Молчание в трубке.

— Феликс… Помнишь, как ты пытался сбежать?

Еще бы не помнить. Попыток было много, на самом деле, но обычно я возвращался сам — понимал, что ребенку не выжить в мире взрослых. И пусть в детском доме было временами ужасно, я вынужден был возвращаться туда раз за разом. Кроме одного раза… Тогда мне было лет тринадцать, старшие парни решили устроить мне очередную взбучку без повода. Тогда я сильно вспылил, и единственное, чего мне хотелось, — сбежать как можно дальше. И я сбежал. Меня не было два дня, прятался по каким-то полуразрушенным дачным домам. Мама — тогда она еще была не моей мамой, а просто воспитательницей Валентиной — появилась в дверном проеме разрушенного дома, как настоящий ангел. Я до сих пор помню солнечный свет за ее спиной, будто бы она действительно пришла с небес, чтобы спасти меня.

— Как ты нашла меня тогда?

— По зову сердца, Феликс. А еще потому, что знала, что тебе некуда идти. И видела взгляд, который ты бросал на эти заброшенные домики, когда мы проезжали мимо в один из дней. Я чувствовала, что ты туда вернешься. Как будто бы шестое чувство, понимаешь?

— Понимаю…

Марго — как я. Она ни за что не останется в городе, где ее предали. Куда она захочет сбежать? Возможно, туда, где еще совсем недавно была счастлива?

У этого предположения нет никакой рациональной основы, и все же я в него поверил. Марго может поехать в Москву! Там прошли ее университетские годы, там еще недавно мы так здорово провели время. Куда еще она может поехать? На самом деле, куда угодно, угадать невозможно. И я ухватился за эту ниточку как за последнюю соломинку.

— Спасибо, мам. Я перезвоню позже.

Набираю в поисковике билеты до Москвы. Ближайший — сегодня в 12 дня. На месте Марго я бы бежал как можно быстрее, значит, вряд ли она будет откладывать поездку. Конечно, она все еще может переждать у друзей, или вообще не собирается уезжать из города, или выбрать другой пункт назначения…

Плевать! Я попробую перехватить ее в аэропорту. И если я угадал столь непредвиденное развитие событий, значит, мы хоть как-то да связаны.

Паспорт, ноутбук, несколько вещей. Вот то немногое, что отправляется со мной в новую жизнь. Даже не пришлось докупать багаж. Усмехаюсь, заходя в здание аэропорта — еще недавно я точно так же ехала без багажа, зато с огромным зайцем, которого Феликс выиграл для меня…

Прочь мысли о нем!

Внезапное путешествие меня даже немного вдохновило, растормошило. Каких-то два часа, и мне будет уже не до ошибок прошлого. Найти квартиру, новое место работы. Впервые пройти собеседование. Доказать, что отец ошибался и что я на самом деле чего-то стою даже без его опеки. Ведь стою же, правда?

Наконец подходит моя очередь на регистрацию. Тяну документы… и тут мою руку перехватывают сбоку. Кто такой наглый? Поворачиваю голову…

— Феликс? — Я аж застываю от неожиданности. Что он тут делает?

— Ты никуда не летишь, — безаппеляционно говорит он и силой оттаскивает меня от стойки, хотя я сопротивляюсь.

— Отпусти! Это уже не твое дело, лечу я или нет.

— Это мое дело. Идем.

— Да отстань ты!

Я вырываю руку. Феликс выглядит невыспавшимся и злым. Я бы побоялась отказывать ему в другой ситуации, но не сегодня. Сегодня я такая же злая и невыспавшаяся!

— Я улетаю. Как ты вообще нашел меня? А впрочем, мне без разницы. Прощай.

Я пытаюсь вернуться к стойке регистрации, но Феликс больно хватает меня за плечо.

— Не улетишь, пока не поговорим.

— О чем? — уже не стесняясь кричу я. — О том, как вы с папой сговорились у меня за спиной?!

— Поначалу так и было, но потом…

— Девушка, у вас проблемы? — подходит местный охранник. Феликса это нисколько не смущает, он даже не отпускает моего плеча, будто я его собственность!

— Никаких проблем, — отвечает он за меня. — Просто моя жена слегка вспылила.

— Я не вспылила. У меня праведный гнев! И вообще, как выяснилось, я тебе уже не жена.

— Попрошу все конфликты решить за пределами аэропорта, — сурово говорит охранник.

Я ожидала, что хотя бы это успокоит Феликса, но он неугомонный — наклоняется, подхватывает меня и закидывает на плечо, как какой-то мешок.

— Мы уже уходим, — спокойно отвечает Феликс и шагает к выходу.

— Пусти! Пусти, ты, идиот! — Я пытаюсь бить его по спине, но это что слону дробина. — Охрана, помогите! — пытаюсь докричаться, но даже тот бравый охранник не решается перечить Феликсу. Похоже, испугался его комплекции и только обрадовался, что Феликс тащит меня подальше отсюда. Вот это охрана, блин!

Когда выходим из аэропорта, Феликс ставит меня на ноги, но продолжает держать за руки, чтобы не убежала. Я хочу высказать ему все что думаю, но натыкаюсь на его взгляд — ледяной, смотрящий прямо в душу. Таким же ледяным тоном Феликс говорит:

— Я идиот, да. И предатель. И много кто еще. Но ты решила уехать, даже не поговорив. Сегодня мы это исправим, а потом, если пожелаешь все равно улететь, я сам куплю тебе билеты. Идет?

Можно подумать, у меня есть выход! Кажется, будто если сейчас откажусь, Феликс не послушает и силой дотащит меня до машины и увезет в багажнике. А тут никто даже не вступится за меня.

— После разговора ты отпустишь меня, — медленно говорю я. — Обещай.

— Обещаю.

Я нехотя киваю, и Феликс отпускает мои руки. Он идет к машине, и я иду за ним, как послушная собачка. Какое же неприятное чувство! Опять за меня все решили. Черт возьми, когда же это закончится?!

Мы садимся в авто, и я ожидаю, что Феликс начнет оправдываться. Вместо этого он заводит двигатель, и мы трогаемся с места.

— Эй, мы договаривались только на разговор. Куда ты меня везешь?

— Увидишь.

— Ты… Ты…

У меня просто нет слов, чтобы выразить все, что на душе! Или, кажется, наоборот, слов так много, что они сначала застревают в горле, а потом выплескиваются беспрерывным потоком:

— Вы с папой — предатели! Как вы могли? Рестораны продумывала моя мама, она вложила в них душу. Чтобы что? Чтобы потом два придурка поделили их между собой? Чтобы мной, как какой-то купюрой, расплатились за наследство? Почему папа вообще на это пошел? С тобой-то все ясно. Мне из каждого утюга намекали и кричали: Феликсу ни черта в жизни не нужно, кроме денег. Он душу дьяволу продаст, только бы побольше сгребсти, отхапать кусок посочнее. Ну пусть бы ты даже подписал тот договор — ладно, для тебя это ничего не значит. Но к чему эта нелепая актерская игра? Феликс… Я-то думала, между нами все по-настоящему. Зачем ты притворялся? Оставался бы до конца дьяволом во плоти, материл бы меня каждый раз при встрече, называл бы любыми словами. Так нет, решил изобразить любовь…

На последнем слове я окончательно выхожу из себя, и по щекам начинают катиться злые слезы.

— Ты же все делаешь ради выгоды. Сам десятки раз говорил, что не умеешь проигрывать. Так зачем ввязался и в эту игру? Чтобы позабавиться со мной?

— Нет, — коротко отвечает Феликс. Он неотрывно смотрит на дорогу, сосредоточен на ней настолько, что даже не отвечает на мои нападки. Не пытается оправдаться. Это бесит больше всего!

— Я ведь говорила тебе, как для меня важно то, что сделала мама! Это, можно сказать, последнее, что от нее осталось. И ты забрал это себе! Я ведь правда думала, что у нас все может получиться… Да скажи ты уже хоть что-нибудь!

— Ты… — Его голос дрогнул. С чего бы? У таких, как Феликс, не может быть сомнений в неправильности действий. Или может? — Твой отец сегодня в ярости.

— Потому что я уехала?

— Нет. Потому что рестораны встали. На работу вышло три калеки, остальные устроили бунт. Он звонил мне сегодня, разъяренный. Я бы даже сказал — в панике. Говорит, ты им что-то такое напоследок написала, из-за чего они всем коллективом решили тебя поддержать. Я ведь говорил, Марго, — Феликс бросает на меня короткий взгляд и тут же возвращается к дороге, — ты сама не понимаешь, на что способна. И Егор Васильевич не понимает. От этого все ваши проблемы.