И в то мгновение, когда пальцы наугад раскрыли книгу, изнутри хлынул ослепительный свет. Словно помноженное стократ сияние солнца, он заглянул в сразу показавшуюся сумрачной залу.
Удивительно - однако с закрытыми глазами держащая фолиант девица ухитрялась отбрасывать сразу четыре тени. Все разные, приплясывающие, однако легко и безошибочно узнаваемые. И всё же, сияние постепенно, словно нехотя померкло. Каждой из прежних обладательниц теней касались руки Хозяина… а значит, нельзя причинить им вред… придётся подчиниться воле… входи уж…
С сухим хлопком книга захлопнулась. Упала в центр опустевшего круга Силы в центре четырёхлучевой звезды, по которой ещё метались крохотные молнии остаточных разрядов. Сами собою защёлкнулись обратно застёжки - а только что ещё державшая их девица отправилась в неведомое и непознанное.
Да и познаваемое ли? Во всяком случае, Жулик о том загадывать не стал. Воровато зыркнув на впавших в глубокую и печальную задумчивость обеих ведьм-маркиз, демон украдкой цапнул с мраморного пола одну из махоньких толик Силы и торопливо засунул в рот.
Тут же его перекособочило, вздыбило, а глаза полезли на лоб. Он просиял ярким светом, словно стеклянная статуя на солнце - а потом осыпался сухой струйкой дурно пахнущей пыли.
- Дурачок, - мудрая Селина покачала головой. - Всё ему мало было… но, возможно, оно и к лучшему.
Верайль подняла задумчивые глаза и поинтересовалась, выйдет ли всё как задумано? Найдут ли они друг друга там? Что ж, бывают на свете непростые вопросы, на которые не бывает ответов.
Скажем так - всё будет хорошо, даже если выйдет иначе…
Часть шестая
- Командир, когда устал, само собой надо медленнее, но и шажки помельче, - надсадный голос Чайки едва пробивается сквозь бухающую в виски багровую пелену. - А когда силы есть - тогда да, ноги циркулем и ломиться через эти бугры как лось.
Хорошая девка эта Чайка. Укутанная маскировочными лохмотушками снайперка кажется продолжением её не только руки, но и глаза. И когда птичка эта, выкормыш из гнезда вроде бы и не существующего десантно-диверсионного училища, начинает петь - враги что-то резко и неумолимо начинают уменьшаться в числе.
Мы отдыхаем. Этот марш-бросок сквозь дюны доконал бы даже неутомимого лося. Песочек и камушки хрен с ним, здоровым мужикам и одной девахе не в убыток. А вот остатки укреплений недавно взорванных дотов уже куда хуже - в этих обломках серого бетона с торчащими из них огрызками ржавых арматурин ногу сломать проще простого. Только, самое паскудное не это. Куда-то в этот район ночью саданули хорошим залпом реактивных снарядов. И что-то я не слышал, чтобы здорово рвануло.
Если ракеты просто не сработали - во что я упрямо не верю - тогда нам по барабану. А вот если из-под лопнувших обтекателей сюда насыпалось полтонны самовзводящихся противопехотных мин с длинными усиками датчиков - наше дело "пиши пропал". Потому что стоит лишь чуть потревожить такого таракана… хорошо если прямо на небе окажешься. А то как пить дать ногу оторвёт, и твоим же товарищам придётся терзаться, глядеть тебе на прощание в глаза, прежде чем из милосердия нажать на спуск.
Чайка уже перекатилась на брюхо. Поелозила, чуть вжимаясь в щебёнку прикрытой броником наверняка просто отпадной грудью, и теперь высматривает что-то в прицел. Даже очки-хамелеоны капельками не сняла. Форс держит, стервочка - или боевиков дешёвых насмотрелась?
- Хорошая ты девчонка, Чайка… но дура.
- Эт-т почему же? - мастер-сержант чуть смещает снайперку и опять высматривает что-то в хаосе камня и теней.
Неожиданно за меня вступается Лёха. Здоровый малый, обвешанный оружием и амуницией словно новогодняя ёлка, он сейчас лежит на спине под прикрытием здорового валуна и с выражением неописуемого блаженства смотрит в плывущее почти над головами хмурое небо.
- А потому что командир всегда прав, Чайка. Забыла, штоль?
Он проворно словно барсук пересовывается набок, судорожно извивается - чтобы не маячить над макушкой валуна и не сообщать всей округе о своём неуёмном существовании - и начинает уплотнять магазины. Выщёлкивает патроны из почти опустевших, набивает их до упора в три выбранных им после тщательного осмотра. А пустые складывает стопкой, и по мере того как она растёт, типично рязанская и весьма грязная физиономия Лёхи принимает озабоченное выражение.
- Три полных рожка и ещё один на хорошую очередь… - сообщает он неутешительный итог.
Чайке проще - её снайперка не такая прожорливая. А учитывая то, что хозяйка бережёт и ласкает её подобно любовнику (тут я против воли начинаю ревновать к этой железке), винтовка не подведёт. Один выстрел - один труп, и до этого времени мастер-сержант работала словно гвозди в супостатов вколачивала. А так - ноги от ушей и прочий комплект в ассортименте. Век бы бежал следом за такой, хоть бы и с полной боевой выкладкой, и любовался бы на перекатывающуюся под комбезом попу…
- Не учи учёного, Чайка. Бегать я поучу и тебя, и тех кто тебя учил. Знаю, что так легче - но я недавно после ранения, надо нагрузочек побольше, чтоб силы быстрее восстановились, - я прицениваюсь к часам, неутомимо сжирающим стрелкой скупо отведенное на отдых время.
Снайперша бросает в мою сторону быстрый взгляд искоса, и в нём сквозит уважение. Соображает пташка, где примерно в то время жара стояла. Настолько жарко, что нас там вроде бы и вовсе не было - боже упаси! Нейтральные и насквозь запретные для нас места, и о том боялись шептаться даже за углами в штабе. Но судя по грудам трупов, кто-то весьма умелый там всё-таки побывал, и не просто загорал на солнышке с пивом.
- А кстати, командир, откуда ты взялся? - Гоблин со своей шайтан-трубой и "береттой" тоже затеял ревизию оставшихся боеприпасов. - Последний транспортюга ушёл ещё вчера, а вертушек на эту операцию вроде не давали.
Его гранатомёт привычно топорщится над плечом, отчего парень выглядит каким-то нескладным и вечно чумазым от копоти. Потому-то Миху довольно быстро переименовали в Гоблина. Да и жару он умел давать супостатам так, что прозвище оказывалось весьма и весьма уважительным. Как пошепчет что-то над своей ракетой, а потом ка-ак шарахнет! И что характерно, почти всегда попадает - вот тут уж впору во всякую мистику с чертовщиной поверить…
Да. Безнадёга, как говорится. Остатки группы-пять уже занесены в штабе чьей-то бестрепетной рукой в графу "запланированные потери". Операция завершена. Транспорты ушли, а вместе с ними и нацелившие рыла своих башенок мутно-серые боевые корабли. На этом богом забытом берегу остались только стреляные гильзы, взорванный объект N. И трупы - сотни измятых трупов в как-то нелепо и игрушечно застывших корявых позах… А ещё затаившиеся в дюнах двое парней и девчонка, которых мне кровь-из-носу надо отсюда вытащить…
Миха вроде бы беззаботно балагурил ещё что-то, протирая тряпицей три оставшиеся ракеты для своего "Карла-Густава". Но краем глаза я-то вижу - между его правой ладонью и рукоятью вроде бы невзначай передвинутой вперёд "беретты" и пространство чистое, да и расстояние небольшое.
- Откуда я, не спрашивайте - всё равно не поверите. Меня послали вывести отсюда остатки застрявшей группы-пять, и я намерен приказ выполнить. Даже если мне придётся всех вас, сосунков зелёных, оглушить и тащить на закорках, - мой голос звучит скучновато и как-то даже буднично.
И не давая больше времени на ненужные сейчас размышления, интересуюсь у Чайки:
- Ну что там высмотрела, востроглазая?
Мастер-сержант показывает направление.
- Двое с пулемётом.
Я выглядываю в расщелину меж поросшим тусклой зеленью валуном да грязно-серой глыбой взорванного бетона, и некоторое время вдумчиво всматриваюсь в весьма унылый и немного приевшийся пейзаж.
- Ещё один, прямо по курсу.
Чайка недоверчиво косится в мою сторону, а затем снова приникает к прицелу и водит стволом.
- Не вижу.
