Таис хотела спросить, о каком пророке идёт речь, но Александр с раздражением вскочил и гневно начал ворошить огонь в камине. Когда пламя в ужасе забилось в углы очага, не осмеливаясь разгораться, царь бросил с грохотом кочергу к стене. Но потом взял себя в руки:

– Ты говоришь, словно оракул, что знает прошлое и видит грядущее. Так почему твоя религия оказалась столь сильным сорняком, совсем затмившим свет веры? …как ты это называешь. И сколько она проживёт? Ты же, дастур – верховный жрец, почему не спасаешь истину, коль знаешь о её забвении в своём народе?

Старец испугался столь быстрой смене настроения хозяина и с опаской посматривал на его ладонь, лежащую на рукояти кописа. Царь заметил взгляд, рука опустилась:

– Не бойся, жрец. Для меня людские верования важны. Я уважаю все религии и всех богов, если они признают мою власть. Отвечай смело, только избавь нас от метафизических размышлений. У нас к тебе много более земных вопросов.

Валтасар, сев на колени, поклонился властителю:

– Прости, царь, за неучтивость.

 После вновь скрестил ноги и спокойно продолжил:

– Авеста состоит из 1200 фрагардов9, сведённых в 21 наск10, записанных на 12000 воловьих шкурах под диктовку Заратустра, в конце его земного пути, примерно 230 лет назад. Первые пять насков – сокровенные духовные знания об истине, сотворении миров яви, нави и прави, формах их взаимодействия, сроках существования и этапах развития. Пять следующих, описывают земную историю многих пророков, в том числе моего, и содержат их пророчества. Касаемо религии, что породил сам Заратустра, то она окажется недолговечной. Народы Арии и их невежественные правители быстро склонятся к мистицизму. Истинных учителей и магов, могучих духовными знаниями и интеллектом, подменят факиры, гадатели, нумерологи-обманщики, халдеи, астрологи-манипуляторы и жулики. Очарованных Ангро-Маиньо и подвластных дэвам, их уже не счесть в персидских городах… Истинная вера растворится и вновь станет доступной лишь немногим. Но она не умрёт! Уже скоро в небе вспыхнет звезда, что укажет путь к месту, где родиться величайший из пророков. Потомки трёх дастуров, изгнанных из своих земель завоевателем с запада, – священник осторожно посмотрел на Александра, – три великих мага, пройдя огромный путь, найдут младенца и передадут ему факел божественной веры. Его религия затмит все предыдущие и тысячелетия будет приносить невероятные духовные плоды. Так будет спасена и преумножена истинная вера. Ну а я… я оказался бессилен… – старец замолчал.

– А что Авеста говорит о великом заво… – не успел Александр закончить фразу, как жрец перебил его, слегка повысив голос:

– Великий Царь! Ты задаёшь вопросы человеку, не могущему лгать. Познавая грядущее, пожинаешь печаль…

– Как смеешь ты перечить так царю! – подскочил Эвмен, но властитель, положив ему руку на плечо, умерил пыл архиграмма11.

Птолемей пожирал старца глазами, предвкушая, сколько невероятных знаний ему откроет зороастрийский маг. Таис в смятении пыталась вместить в свою картину мира только что услышанное. И лишь Александр был спокоен. Он принял решение:

– Ты прав Валтасар, не будем спешить с откровениями. О чём одиннадцать оставшихся насков?

– В них свод знаний о множестве наук и ремёсел, что издревле собирали жрецы прошлого.

Царь подошёл к Птолемею и, по-дружески приобняв его, отвёл подальше в сторону:

– Вот эти одиннадцать, брат, нужно в первую очередь перевести на греческий. Отбери особо интересные пергаменты, запри дастура и самых умелых писарей в крепости Истахр, и пусть работают не покладая рук. У тебя шестьдесят дней, друг. Что не успеют перевести, отправим тайно в Вавилон и там закончим. В месяц ксантихос, сразу после местного праздника Навруз, мы выступаем на Экботаны. Покончив с Дарием, перевернём их страницу истории на этих землях и начнём свою – эллинскую историю Азии, – Александр задумчиво посмотрел в сторону камина, где огонь уже нежно облизывал недогоревшие головешки, набираясь сил для своего воскрешения. – А если позволят боги, то и всего Мира… – неизвестно откуда взявшейся сквозняк пронёсся по ногам присутствующих, и огонь вспыхнул с новой силой. В дальних углах зала зашевелились мрачные тени, раздались жуткие низкие звуки и еле уловимое шуршание, словно во мраке очнулись невидимые свидетели, начавшие обсуждение услышанного. Никто особо не обратил внимание на это – огромный дворец, жил свой жизнью. Лишь старец переменился в лице. Он сел на колени, развязал свой пояс кусти и, протянув его обоими руками к огню, начал беззвучно шевелить губами.

– Не сто́ит везти в Вавилон эту Авесту, – взглянув на полоумного жреца, почему-то тише продолжил царь, – теперь мы будем первоисточником этих знаний, и для всех, наши учёные мужи совершат великие научные открытия… а они, – Александр лёгким кивком указал на дастура, который, раскачиваясь, всё громче и громче читал свою молитву, – они пусть так и останутся для нынешних и будущих царств, безграмотными варварами.

Птолемей слушал царя и смотрел на старика, чья фигура в белом качалась быстрее и быстрее. Он явно был в трансе и не владел собой. Таис в ужасе озиралась по сторонам, её взгляд был безумен, руки тряслись. Внезапно она подскочила с места и, подбежав, спряталась за спину Птолемея:

– Вы видите это?! – перепуганная до полуобморочного состояния девушка, распахнув огромные глаза, озиралась по сторонам.

Соратник царя развернулся и обошёл Таис так, что она оказалась между обоими мужчинами. Они с улыбкой посмотрели на подругу:

– Там ничего нет – самая смелая из афинских женщин, – иронично произнёс царь.

– Не бойся, Таис, мы рядом. Это всего лишь ветер гуляет под потолком. С Тавровых гор приближается буря, – успокоил её второй мужчина, и оба обняли девушку, каждый со своей стороны. Александр страстно и горячо, Птолемей – нежно и осторожно… её голова сама склонилась к Птолемею, а лицо повернулось к царю.

Александр отпустил Таис, оставив девушку в объятиях друга.

– Эвмен, иди сюда, не мешай жрецу закончить свой ритуал. Огонь явно на него действует магически, – слегка хохотнул царь.

Архиграмм подошёл всё с тем же строгим выражением лица, что обычно имеют высшие чиновники, чья ответственная государственная работа связана с бюрократией и организацией работы канцелярии правителя. Царь положил ему руку на плечо:

– Последние одиннадцать насков, оставь Птолемею. Он займётся ими. А первые десять перевези сюда, во дворец. Пусть пока лежат в архиве шаха. Ты говорил, он забит доверху, но придумай что-нибудь, найди место. Позже решим, что с ними делать.

С последними словами в зале сразу стало совсем сумрачно – огонь всплеснул в отчаянии руками пламени и обречённо затух. В тишине раздался тяжёлый выдох и слабый стон, старик бессильно лёг на пол. Таис подскочила к нему, упав на колени, положила на них голову и наклонилась к лицу:

– Что с тобой Валтасар, тебе плохо?

– Дэвы… пришли дэвы, – еле прошептал старец, – за ним. – Он обессиленно посмотрел на Александра и потерял сознание.

– Быстро принесите воды! – закричала девушка.

Раздался топот ног, но первым успел Птолемей, который испугался, что единственный знаток древне авестийского языка вот-вот предстанет перед своим Ахура-Маздой.

– Что он сказал, Таис? – спросил странно спокойный царь.

– Я не расслышала…

1983 год.

Гул двигателей стал тише, и транспортный самолёт, словно расслабившись, чуть провалился, нырнув в ватную зыбкость кучевой облачности. Желудок, удивившись изменению силы тяжести, заурчал в попытке удержать своё содержимое при себе. Уши болезненно заложило, дыхание спёрло. Необычные ощущения лёгкой невесомости, наряду со скрипом грузового такелажа Ил – 76, разбудили бойцов, которые, как и положено военнослужащим срочной службы, руководствовались старой армейской истинной: «Солдат спит, а служба идёт».