— Нет! — рычу вслух, и Марго смотрит на меня с непониманием.

— Что?..

— Это я не тебе. Идем от этого дурацкого зеркала, оно меня раздражает.

Что удобно в гостиничных номерах — все под рукой. До кровати буквально несколько шагов. Марго нерешительно замирает, будто выбирает, нужно ли ей сначала ложиться или раздеваться. Помогаю ей сделать выбор, приподнимая края толстовки. Ткань падает на пол, а мне открывается тело моей жены. Не худое, как я ее обзывал когда-то — нет. Очень стройное, подтянутое. С нежной кожей, которой так приятно касаться.

Ее руки тянутся к моей одежде, и моя спортивная кофта отправляется туда же, на пол, обвивая толстовку Марго. Я собираюсь сделать то же со своей женой и заваливаю ее на кровать, не переставая целовать. Пальцы ледышки касаются моего живота, и по телу ползут мурашки. Прохладные, приятно-прохладные руки, которые так хочется согреть.

Ее пальцы опускаются ниже и касаются резинки спортивных штанов. Я опускаюсь на Марго, прижимая ее телом к кровати.

— Я не рассчитывал, что этот вечер закончится… так, — выдыхаю ей над ухом.

— Намекаешь, что у тебя чего-то нет? — спрашивает Марго. Но ее это будто бы не останавливает, она целует у меня за ухом, проходится губами по шее, слегка прикусывает плечо. И только тогда замирает. — Серьезно?

— Не собирался заниматься сексом в командировке. Я ведь женатый человек, знаешь ли, — усмехаюсь я.

Одной рукой удерживаю себя над Марго, второй провожу от ее груди к животу, и ниже, стягивая ее облегающие штаны. Она слегка приподнимает таз, чтобы помочь мне. Ткань трусиков отодвигается, пропуская мои пальцы, и Марго изгибается с протяжным стоном от первого же прикосновения.

Я ложусь сбоку от жены и продолжаю ласкать ее. Она поначалу целует меня, но после пары минут ласк отрывается, утыкается носом в плечо и лишь тихо постанывает, прижимаясь ко мне телом и впиваясь ноготочками в спину — даже это она делает как-то нежно, аккуратно, будто боится сделать больно.

— Феликс… — выдыхает со стоном.

По ее реакции вижу, что она вот-вот придет к завершению. А я…

Хоть что-то в жизни я ведь могу сделать не для себя?

— Феликс!

Ее тело изгибается в финальной судороге, и Марго касается моей руки, моля остановиться и дать ей передышку. Я не покидаю ее трусиков, но жду, давая жене насладиться моментом.

Когда она чуть отстраняется, вижу ее лицо: растрепанное, чуть покрасневшее. Только после этого убираю руку от самой чувствительной части ее тела и прижимаю Марго к себе. Мое возбуждение никуда не делось, но я уговариваю себя отложить это дело — чуть-чуть, буквально до… может быть, до утра? Или всего на полчаса, нужно лишь дойти до ближайшего магазина.

— Ты же не уйдешь сейчас, правда? — с мольбой просит Марго.

И я понимаю, что даже на полчаса — нет, не уйду. Если ей так это нужно, просто побуду рядом.

***

Марго

Он был нежен и заботлив. Даже доведя меня до пика, не потребовал того же взамен. Хотя я и попыталась — пока мы лежали в обнимку, я потянулась вниз, желая сделать Феликсу так же приятно, как сделал он мне. Но муж поймал меня за запястье и вжал его в кровать.

— Ледышка, не искушай судьбу. Сейчас я еще могу держать себя в руках, но если сорвусь — захочу взять все без остатка.

Я решила, что не стану продолжать попытки. По крайней мере сейчас, хотя мне очень хочется продолжения. Но страшно, что стоит Феликсу покинуть мой номер, и магия, которая между нами возникла, вдруг разрушится.

Поэтому мы просто лежим в обнимку. Феликс дышит так размеренно и глубоко, словно делает дыхательные упражнения для успокоения. Я вижу, что он тоже не против продолжить — бугорок на его спортивных штанах говорит красноречивее любых слов. Как же досадно, что мы не можем продолжить просто из-за отсутствия какой-то резинки.

— Так, ледышка. Либо я сейчас звоню Дарье и прошу нам доставку, либо иду в холодный душ. Потому что никакие методы самоубеждения и успокоения не работают, — говорит наконец Феликс.

Я целую его в шею и отпускаю.

— Значит, душ, — понимает он и идет в ванную.

Раздается звук воды. Я откидываюсь на подушку. Потом спохватываюсь и тянусь к полу, за кофтой. Как там парни любят говорить, «чего я там не видел»? Но я все равно чувствую себя неуютно, разлеживаясь обнаженной и ожидая Феликса. Наша близость случилась внезапно, мы как будто перескочили через ту стадию, где люди обычно признаются друг другу в чувствах и держатся за ручки.

Он возвращается минут через десять, обмотанный гостиничным полотенцем. Второе, поменьше, лежит на плечах. Капли с волос капают на грудь и стекают — соблазнительное зрелище.

Феликс наклоняется надо мной и целует в нос.

— Даже ледяная вода не сразу помогла. Наверное, не стоит больше называть тебя ледышкой? Если меня от таких сцен так сильно бросает в жар.

Он садится на край кровати, и я, не вставая, касаюсь его руки. Феликс пытается показаться веселым, но от меня не укрывается его задумчивый взгляд в никуда.

— О чем думаешь?

— О том, что всю неделю халтурил и не рассказывал тебе сказки на ночь. И о том, что Оскар, наверное, перестал приносить тебе цветы каждое утро.

— Приносит, — улыбаюсь я. — Может, отменим этот пункт договора? Мне уже некуда складывать свои вещи.

— Если что-то отменять, нужно что-то предлагать взамен. И у меня есть один вариант… — Феликс бросает взгляд на меня и резко отворачивается. — Черт, Марго, ты уже оделась, но это мне ни капли не помогает. Неужели опять идти под холодную воду?

— Дарья взяла нам билеты? — меняю я тему. — Во сколько самолет?

— В восемь утра.

— Значит, вставать рано. И впереди рабочий день…

Я раздумываю над тем, чтобы не спать всю эту ночь. И это звучало бы чертовски соблазнительно, если бы не было столько дел на завтра… А может, к черту их?

Но Феликс, похоже, тоже уже об этом думает. А потому склоняется ко мне, целует в щеку и говорит:

— У нас будет еще много времени вместе. Но на сегодня сделаем паузу. Идет?

Со вздохом соглашаюсь, и Феликс идет в ванную за одеждой, оставляет полотенца и выходит из номера.

***

Феликс

Мысли не могут сосредоточиться на нужном и все время сворачивают в сторону того, чем мы могли бы сейчас заниматься. Но я пытаюсь их успокоить, чтобы потом не мучиться угрызениями совести — они кусают куда больнее остальных эмоций. Я не соврал Марго: у нас еще будет время заняться всеми этими чудесными делами, завтра же прикуплю недостающие детали пазла. Но есть и еще кое-что, что нужно решить.

Зайдя в свой номер, набираю Егору Васильевичу. Плевать, что уже вечер. Это дело слишком важно.

— Да, Феликс, — отвечает мне довольно бодрый голос тестя.

— Егор Васильевич. Добрый вечер. Как ваши дела?

— Не ходи вокруг да около, ты ведь не стал бы звонить мне просто так? — проницательно говорит тесть.

— Это так. Нам нужно с вами встретиться. Желательно — завтра. Обсудим наш договор.

— У вас с Маргаритой возникли проблемы? — вежливо интересуется Егор Васильевич.

— Нет. Дело не в этом.

— Тогда в чем же? Намекни, ты же не хочешь, чтобы я ворочался без сна до самого утра, — с какой-то издевкой говорит тесть.

— Я хочу отказаться от договора.

Секундная тишина в трубке.

— Ну, мальчик мой, это ведь невозможно. Мы уже заключили договор дарения, он уже вступил в силу. Я тут уже, как ты знаешь, и не работаю почти — так, исполняю обязанности руководителя. Тебе сеть ресторанов принадлежит тебе.

— Я хочу вернуть их. Оформим обратный договор, и далее распоряжайтесь как захотите.

— Договор дарения оформляется только при согласии двух сторон. Так что если ты не хочешь заменить его на завещание и скоропостижно скончаться — нет вариантов, как вернуть рестораны мне. Что за паника, Феликс? — вкрадчивый, якобы заботливый голос. — Я уйму времени потратил на то, чтобы найти человека, который хорошо разбирается в бизнесе. И этот человек — ты. Мне казалось, ты не из тех, кто готов упускать свою выгоду. Разве я ошибся?