— Я сам уже полчаса, с самого приезда на базу, пытаюсь понять, — признался Иван. — Складывается такое впечатление, что они пытаются перебраться через изгородь. Хотелось бы знать, кто подал им эту гениальную мысль?

— Понятия не имею.

Глеб отвернулся, пряча улыбку.

— Ужасно… — вздохнула ведьмачка, наблюдая, как Зверек, набирая скорость, подбегает к забору, прыгает и, ухватившись за верхушки кольев, пытается подтянуться. — Начнем с того, что руки ставить надо совсем по-другому. А так, если даже он не напорется на острия, то непременно зацепится либо одеждой, либо ремнями…

— Может, объяснишь, как правильно, — предложил Глеб, — пока никто не покалечился?

— Не вижу смысла. Чтобы покалечиться, сначала на забор запрыгнуть надо, а это им не светит. Когда выдохнутся, сами успокоятся. Где ваш подвал с чудо-мышами?

— Там без гвоздодера делать нечего, — Иван оценивающе посмотрел на недокуренную сигарету и швырнул ее в ящик с песком, стоявший возле крыльца. — Замок придется сбивать, потому что ключей от него я с самого нашего заезда в глаза не видел. Да и с приколачиванием досок Кот слегка переборщил. Прямо даже интересно становится, что за монстры оттуда лезли, что он от них так отгораживался? Если хоть одного встретите, покажите, ладно?

— Не знаю насчет гвоздодера, но топор у нас имеется, — Глеб перекинул увесистое орудие труда из руки в руку. — Ну, вперед? На охоту за мышами?

— После охоты загляните ко мне, — дал прощальное напутствие Иван. — Маленький разговор есть.

Спуск в подвал располагался во второй части здания, куда вел отдельный вход. По импровизированной лестнице, составленной из опасно покачивающихся тополевых чурбанов, можно было добраться до крашеной в черный цвет металлической двери, снабженной символом пиратов и электриков — черепом со скрещенными костями. За дверью обнаружилась комната, сплошь заставленная причудливой аппаратурой с множеством проводов, рукояток настройки и кнопок.

— Что это? — ведьмачка удивленно оглянулась по сторонам. — Радиосвязь?

— Нет. Это все для звукозаписи. У нас тут музыканты знакомые помещение снимают.

Глеб отворил неприметную, заклеенную плакатами наравне с окружающими стенами дверь. За дверью скрывался крохотный коридор — скорее даже пятачок размером метр на метр.

— Вот, — «гладиаторец» постучал каблуком по хаотично набитым доскам. — Собственно говоря, это и есть вход в подвал.

— И каков ведьмацкий вердикт?

— Ты у меня спрашиваешь?

— А что, тут еще кто-то имеется?

Глеб прищурился, снова включая кровавик.

— Дверь есть, — уверенно сказал он. — Чуть в глубине, шагах в трех от входа. Ни мышей, ни другой живности не видно.

— Отлично. Вполне согласна. А если присмотришься повнимательнее, то заметишь, что Дверь высвечивается не так, как прорыв. Она намного темнее.

— Инари… — до Глеба вдруг дошло. — У тебя же теперь нет перстня. Ты, что, все равно все это видишь?

— Нет, но Дверь чую, а мышей слышу. То есть, наоборот, не слышу. Следовательно, они там отсутствуют.

— Ясненько… — «гладиаторец», уже переставший удивляться разнообразным ведьмацким талантам, какими бы сверхъестественными они ни казались, только кивнул. — И какие будут планы?

— Закрывать Дверь. Соседство с мышами — не самое страшное, что случается в жизни, но по ту сторону может оказаться кое-кто похуже.

— Как это происходит?

— Ну, для начала к ней надо подойти…

— Намек ясен, — Глеб хмыкнул. — Чуток посторонись, ладно?

Он начал отдирать доски, которых на крышку люка действительно было набито куда больше, чем требовалось: по-видимому, Кот в борьбе с хвостатыми противниками решил взять если не качеством, то хотя бы количеством. Проржавевший замок доставил намного меньше хлопот, чем щедро нашпигованные гвоздями пиломатериалы. Наконец, крышка люка была освобождена и впервые как минимум за последние шесть лет открыта.

Шаткая деревянная лестница сплошь заросла пыльной паутиной. Не рискнув ею воспользоваться, Глеб предпочел спуститься методом свободного падения, благо, лететь было недалеко — стоя внизу, до потолка подвала можно было свободно достать пальцами поднятой руки. Ведьмачка последовала его примеру. Оказавшись на дне, «гладиаторец» оглянулся по сторонам и поморщился, стараясь дышать неглубоко. В реальности вокруг наверняка царила кромешная тьма, потому что слабого света, проникавшего через открытый люк, могло хватить только на освещение лестницы и пятачка земли под ней. Однако в мире отпечатков все помещение прекрасно просматривалось, включая груды хлама, оставленного предыдущими хозяевами. И что-то из хлама явно было органического происхождения, поскольку в царящий в подвале затхлый запах вплеталась ярко выраженная нота тухлятины. Если бы не кровавик, четко показывавший, что ничего необычного, кроме Двери, поблизости нет, впору было и забеспокоиться: не гуляет ли где по соседству зомби.

— Кажется, тут кто-то сдох, — предположил Глеб.

— Очень может быть, — отозвалась ведьмачка. — Один-два крысиных трупа — нормальное явление для любой ямы.

Она повела носом из стороны в сторону и уверенно подошла к Двери.

— Ну, как? Хочешь глянуть, что по ту сторону находится?

Глеб задумчиво посмотрел на пульсирующий столб багрового света, припомнил Бирючину, Тугреневку, ослизня, кикимор с хоулерами и… решительно кивнул.

— Да. Или ты думаешь, я откажусь от первой возможности прогуляться по Пограничному миру?

— От второй, — поправила его ведьмачка. — Из первого мы только что вернулись. Сумеречье — тоже Пограничный мир. Если не отказываешься, тогда вперед, только топорик на всякий случай держи наготове.

Глеб шагнул следом за Инари в багровое сияние, наверное, впервые за всю неделю готовый к перемещению между мирами и сопряженным с ним сюрпризам. Правда, сюрпризов особых не было. Только вместо подвала они оказались посреди голой равнины, где из живности в обозримых пределах высвечивался лишь фиолетовый силуэт кружащей вдали птицы. Пользуясь случаем, Глеб временно отключил кровавик, потому что глаза снова начинало жечь, и получил возможность насладиться Пограничным миром во всей его красе. Ярый фанат пустыни Гоби, наверное, пришел бы в восторг от открывшихся перед ним картин, но в целом мир выглядел чертовски неуютным. Растрескавшаяся каменистая земля лишь изредка оживлялась чахлыми кустиками сухой травы. Затянутое низкими тучами небо имело желтоватый оттенок. Время года было непонятным — лето не лето, осень не осень, а гулявший по равнине ветер пронизывал до костей. Картину всеобщего запустения органично дополнял белесый череп с шишковатыми наростами и тремя глазницами, мирно лежавший неподалеку.

— Иссохшие пустоши, — прокомментировала Инари. — Родные места хоулеров. Значит, за мышей приняли чи-улов? Забавно. И чертовски удачно, что Дверь не обнаружила какая-нибудь более крупная мышка.

— Начинаю сочувствовать беднягам, — признался Глеб, подталкивая носком сапога череп, чтобы получше рассмотреть. — Чем же они здесь питаются? Святым духом или манной небесной?

— Вполне земной добычей. Ты как раз на остаток одной из них любуешься. Пустоши — унылое место во время зимних засух, как сейчас, зато в период дождей на них бывает довольно неплохо, а возле рек и озер мир и вовсе выглядит иначе. Сюда стоит заглянуть через месяц-другой. Готова поспорить, ты не узнаешь это место.

— Да уж, что может быть приятнее, чем любоваться красотами весенней природы, попутно отмахиваясь от всех хоулеров в округе? Или у себя на родине они к человеческому мясу не тяготеют?

— Тяготеют, и еще как. Но мне показалось, что ты любишь авантюры.

— Люблю, — признался Глеб, — когда для них есть хоть какой-то повод. А то, что ты сейчас предлагаешь, по-нашему называется «лезть на рожон». Не ты ли сама аккурат перед самыми тугреневскими болотами говорила, что ничем таким заниматься не будешь?

— Сохраняешь трезвость мышления? — усмехнулась ведьмачка. — Это хорошо. Нет, конечно, на рожон никто никому лезть не предлагает, и, если честно, даже в разгар весны делать на Иссохших пустошах нечего, разве только устраивать грандиозные побоища. Ну, что? Пойдем назад, или еще поглядишь по сторонам, чтобы получше запомнить место?