— Ты в рукопашную, что ли, с ними схватился? — удивилась Инари.

— А что делать оставалось? — последовал закономерный вопрос. — Обрез стрелять не желает, поскольку вокруг такой могильный туман плавает, что хоть топор вешай. Меч сломался. Кол, из забора выдранный, тоже долго не прожил. Пришлось за нож браться… Хорошо Хорт подоспел, а то снаружи было бы на один наш труп больше.

— Сколько же ваших заели?

— Двоих. Макса и Темрика. Жалко парней, но с другой стороны если посмотреть, мы еще легко отделались.

Глеб зябко поежился. Ленька с Инари обыденно рассуждали о таких вещах, которые у нормального человека просто не укладывались в голове. С высоты своего восьмилетнего бойцовского опыта «гладиаторец» все равно не мог представить, как можно наяву, а не во сне, выйти против стаи зверей даже с мечом в руках, а уж тем более с ножом. Если только совсем пути к отступлению не остается, как у них на болоте получилось…

Между тем Вован давно уже с интересом косился на саблю, висевшую на поясе Глеба.

— Можно глянуть? — дозрел он наконец.

— Конечно.

Глеб вынул оружие из ножен и передал ликвидатору. Тот взвесил клинок в руке, проверил на прямизну, осмотрел елмань и с завистью вздохнул:

— Хороша… Сама в дело просится. Ее бы только заточить и ведьмакам отдать, чтобы заклинания он-морате начитали. С Кавказа привезена?

— Нет, — усмехнулся Глеб. — Сам делал.

— Да ладно мозги пудрить, — не поверил ликвидатор. — Или ты оружейник?

— Пришлось стать. Заготовку, конечно, у кузнеца заказывал, но в божеский вид лично приводил. Лезвие сводил, рукоять с гардой и яблоком сажал. Зато получилось боевое оружие. По рельсе бить можно — не ломается и зарубок не остается.

— Ну, насчет боевого не знаю… Кого ей убить можно? Если только прицельно по голове стучать, и то с первого раза не получится.

— Так мы же не на зверя ходим. Сражаемся мы с людьми, и противника у нас убивать и калечить как раз не полагается.

— А… так вы из этих… ну, как их… забыл, — Вован наморщил лоб. — Есть такие маньяки, которые в старых костюмах, кольчугах там, шлемах разгуливают и мечами машут. Они, что ли?

— Ага, — на полном серьезе подтвердил Пашка. — Мы — именно те самые маньяки. Кольчуги, правда, на болоте остались ржаветь, но мечи мы спасти успели.

И парень любовно погладил по гарде Зеленую Ярость.

— Я видал подобное один раз, — ударился в воспоминания ликвидатор. — Сам-то я из Питера. У нас неподалеку есть замок настоящий, еще из тех времен. В него даже специально приезжают фильмы снимать! А сейчас там каждое лето рыцарский турнир устраивают. Ну, во всяком случае, три года назад еще устраивали. Знаете, небось.

— Выборгский Замок, — обрадовался Глеб. — Конечно, знаем такой. В прошлом году мы туда ездили. И в этом году собираемся, если гром с неба не грянет.

— Стоит, значит, еще… А я там был как раз перед тем, как нас в эту дыру отправили. Отпуск отгуливал. Ну, мы с братом взяли с собой его домашних: жену и дочку, только тещу оставили квартиру сторожить, и махнули в Выборг на неделю. Там и в самом городе есть на что посмотреть, и в крепость ходили. Мне больше всего массовая свалка понравилась, когда на узких улицах куча ваших стенка на стенку сходится. Только одного не пойму: каким же психом нужно быть, чтобы в такое месиво полезть?

— А что тут особенного? — удивился Глеб.

— Как что? А если по голове огреют, или руку сломают? Чего смеешься-то?

— Слушай, не обижайся, конечно. Но вы тут с такими монстрами общаетесь, что не о сломанных бы руках волноваться. У нас-то хоть голову не отгрызут, а здесь запросто могут.

— Не преувеличивай, — отмахнулся Вован. — Сумеречная земля не так страшна как на первый взгляд кажется. Гнолы не каждый день стадами ходят, да и хоулеры раз в год по обещанию появляются. Обычно если и бывают проблемы, то мелкие: навок из заброшенного дома выкурить, серебрянку потравить или зомби перестрелять. А опасности — ее и в большом городе хватает. Можно дорогу на красный свет перебегать и под колеса угодить, можно на машине в аварию попасть, а можно с оравой оглоедов повстречаться, которым глубоко пофигу, кто ты такой: русский, еврей или хачик. Даже наоборот, к хачику эти скинхеды доморощенные не полезут, потому что за его спиной сила. А русских бить можно: их редко кто прикрывает. Нет, порой я даже благодарен начальству за то, что меня сюда заслали. И воздух свежий, и нервы покрепче стали…

Он вернул саблю Глебу.

— А у вас с оружием напряженка, я смотрю, — посочувствовал тот.

— С мечами-то? Да нет, сейчас не так сильно ощущается. Поначалу, конечно, сюрприз был, когда мы закинулись сюда по всем правилам: с автоматами, винтовками, гранатами, рациями и «Уралом», на котором должны были передвигаться по местности, и к вечеру того же дня выявляется нонсенс, в который там, наверху, до сих пор не врубились. Могильным туманом он называется. Во, по глазам вижу — знаешь, что это за дрянь.

— Знаю. От него ни спички, ни зажигалки не срабатывают.

— Да, если бы только они, жизнь была бы прекрасна. Хуже то, что при определенной густоте могильного тумана порох перестает взрываться и просто превращается в серу. Кроме шуток, сам видел! Держу щепотку пороха, а он из серого становится желтеньким и пахнуть начинает соответственно. Чем становится соляра, не знаю — не проверял. Но моторы машин здесь работают с перебоями, а временами совсем сдыхают. Так что спустя неделю мучений мы загнали наш транспорт в гараж, где он и ржавеет до сих пор, автоматы с винтовками развешали по стенам, а сами начали привыкать к прелестям средневековой жизни и налаживать контакты с местным населением. Они-то нам и помогли освоиться. Народ здесь к местным чудесам природы оказался привычен, самострелы делать и мечи ковать не впервой — заодно и нас обучили. А наши штабные до сих пор, когда вспоминают, шлют сюда патроны коробками и соляру для «Урала». Ну, соляре-то мы применение быстро нашли: ей серебрянку хорошо опрыскивать. Дохнет моментально. А с патронами хуже. Ими у нас уже полкладовки забито, так что время от времени приходится устраивать субботники по уменьшению запаса винтовочных патронов путем их потрошения и увеличению посредством этого запасов пороха.

— Так зачем вам порох-то, если все равно ничего не стреляет? — удивился Тема.

— Ну, почему так сразу «ничего»? Обрезы видите? Они, конечно, не первостепенное значение имеют, но иногда ими не воспользоваться грех. Чаще всего против кожанов или ослизней. Эти слабенькие, достаточного количества могильного тумана притянуть не могут.

— Дробью валите или пулями серебряными? — встрял Степаныч.

— Солью. Она их разъедает просто обалденно…

Пока основная часть «гладиаторцев», а вместе с ними Петрович и насупленный Кустов выслушивали лекцию Вована на тему «Особенности жизни обособленных групп населения в условиях Сумеречной земли», Инари подлатала Леньку и принялась за припухшие багровые полосы на физиономии Игорька. На протяжении неторопливого процесса исцеления, ликвидатор все разглядывал перепачканную мордочку эльфийки, и в особенности подсохшую уже ссадину.

— Это ты на болоте так окунулась? — поинтересовался он, наконец. — По самые уши учухалась.

— А то, — усмехнулась ведьмачка. — Шли днем, было жарко, а из воды поблизости одна ржавая лужа. И что мне делать оставалось?

— Да я все понимаю. Но зачем же было об корягу прикладываться? Можно и поаккуратнее нырять…

— Учту на будущее.

— А если серьезно, что случилось-то?

— Две мучимые бессонницей кикиморы проплывали мимо.

— Среди бела дня? — удивился Ленька.

Сам факт существования кикимор, насколько мог судить Глеб, здесь никого не поражал.

— Среди бела дня, — подтвердила Инари. Она уже оставила Игорька в покое и теперь занималась кровоподтеком на виске Михалыча. Шеф ликвидаторов жмурился, как пригревшийся на солнцепеке кот.

— Малыш, кажется, я понял, как удостоиться твоего внимания, — засмеялся он. — Отныне буду спотыкаться и падать почаще.