Дарья, только выпустившаяся из университета, смогла через бывших одногруппников выбить для меня кредит. Догадываюсь, что в обход некоторых законов. Она сразу в меня поверила, и без преувеличения, нынешняя компания существует благодаря ей. Только Даша этого, видимо, не понимает — занимается тихонько бумагами, прикрывает мне спину и занимается юридическими вопросами. Мы могли бы стать хорошими друзьями, если бы я заранее не решил, что со всеми сотрудниками буду соблюдать дистанцию.

— Феликс? — напоминает она о себе. Да уж, задумался, бывает. — В конференц-зале гостья. Я пока уберу ваш кабинет.

Киваю и прохожу в соседнее помещение.

— Мам, эт ты, — замираю на пороге. Не ожидал, что она приедет. На свадьбу не смогла вырваться — у них, воспитателей, все строго.

— Феликс!

Она обнимает меня и внимательно всматривается в лицо. Я знаю, что она хочет увидеть — мои сверкающие от счастья глаза. Увы, не в этот раз, мам.

— Так и знала, — вздыхает она.

— Что?

— Когда ты приглашал меня на свадьбу, я надеялась, что ты обрел свое счастье. Но как обычно — вижу только холодный расчет. Я права?

Она слишком хорошо меня знает. Все-таки изучала меня практически с детства, видела, что я никогда не отступал перед целями: будь то пятерка в школе или уличная драка.

— Садись, мам.

Я помогаю ей придвинуть стул к широкому круглому столу, сажусь рядом. Мама берет меня за руку.

— Хотя бы расскажи, кто она? — просит мама.

Я шутки ради показываю фото, которое сделал утром — где Маргарита морщится, видя букет. Мама смотрит на это без улыбки — все-то она понимает.

— «Счастливое утро вместе», — читает подпись к фотографии. — И тут не обошелся без сарказма. Не буду спрашивать, зачем на это подписался, и так догадываюсь. Но неужели не мог выбрать ту, с которой тебе будет хотя бы комфортно?

— Таких не существует, — резко отвечаю я. — Из тех, кто мне нужен, — не существует.

— Как ее зовут?

— Маргарита.

— Ну не морщись ты так, Феликс, — возмущается мама. — Я всегда тебе говорила: тебе нужна спутница, которая будет тебя вдохновлять и идти рядом. А ты подписался не пойми на что.

— О, она точно может идти рядом. Если кто-нибудь будет тащить ее на золотой повозке.

— Феликс! — прерывает она меня. — Не отравляй себе жизнь. Ужиться можно с кем угодно. Так, чтобы не доставлять друг другу дискомфорт. Ты ведь не на месяц с ней съехался, верно? Зная тебя, предположу, что планов на будущее еще полно. Готов просыпаться каждое утро, зная, что рядом лежит человек, которого ты терпеть не можешь?

Я молчу. Потом все же выдаю:

— Она не лежит рядом.

Мама вздыхает и встает.

— Теперь я даже рада, что не смогла вырваться на свадьбу. Не хочу видеть, как ты губишь свое сердце. Оно и так грубое после всего… Не дай ему окаменеть окончательно.

— Ты опоздала с такими советами.

— Нет. Нет, Феликс, если ты хоть немного любишь меня — ты попытаешь с ней ужиться. По-настоящему попытаешься, а не просто поселишь ее в свой дом и будешь терпеть.

Ну вот зачем бить меня по больному…

Когда я возвращаюсь домой, то застаю Маргариту в кабинете. Она, увидев меня, встает и отпускает издевательский поклон. Что это с ней? Ах да, тот пункт в договоре…

— Привет, — здороваюсь я.

Она молча кивает и начинает собирать вещи. Не может со мной говорить — согласно нашему тупому соглашению.

— Как дела? — пытаюсь наладить я связь. Звучу жалко. Мне совершенно не интересно, как у Маргариты дела, а она даже не может мне ответить. Разговариваю будто со стенкой. — Ладно, я разрешаю тебе говорить.

Ее глаза округляются. Маргарита ставит на стол ноутбук, открывает и яростно что-то печатает, потом поворачивает экран ко мне.

«РАЗРЕШАЕШЬ?! Ты мне не хозяин. У нас контракт. Не забыл, как должен ко мне обращаться?»

Идиотизм!

— Знаешь что… Иди-ка сюда.

Я хватаю ее за руку и тащу в гостиную. Маргарита сопротивляется, но ее хрупкая, маленькая рука не может вырваться. Да уж, крепко схватил, как бы синяк не оставил… Хотя какая разница?

— Вот, смотри. Я убираю этот пункт. — Я подвожу ее к контракту, который до сих пор висит на стене, и показательно вычеркиваю строчку, согласно которой Маргарита не может со мной разговаривать. — Можешь тоже что-нибудь вычеркнуть, если хочешь.

Она берет ручку, на секунду задумывается и вычеркивает: «Каждый день выкладывать в социальные сети пост, транслирующий “счастливый супружеский образ жизни».

— Ты выставил самое худшее фото, которое когда-либо у меня было, — наконец произносит она.

— Ну еще бы. У тебя же с пеленок только профессиональные фотографы. Может, мне его еще и подретушировать надо было?

— Мог бы и постараться.

— Вот, что, душенькая моя ненаглядная… — С ненавистью кошусь на наш контракт. Вот бы от этого пункта избавиться, не собираюсь я к ней так обращаться еще целую неделю! — Завтра я подарю тебе букет самых вонючих цветов, которые только смогу найти.

— А я принесу тебе свежевыжатый сок из оливок. Ты знал, что это тоже фрукт?

— А я прочитаю тебе на ночь такую сказку, из-за которой ты ночью вообще не сможешь уснуть от страха!

— А я…

— Да перестань ты себя так вести! — выхожу я из себя, снова хватаю Маргариту за руку и притягиваю к себе. Она смотрит на меня почти испуганно, наши лица так близко, что я чувствую ее дыхание… — Тьфу! Черт дернул жениться на такой стерве!

Отпускаю ее и мчусь в кабинет.

Что это со мной такое? Когда мое тело отреагировало на нее в брачную ночь, вопросов не возникло — это естественный мужской инстинкт при виде обнаженной девушки. Но сейчас-то что случилось? Она же меня бесит!

Не знаю, что случилось с Феликсом, но он вдруг начал вести себя… почти сносно. Началось все с вычеркнутых пунктов в нашем контракте — для начала, по одному с каждой стороны. В трудовые будни мы мало пересекались и, видимо, из-за этого напряжение немного спало. Во вторник избавились еще от нескольких требований — я больше не должна приносить мужу свежевыжатый сок (тренируется он вечером, а я в это время чаще всего на работе, не ехать же ради идиотской прихоти домой?), а Феникс может уже не называть меня «душенькой моей ненаглядной».

— Хорошее решение, «ледышка» тебе идет больше, — прокомментировал новую «поправку» Феликс.

По вечерам он все еще должен читать мне сказку перед сном. Если бы нам пришлось в течение недели избавиться от всех пунктов, этот я бы вычеркнула в последнюю очередь — ведь он больше всего бесит Феликса. «Колобка», «Теремок» и «Кашу из топора» я прослушала за первые три дня.

В четверг Феликс пришел с работы позднее обычного — ближе к девяти. Уставший, какой-то загруженный. Я даже думала сжалиться и разрешить ему пропустить одну вечернюю историю, но не стала — мне-то поблажек никто не давал. Я все еще вынуждена ходить по дому либо в костюме, либо в строгом платье, как на работе.

— Через сколько ждать тебя в спальне? — спросила я, заглянув к Феликсу во время позднего ужина.

Он недовольно оторвался от тарелки. Задумчивое выражение лица ему даже немного идет — сразу кажется умным человеком. Но потом иллюзия тает от его слов:

— Кажется, мы должны ужинать отдельно?

— А ты что, видишь, чтобы я пришла с тарелкой? — отбиваю его удар. — Когда мне ждать сказку?

— Через сколько ты ложишься?

— Через двадцать минут.

— Значит, буду через двадцать.

Я дохожу до спальни и наконец меняю рабочий костюм на пижаму, забралась под одеяло. Играть роль — так от души. Феликс явился как по часам, ровно когда обещал. Придвинул к кровати стул, повернул его спинкой к кровати и сел. Обычно у него в руках телефон, с которого он читает сказки, но в этот раз его почему-то нет.

— Ты без шпаргалки? — спрашиваю я, укрываясь почти с головой легким одеялом.

— Телефон на зарядке. Так что я просто отсижу здесь положенные пять минут и свалю.