— Вот и хорошо, — порадовалась Инари. — Можно сказать, что дело сделано. Осталась самая малость — свести все воедино.

Она потянулась и слегка поморщилась, прикрыв глаза.

— Что такое? — насторожился Глеб. — Опять раны беспокоят?

— Нет. Это их нормальное состояние. Уже прошло.

— Давно они у тебя?

Ведьмачка вздохнула, но ответила честно.

— С семнадцати лет…

— С семнадцати?.. И до сих пор ничего не удалось сделать?

— Я ведь говорила — это не вылечить. То, что могло зажить, давно зажило. К остальному пришлось привыкать.

— Все равно не понимаю, что толку мучиться? Само по себе воспаление не пройдет. Надо заново вскрывать рану, удалять гной и антисептиком обработать.

— Антисептиком, говоришь? Взгляни-ка сюда…

Ведьмачка немного оттянула ворот футболки. На что уж у «гладиаторца» были крепкие нервы, но даже ему стало не по себе от открывшегося зрелища. Вся кожа Инари от ключицы и ниже была исполосована вздутыми темно-красными шрамами сродни тому, который был у нее на шее. Словно вросшая в тело сеть. Как ни старался Глеб сделать вид, что все в порядке, что-то, видать, на его лице все же отразилось. Инари невесело засмеялась, поправляя одежду.

— Согласна, — спокойно сказала она, — до сих пор зрелище не из приятных, а ведь они затянулись почитай две сотни лет назад. Понимаешь, я на своем веку достаточно ран повидала. Я знаю, как они выглядят, когда в них попадает зараза, и когда зараза остается в них после заживления. Здесь ее нет. Здесь нет ничего, кроме шрамов, и, тем не менее, они воспаляются. Никто не может объяснить, почему. Ни один целитель не знает, как лечить раны от дьявольских силков. Если собираешься часто гостить на Сумеречных землях или в Черном лесу, послушай доброго совета — в первую очередь верь не глазам и не ушам, а камню… и никогда не пытайся пробраться через бурелом напрямик, не поленись обойти. Мало ли что может скрываться под сушняком.

— Я это запомню, — пообещал Глеб.

— Вот и хорошо. Вот, возьми, — ведьмачка протянула «гладиаторцу» небольшой сверток. — Здесь оставшиеся припасы. Перекусишь по дороге. Ну, удачи, и особо не переживай. Если не вернешься на базу до моего появления, постараемся тебя отыскать как можно скорее.

— Вот спасибо на добром слове! Приложу все усилия, чтобы не заблудиться. Без нормального запаса провизии это будет не смешно.

— Да уж, лучше приложи…

Ведьмачка пустила кельпи сначала в рысь, а затем в галоп, и скрылась за ближайшим пригорком. Разом нахлынувшее чувство одиночества оказалось не самым приятным, хотя теперь Глеб имел при себе не только оружие, но и доспех. Вокруг не наблюдалось ничего подозрительного, но тревожило само осознание того, что он находится посреди Сумеречных земель. «Гладиаторец» даже мимолетно пожалел о том, что согласился на предложение ведьмачки: рядом с ней было поспокойнее. Утешаясь мыслью о том, что Инари не стала бы бросать человека одного, если бы поблизости имелся хоть малейший намек на опасность, Глеб похлопал своего кельпи по боку, предлагая двинуться в дорогу.

Задача была несложной, если не ставить себе целью повторить вчерашний маршрут с точностью до километра, а этим заниматься «гладиаторец» не собирался. Сначала он держался строго южного направления, потом, завидев впереди русло Вогры, повернул на запад в поисках брода, а, переправившись на противоположную сторону, свернул обратно на восток, не теряя из вида берега реки. Расчет был прост — речку было прекрасно видно от забора ликвидаторской базы, значит, и от реки можно будет заметить забор. И расчет оправдался. Солнце едва коснулось горизонта за спиной всадника, окрашивая проявившиеся на небе перистые облака в розовый цвет, когда Глеб постучал в щеголявшие свежеструганными досками ворота. Как пить дать работа молодых.

— Эгей! Есть кто живой?

Над головой переливчато свистнули. Верхом на заборе сидел Никита с неразлучным арбалетом и рассматривал гостя.

— Кто такой? Куда идешь?

— Да свой я, свой. Открой дверь.

— Погоди, не все сразу. Амазоночку где оставил? И что это на тебе за барахло такое?

— Это не барахло. Это доспех. А Инари задержалась. Сказала, что есть еще пара дел и что она вернется позже.

— Как я узнаю, что это правда?

— С кем ты опять треплешься? — проворчали по ту сторону забора. По голосу было похоже на Леньку.

— Не знаю. Вроде, с тем туляком, который с Инари уезжал.

— Тогда впускай, чего мурыжить человека?

— А если это опять перевертыш?

— С перевертышем ты бы не побеседовал, — загремел засов, и ворота со скрипом распахнулись. Ленька отступил в сторону. — Ну, ты и примоднился. На себя не похож стал. С возвращением, что ли?

— Спасибо, — Глеб въехал на двор. — Что здесь еще случилось? Откуда такой фэйс-контроль?

— Да было кое-что. Но это тебе лучше твои приятели пускай расскажут. Я только итог застал, а они все с самого начала видели. Погоди, а это что за цуцик? — опешил Ленька, приметив странного спутника «гладиаторца».

— Так, маленький сюрприз для Пашки.

Глеб спешился. Дракончик, заинтересованный сменившейся обстановкой, тоненько попискивая, завертел головой.

— Я сейчас, — пообещал «гладиаторец» мрачно поглядывавшим на него кельпи и отправился в жилое здание в поисках хоть кого-то из клубных. Клубные с сигаретами в зубах в полном составе обнаружились за столом на кухне. Несмотря на открытые окна, дым стоял такой, что впору было вешать топор. Дракончик чихнул и уткнулся мордой в рукав «гладиаторца». Все-таки, что бы ни говорила Инари, для ящерицы он был слишком сообразительный.

— Монголы атакуют, — глубокомысленно сказал Шурик, оглядев Глеба с ног до головы.

— А русские, как всегда, раздолбайничают, — не остался в долгу тот, подходя и усаживая рептилию на стол. — Вот, получите подарок из знойных степей Монголии.

В кухне воцарилась тишина. Зверушка смотрела на людей, люди на зверушку.

— Ки-ир, — проворковал наконец дракончик, очевидно решив, что соплеменники Глеба ничего плохого ему не сделают, и уверенно потянулся к лежащему у Теминого локтя недоеденному куску хлеба с колбасой.

— Дракон… — слабым голосом сказал парнишка. — Он, что, настоящий?

— Нет, наверное, я поймал под забором ящерицу и пришил ей крылья. А ты как думаешь?

— Не знаю… Кажется, ему понравился мой бутерброд.

— По мне, так ему нравится все, что можно прожевать.

Колбаса и хлеб исчезли с рекордно короткой скоростью. Дракончик облизнулся, высунув тонкий раздвоенный язык, и принялся оглядываться в поисках еще чего-нибудь съедобного.

— Где ты это взял? — только и спросил Иван.

— В «Газели». Это порешило Зеленого Зайца и почивало на его останках.

— Чего? — оторопел Степаныч. — Ну-ка, повтори еще раз. Что он сделал с Зайцем?

— Разделал на лоскутки, свил из них гнездышко и мирно дрых.

— Ах ты… вандал!

— Уирр, — пискнул дракончик, почуяв повышенное внимание к своей персоне, просеменил по столу к Степанычу и поскреб лапками рукав его толстовки.

Пашка несильно щелкнул рептилию по носу.

— Ну и что мне с тобой за это сотворить, зараза?

— Чучело, — предложил Шурик. — В качестве компенсации за моральный ущерб.

— Какое чучело!!! — вскинулся возмущенный Иван. — В кои-то веки живой дракон встретился, и почему у людей первой возникает мысль о том, как снять с него шкуру?

— Ну, я просто предложил, — пошел на попятную Шурик. — А у тебя есть другие варианты?

— Есть. Не делать из него чучела.

— Гениально, — с восхищением сказал Тема.

Иван бросил на парня уничтожающий взгляд и развернулся к не встревавшему в дискуссию Глебу.

— Ты не в курсе? Он таким мелким и останется?

— Не знаю. Инари, вообще, сказала, что это детеныш, а так они по два метра в холке.

— Отлично! Это ж такая перспектива наклевывается, что все конкуренты с зависти помрут. Выдрессируем, и будем использовать на показательных выступлениях.