которые мне читали в детстве, располагалась под сводом небольшого зала, вырезанного в скале моим спящим разумом. В самой сердцевине его, куда сходились радиальные линии, прорезавшие твердую черноту пола, громоздился здоровенный валун. Казался ли он серым из-за разливающегося над ним света или же действительно отличался породой от остальной пещеры, я не поняла. Но он точно не являлся частью единого массива этих каменистых недр, просто валялся здесь — а лучше сказать, был укреплён или возложен.
