Ничего не попишешь, это был откровенный разворот на сто восемьдесят градусов, и никаких возражений не предполагалось. Хорт выдавил из себя вымученную улыбку и зарекся когда-либо снова идти на поводу у Сыча.

— Тогда спокойной ночи, малышка. Мы ведь увидимся завтра, верно?

— Надеюсь, что нет, — честно призналась Инари. — Но и тебе тоже спокойной ночи… Волк, — добавила она после недолгого молчания, чувствуя, как начинает медленно выплывать из мира сновидений, вытягиваемая неким посторонним шумом в крохотную каморку, совсем не похожую на скудно обставленные, но просторные комнаты ведьмацкого замка.

За хлипкой, на скорую руку сколоченной деревянной дверью каморки шел жаркий, хоть и приглушенный спор.

— Пустите! — шипел незнакомый девичий голос. — Там, что, и вправду эльф? Врете вы все! Дай хоть одним глазком глянуть!

Ну, начинается снова-здорова… Инари, поморщившись, подняла взгляд к дощатому потолку, пытаясь сообразить, где она вообще находится и кем могут быть разбудившие ее спорщики, которым, впрочем, ведьмачка была отчасти благодарна за избавление от совершенно ненужных воспоминаний. Обзор окрестностей никаких результатов не дал. Крохотная комнатушка, в которой между стеной и стеллажом с инструментом только и хватало места для импровизированного топчана, составленного из двух скамей, была ей незнакома.

— Алинка, прекрати, — еще один женский голос. А вот его она, кажется, где-то уже слышала, причем не так давно. — Дай человеку отдохнуть с дороги.

— Так ты же только что сказала, что она не человек!

— Все равно, дай отдохнуть!

— Но скажи честно, она на самом деле…

Инари, которой все уже стало изрядно надоедать, распахнула дверь.

— Эльф, — мрачно сказала она, выглядывая наружу. — Темный. Еще вопросы есть?

Пожалуй, это движение следовало сделать сразу вместо того, чтобы без толку гадать. Одного взгляда на оклеенную светлыми, похожими на узорную ткань обоями и заваленную кучами тряпья комнату хватило ведьмачке, чтобы выстроить в единую логическую цепь весь ворох произошедших за последнюю неделю событий. Начиная с волны тьмы, заставшей ее в Бирючине на второй день тропления выбравшегося из Чернолесья хоулера аккурат перед самой встречей с людьми из Тулы, и заканчивая Воротами, открытыми накануне вечером посреди двора ликвидаторской базы для возвращения туляков в родной город. Она и сама сейчас в Туле, в доме, принадлежащем реконструкторам (вот так словечко, чего только не придумают), и пришла она сюда вовсе не для того, чтобы валяться на одеялах, глядя в потолок. А рьяно защищала покой гостьи Лена, Котовская жена, поэтому и голос таким знакомым оказался.

В комнате со светлыми обоями со вчерашнего вечера мало что изменилось. Лена все так же сидела на стуле напротив входа, а от ее пояса к дальней опоре заваленного обрезками ткани стеллажа тянулась цветная кудель шерстяных нитей. На входе в комнату мыкались две девчонки лет шестнадцати, не старше. Одна из них, завидев Инари, испустила такой вопль, что вельпа позеленела бы от зависти.

— Она настоящая! Я знала! Я всегда знала, что они существуют!

Протиснувшись мимо Лены, она подскочила к ведьмачке и вцепилась ей в рукав.

— Выйди на свет, пожалуйста! Черт, и почему я сегодня с собой фотоаппарат не взяла? Ну, ничего, на мобильник сфотографирую! Выйди, а!

— Руку убери… — даже не подумав встать со скамьи, сказала ведьмачка. Она не собиралась терпеть фамильярность совершенно незнакомых ей людей.

— Ох, прости, — девчонка попятилась. — Я ведь даже не поздоровалась… — Она приложила руку ко лбу и торжественно произнесла:

— Элен сила луменн оментиэлво!

— Чего надо сделать с люменом? — не поняла ведьмачка. — Тут у вас и без него света хватает.

Лицо девчонки вытянулось.

— Ты не понимаешь по-эльфийски? — разочарованно протянула она. — Как же так может быть? Ты, наверное, воспитывалась среди людей?

— А это был эльфийский? Надо же, и как я сразу не догадалась…

Инари все-таки поднялась на ноги и начала натягивать сапоги.

— Извини, мы тебя разбудили, — сказала Лена.

— Да, и правильно сделали. Тебя, что, опять привязали? Если хочешь, давай я поговорю с Котом и объясню, что не стоит так обращаться с женой, раз он сам не догадывается.

— Не надо, — Лена засмеялась. — Никто меня никуда не привязывал. Просто так скандинавская тесьма плетется. Нужно, чтобы нити постоянно в натяжении были, вот и все.

— Но ведь ты эльф? — не сдавалась девчонка. — Не могла же я ошибиться?

— Ой, Алина, ну отстань ты от нее, — сказала ей подружка. — Сама видишь, что твой долгожданный эльф не горит желанием кидаться тебе на шею.

— Не горю, — сухо подтвердила Инари, подпоясываясь перевязями, и переключила внимание обратно на Лену. — Иван сегодня еще не появлялся?

— Кажется, нет, но точно утверждать не буду. Лучше выглянуть вниз на стоянку. Если нет машины, значит, и его нет. Пешком он не ходит.

— Точно не ходит? — хмыкнула ведьмачка, припомнив недавний марш-бросок от Бирючины до Тугреневки, во время которого Иван Есипов передвигался пешком едва ли не пободрее всех остальных. — Странно… Что ж, пойду, осмотрюсь по сторонам.

— Но хоть сфотографировать-то тебя можно? — с надеждой спросила Алина, нянча в руках серебристый телефон-раскладушку.

— Как хочешь, — буркнула Инари.

Алина хотела фотографировать, поэтому ведьмачке, скрепив сердце, пришлось дождаться, пока девушка в не балующем свободным пространством помещении подберет подходящий ракурс. Одного кадра Алине оказалось мало, но Инари, у которой настроение к тому моменту испортилось окончательно, наотрез отказалась от предложения вынуть оружие и встать в боевую позицию и ретировалась прежде, чем девушка успела придумать еще что-нибудь столь же гениальное.

Стук топоров и перебранку, которой у людей, кажется, сопровождалось вообще любое дело, ведьмачка услышала сразу, стоило ей только выйти на лестничную площадку. А, спустившись во двор, она разом вспомнила обещание Кота с утра собрать в «Княжеграде» большую компанию для переустановки забора. Шурик ни капли не преувеличивал. Сейчас во дворе трудилось человек двадцать, из которых Инари были знакомы только трое: Глеб, на пару с каким-то рыжеволосым парнем отесывавший бревна посреди двора, Кот, руководивший процессом установки бревен на место, и Степаныч, руководивший процессом снятия горбылевой части забора. Впрочем, нет, еще ей был знаком Зеленый Змий, которого на поводке выгуливала девица в полной боевой раскраске и с сигаретой в зубах, причем кардинальное ограничение свободы дракончика, кажется, ничуть не огорчало.

«И чего мне в Бирючине не сиделось?» — тоскливо подумала ведьмачка, оглядывая открывшуюся перед ней картину. После лесной тиши множество незнакомых лиц, увиденное за раз, не вызывало ничего, кроме легкого ужаса.

Разобравшись с очередным бревном, Глеб поднял голову и, заметив ведьмачку, отсалютовал ей топором.

— С добрым утром! — крикнул он. — Уже проснулась?

— Да. А тебе, как погляжу, опять занятие подыскали?

— Совершенно верно… Покой нам только снится.

Рыжеволосый напарник Глеба тоже забросил работу и, склонив голову набок, воззрился на Инари. Зеленоватые глаза его хитро поблескивали.

— Ха! Так у нас и вправду эльфы гостят? А я-то думал, что эта святая троица, сговорившись, всем лапшу на уши вешает. Что-то ты не похожа на нормальных, киношных, эльфов.

— Какая есть, — буркнула Инари. Настрой у нее сейчас был не самым подходящим для шуток, особенно тех, которых она не понимала. Хотелось просто взять и убежать прочь, насколько хватит сил, подальше от любопытных человеческих взглядов. Ведьмачка готова была поклясться, что все, кто был во дворе, разом оставили свои дела и теперь таращатся на нее. Анорра ильмен, она же знала, что так все и будет. Может, Хорт был прав, и не стоило лезть, куда не следует? И пускай бы туляки сами разбирались со своими проблемами?