И тогда Инари, не думая о последствиях своего поступка, бросилась на помощь, даже не проламывая, а процарапывая себе дорогу туда, где еще слышались знакомые звуки. Ее выбросило на восточном склоне Вороньей долины, кишащей фаморами и навями, ровно за две секунды до того, как Велегода рухнул наземь под ударами когтистых лап. Времени на размышления не оставалось, и ведьмачка поступила так, как подсказал ей инстинкт. Взрыв люмена заставил привыкших к кромешной тьме бледнокожих тварей шарахнуться прочь в секундном замешательстве. Этой секунды вполне хватило Инари, чтобы сгрести в охапку истекающего кровью ведьмака и утянуть его за собой в Чернолесье. Ни Старейшин, ни Ворот она тогда не видела. Дверь едва успела закрыться за ними, когда мир встряхнуло до основания, и все затихло. Буря улеглась, и эльфийка осталась посреди знакомого ей и оттого почти безопасного леса с тяжело раненым другом на руках. Больше получаса ушло у нее на то, чтобы хоть как-то подлатать Велегоду. Раны ведьмака сами по себе вызывали опасение, но куда хуже было то, что в них попала слизь фаморов — смертельная отрава для всего живого. А этот упрямец, едва-едва придя в сознание, вместо того, чтобы сказать спасибо за своевременную помощь, заявил, что возвращается назад. Пытаться переубедить Велегоду было равноценно попытке остановить быка, увидавшего вдали красную тряпку. Прекрасно зная это, ведьмачка не стала тратить время и нервы на бесполезные споры — только плюнула в сердцах и последовала за своим старым приятелем. Не могла же она бросить его на произвол судьбы после всего случившегося!

Воронья долина встретила их зловещей тишиной и запахом горелого мяса. В грудах обуглившихся тел почти невозможно было отличить ведьмаков от нежити, только нави безошибочно определялись по чернеющим остовам крыльев. Способность к полету их не спасла. В тот проклятый день перестал существовать Каер Морхен. Из более чем полусотни бойцов, пришедших в Воронью долину, уцелели лишь Велегода и, как выяснилось намного позже, Хорт, которого долг перед Верховным Советом никогда не тяготил. В то время, пока Инари отбивала приятеля у стаи фаморов, Хорт уже тащил в урочище Алагирь к ведунье Зарине, которую он упорно называл Зорькой, находящегося при последнем издыхании Кречета. Поэтому в момент, когда в Вороньей долине что-то произошло, ведьмак тоже оказался на безопасном расстоянии. Кстати, идею о взрыве Старейшинами Полуночных Ворот высказал Велегода, и, скорее всего от него это перенял Хорт, точно так же не бывший непосредственным свидетелем случившегося. Инари не была бы столь категорична. Она хорошо помнила то, что предстало перед их глазами в долине. Смерть, смерть и еще раз смерть. Слабое угасающее эхо витало в воздухе, но было ли это следом уничтоженных Ворот или остатком сильного заклинания никто тогда не проверял, а по внешнему виду все куда больше походило на качественно исполненный огненный шторм. Вот только кто мог такое сотворить, ведьмачка не представляла даже отдаленно.

Хорт по устоявшейся привычке во всех случившихся бедах обвинял «проклятую нелюдь». Кто бы сомневался! Порой Инари казалось, что даже удержать ведьмака в этом мире смогла лишь их обоюдная ненависть — именно что удержать, на самой грани, потому что больше на памяти ведьмачки ни одному существу не удавалось перебороть попавший в кровь яд фаморов…

Порой она надеялась, что заблуждается. В конце концов, вся ее вина заключалась только в непреднамеренном опоздании, и еще неизвестно, смогло бы присутствие дроу как-то повлиять на ход событий или же нет. Спорить до хрипоты можно, сколько заблагорассудится, да только поправить что-либо уже нельзя. Можно лишь постараться не повторять прошлых ошибок. Вот сейчас, например, чутье подсказывает Инари, что надвигаются неприятности. Добро, если оно обманывает. Ну, а если нет?

Если нет, значит, ей как можно скорее надо туда, в город, о котором она до сих пор знала лишь понаслышке, в Тулу. Больше ведь некому. Каер Морхен давно не существует, а другие ведьмацкие школы ни разу не встречались эльфийке за ее долгую жизнь. Вполне возможно, что их вообще никогда не было. И даже Велегоду с собой не позвать: четырнадцатая зима уже миновала с тех пор, как он умер. Не от ран, не от болезни, а от старости. Старость — вот злейший враг из всех, какие есть на свете, ни людям, ни ведьмакам еще не удавалось ее победить. Говорят, что эльфы тоже, в конце концов, старятся… если успевают дожить. Что ж, Велегоды нет… Хорт слышать не хочет о том, что происходит в обжитом человеческом мире… Да черт бы с ним! Куда надежнее пускаться в дальний путь в одиночку, чем с таким спутником. Она прекрасно справится сама, если же в Туле и вправду не окажется ничего интересного, уйти в Чернолесье можно в любой момент, просто пробив Дверь. А для того, чтобы знать, куда именно отправляться, ей весьма пригодятся «гладиаторцы», жаждущие вернуться домой. Кажется, все-таки не зря судьба свела их в Бирючине.

Подведя под своими размышлениями жирную черту, Инари вскинула голову… и встретилась взглядом с Иваном. Оказывается, тот опять покинул подчиненных и теперь сидел напротив эльфийки и смотрел на нее добрыми, преданными глазами.

— Ну, скажи хоть что-нибудь, — попросил он.

— Так сколько, говоришь, придется добираться до Тулы вашими, человеческими способами?

Лицо Ивана вытянулось. Видать, не такой реплики он ждал.

— Восемь-девять дней при условии, что поезда все еще ходят по железной дороге. Если же их остановили, то это вообще гиблое дело.

— Восемь дней? Долговато…

— Долговато?!? Я бы сказал охрененно долго, в нынешней-то ситуации. К тому же билеты таких денег стоят, от которых у нас и третьей части не наберется. Ну, не рассчитывали мы на тур по Сибири.

— И было бы очень кстати, чтобы какая-нибудь добрая чародейка, взмахнув волшебной палочкой, за секунду перенесла вас назад, в родные стены. Я правильно улавливаю ход мыслей?

— А почему бы и нет? — прямо спросил Иван. — Раз уж ты все равно можешь это делать.

— Да потому, что как раз этого я делать не могу!

— То есть как?.. — опешил Князь, окончательно сбитый с толку.

— Очень просто. Вы, люди, любите делать выводы, не разобравшись, что к чему. Только перед тем, как бросаться обвинениями, нелишне было бы узнать, в чем отличие природных Дверей от тех, которые делают ведьмаки.

— В способе возникновения?

— Не только. Природная Дверь — это клочок земли, не важно, какого размера, по которому за время существования Двери может пройти некоторое количество людей, животных, или даже проедут машины, как в вашем случае. Больше их будет, или меньше, природной Двери от этого не холодно и не жарко. Она не заметит различия. Рукотворная ведьмацкая Дверь — это прорыв в пространстве, который чертовски трудно удержать и который так и норовит затянуться. Сквозь него может протиснуться только его создатель. Далее, если природная Дверь связывает два места почти напрямую и идущий сквозь нее успевает заметить только туман и легкий холодок, то ведьмацкая Дверь открывается в Междумирье — очень неуютное место, а там весь процесс пробивания Двери повторяется, на сей раз в ту точку, которая тебе нужна. Как видишь, пассажиры здесь не предполагаются. И последнее, для того, чтобы пробить Дверь, ведьмак должен четко представлять, куда он хочет попасть. В данном же случае я про вашу Тулу знаю только то, что она вообще существует.

— Но тогда надо всего-навсего найти подходящую природную Дверь, — не сдавался Иван.

— Жизнь была бы намного проще, если бы возле каждой из них стояла табличка с указанием маршрута. Да только ни один ведьмак и ни один Зовущий не возьмется предсказать, куда ведет та или иная Дверь. Результат может быть самым неожиданным.

— Ну, а та Дверь, через которую мы сюда попали? Она была неподалеку от Венева. Оттуда до Тулы добраться куда проще.

— Иван, мне кажется, ты меня вообще не слушаешь! Эта Дверь захлопнулась вскорости после вашего перемещения в Бирючину. Во всяком случае, к тому моменту, как на поляну вышла я, ее уже не было. Конечно, по остаточному эху я, скорее всего, смогу ее восстановить, но опять-таки это будет рукотворная Дверь только для меня одной.