Хотя, возможно, дело в другом. Этот шрам — своего рода память. О рано ушедших родителях, о старшем брате, которого тогда ругали намного сильнее, чем меня. Он же старший, а не уследил.

Что теперь от них осталось? Лишь горстка воспоминаний, да старый дом, перешедший по наследству. И Дар, который проявился слишком поздно. Слишком поздно, для того чтобы спасти тех, кто мне дорог.

Я встряхнул головой, отгоняя прочь болезненные воспоминания. Сейчас не самое подходящее время для копания в прошлом. Сейчас я хочу вернуть ту, что запала в сердце совсем недавно, но стала дорога, как жизнь.

— Что ж, это ожидаемо. Позвольте вашу руку.

Девушка покорно протянула ладонь.

По правде говоря, для того, чтобы воспользоваться внутренним зрением, прикосновение вовсе не обязательно. Но так проще отрешиться от окружающей реальности и сосредоточиться на конкретном объекте.

А еще мне просто-напросто хотелось к ней прикоснуться. Вновь промелькнула робкая надежда, что это прикосновение всколыхнет прежние чувства. Нет не мои. Я и так дышу с трудом. От её близости, от тепла тела и невозможности позволить себе большее, нежели короткое касание.

А вот Айрель будто закаменела. И на ласковое поглаживание запястья не отреагировала. И даже в глаза не смотрела. Уставилась на наши сцепленные руки.

А я вдруг испугался… Испугался того, что могу увидеть внутри. Испугался, что всё окончательно рухнет и дороги назад уже не будет.

Так и произошло…

Там, где ещё не так давно пульсировало маленькое жгучее солнце, теперь была лишь… Нет, не пустота, отнюдь. Там была душа. Чужая. Холодная, нежно-голубая искра, будто изморозью, подернутая тонкой корочкой отчуждённости. Возможно, её кто-то и растопит. Не сейчас, но в свое время.

Сейчас же… сквозь сильнейшее замешательство пробилось понимание — это не она. Не моя Айрель…

Пожалуй, я одернул руку чересчур резко, вызвав тем самым волнение наблюдавшего за процессом графа.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил мужчина.

— Нет, всё хорошо, — вымолвил я, из последних сил стараясь выглядеть спокойным и дружелюбным.

На самом же деле мной вновь завладела паника.

Что это? Переселение душ? Обмен телами? Качественная иллюзия? И… если это не Айрель, то где же моя светлая солнечная девочка?

Голова идет кругом. И нестерпимо хочется попросить стакан воды.

Но я сдержался. Сделал над собой усилие и поднялся с места. Зашел за спинку стула, отметив, как напряглась сидевшая на нём девушка.

— Позвольте, — севшим голосом проговорил я и коснулся висков.

Аура. Чистая, ровная, без единого намека на вмешательство. По крайней мере, насильственного. Память… Даже не представляю, как она должна выглядеть, но структура головного мозга не нарушена. Послал несколько коротких импульсов в разные отделы — отклонений не заметил.

Девушка же коротко вздрогнула и отстранилась. Неприятно.

— Простите… — поспешил извиниться и отпрянул.

— Надеюсь, это всё? — раздраженно кинула графская дочка и глянула чуть укоризненно.

Айрель бы никогда так не посмотрела и огрызнуться бы себе не позволила. Ни на меня, ни на кого другого.

Это не она. Теперь понимание это было чётким, ясным, осознанным.

— Да, пожалуй, всё… — ответил задумчиво, размышляя, что ещё я мог бы сделать.

Трудно было признать, что даже будучи наделённым Даром, сейчас, когда речь шла о моём собственном счастье, я был совершенно бессилен.

Тем временем девушка удалилась, граф же сразу приступил к расспросам.

Выглядел он настороженно. Видимо, настроился на печальный вердикт. Но тут мне пришлось его разочаровать:

— В целом с ней всё хорошо. Аура чистая и следов насильственного вмешательства я не увидел.

— То есть насилия не было? — удивился Ванбургский.

- Нет, — твёрдо ответил я.

Наверное, мне следовало подтвердить предположение графа. Сказать то, чего он ждал, избавив девушку от дальнейших расспросов, а самого графа от чувства ущемлённого достоинства. Так бы всем было проще. Но… соврать я не смог.

Не смог — и все тут!

- А что с памятью?

А вот этот вопрос поставил меня в тупик.

Сказать, что всё в порядке? Но тогда получится, что девушка врёт и нарочно не рассказывает отцу, где пропадала весь этот месяц. Но ведь она никак не может этого помнить! Память закрепляется именно за душой. Так что ни нашего знакомства, ни моего дома, ни всего того, что между нами было, дочь графа помнить не может. Правда вот… где была её собственная душа, пока это тело занимала Айрель? И какая из них находилась в нем на правах гостьи?

— Простите, а вы… не замечали за дочерью никаких странностей? Она ведет себя как прежде?

Граф задумчиво пожевал губу. Провёл кончиками пальцев по гладко выбритому подбородку.

— Вроде да. Всё как обычно… — спустя мгновение ответил мужчина. — К чему вы клоните?

— Нет, я ни к чему не клоню. Просто это странно, что остальные воспоминания не тронуты. Обычно подобные нарушения затрагивают более длительные временные периоды, — опять глупость сказал, но надо же было как-то объяснить свое любопытство.

— Так что у неё с памятью? — повторил все тот же вопрос граф, ожидая конкретного диагноза.

— К сожалению, я не могу сказать ничего дельного по этому поводу. Я не заметил никаких отклонений. Головной мозг не поврежден и функционирует должным образом.

— Вы шутите? — возмутился Ванбургский. — Куда же тогда подевался целый месяц из её жизни?

— Простите, но я не знаю, — лишь пожал плечами в ответ.

Посвящать графа в истинное положение дел я был не намерен. Проще свалить всё на собственную некомпетентность. Пусть уж лучше репутация пострадает. Не такая уж она у меня и выдающаяся.

— А, может, вы попросту мне врёте? Скрываете истинное состояние Адель?

Да, я и правда врал, но предположение графа было просто абсурдно. До смешного абсурдно. Я не смог сдержать усмешки:

— Позвольте, но зачем мне это?

— Откуда я знаю, какая вам в том может быть выгода? — открыто фыркнул мой собеседник.

— Поверьте мне, если бы я искал выгоды, я бы прямо сейчас поставил вашей дочери какой-нибудь страшный диагноз и назначил с десяток сеансов лечения. Но лечить тут попросту нечего. Впрочем, вы вправе обратиться к другому целителю. К тому же доктору Айзеку. Уверен, он проведет всестороннее обследование и пропишет с десяток лекарств и процедур. — Вновь ухмыльнулся и поднялся с места, готовый попрощаться. — Что ж, думаю, я ничем более не могу быть вам полезен, а потому позвольте откланяться.

— Погодите! — Граф определенно не ожидал, что я так быстро уйду. Растерялся даже. И вдруг потянулся за бумажником. — Сколько я вам должен?

Признаться честно, о деньгах я в тот момент думал меньше всего.

— Не стоит. Вы ничего мне не должны.

Теперь усмехнулся уже граф.

— А вы странный. Даже более странный, чем мне виделось вначале.

— Ну, уж какой есть.

— Я провожу вас. — Мужчина поднялся с места вслед за мной и двинулся к двери.

— Не стоит, я помню дорогу. Да и у вас дел наверняка много.

— Это верно, — не стал отрицать хозяин. — В таком случае, позвольте ещё вопрос? — И под моим внимательным взглядом продолжил: — У вас такое лицо было, ну… когда вы коснулись руки Адель, что я подумал…

Да, эмоции мне не удалось тогда скрыть. Но сейчас, когда все улеглось, я вполне был способен выдать очередную правдоподобную ложь:

— Простите, если заставил вас беспокоиться. Это всего лишь особенность работы Дара. Когда погружаешься слишком глубоко, возвращаться в реальность порой бывает затруднительно, — ответил с улыбкой, внутри же яростно желая остановить этот нескончаемый поток неудобных вопросов.

Слишком много лжи на сегодня.

К моему счастью, Ванбургский не стал меня более задерживать. У двери ждала всё та же горничная. Подала плащ, уже почищенный и просушенный. И почему-то проводила очень долгим, тоскливым взглядом. К чему бы это?