— Да, конечно, — осторожно ответила она. — Но… я правильно понимаю, что вы хотите привлечь ко всему этому, — мэр обвела широким жестом салон автомобиля, очевидно подразумевая под ним положение дел в целом, — общественность? Мне кажется, решение будет не самым удачным. Согласна, мнение населения нужно формировать как можно скорее и направлять в нужное русло, но, полагаю, для этого достаточно будет журналистов и телевидения. Мы уже дали им первые ориентиры и взяли на себя смелость оповестить о планируемой пресс-конференции. Осталось только определить удобное для вас время…

— Нет, вы меня поняли не правильно, — честно сообщил Мареев. — Конечно, решение принимать вам, но я подразумевал следующее: при наличии упорядоченных организаций целесообразно было бы сделать их представителям небольшой намек о пользе невмешательства, поскольку пикеты под окнами штаба не нужны мне, и предполагаю, что в еще большей мере они не нужны вам с губернатором. Что касается формы и степени намеков, надеюсь, вы сможете определиться с ними самостоятельно.

— Конечно! — взгляд мэра прояснился, и она затихла, видимо, уже прикидывая, на кого и каким именно образом следует надавить.

Мареев удовлетворенно откинулся на спинку сидения. Счет был «один-один», а скорее даже «полтора — ноль целых пять десятых» в его пользу, потому что, если туляки рассчитывали полностью спихнуть на него прелести общения с прессой, то жестоко ошиблись. Десять с изрядным хвостом лет, проведенные в руководящем кресле, выработали у Мареева иммунитет к представителям администраций всех уровней. В конечном счете всем им было нужно одно и то же — загрести жар чужими руками, потратившись при этом по минимуму. Сам Мареев, если когда и прибегал к подобному методу, то всегда считал, что работа наемников, кем бы они ни были, должна быть соответственно оплачена. От администраций ждать подобных широких жестов заведомо не следовало, если ситуация позволяла, то вопрос об оплате они предпочитали вообще заминать. Мареев же со своей стороны без дополнительной оплаты предпочитал делать только то, что заложено в его должностной инструкции, а ответы на журналистские вопросы в этот перечень не входили.

Д обравшись до своего временного кабинета — весьма неплохого, явно не секретаршу выселили с рабочего места — Мареев первым делом составил предварительный отчет для Гнацко и дополнительно послал запрос по поводу сферы деятельности Тульского исследовательского корпуса. Что-то ему подсказывало, что на местности отыскать сведения не получится, а Вахлюев вряд ли держит подобную информацию в памяти. Спустя час с электронного адреса Насти пришел краткий перечень опытов, проведенных в Тульском НИИ за последние полтора года, на девяноста листах. Пока Мареев, распечатав послание, листал отчет, пытаясь хоть что-то разобрать в китайской грамоте научных терминов, из новоявленного тульского лесочка подтянулись Шебанов и Вахлюев с полным полиэтиленовым пакетом лисичек и сообщением о том, что на месте предполагаемой и теоретически вычисленной диспозиции исследовательского корпуса не найдено ничего кроме леса.

Сообщение Мареева, в общем-то, не удивило. Нечто подобное он и предполагал с того самого момента, как увидел деревья. Вручив Вахлюеву стопку листов отчета, он попросил к завтрашнему утру перевести это на русский язык, на вопрос, куда девать собранные грибы, посоветовал, если получится, презентовать их местному мэру и с чувством исполненного долга отправился в гостиницу. В итоге до мэра, кажется, никто не дошел, а вся добыча осела на вахте администрации. Во всяком случае, назавтра именно охранники баловались аппетитно пахнущей картошечкой с грибами, а ликвидаторы на все вопросы отвечали загадочными ухмылками, которым позавидовала бы сама Джоконда.

Гостиница, найденная Настей через сайт в Интернете, находилась ближе к южной окраине города, неподалеку от автовокзала и, несмотря на всю претенциозность интерьера, рассчитывалась явно не на столичных гостей. Глядя, как неохотно при виде посетителей отрывается от полировки ногтей сидящая на ресепшене девушка, Мареев с ходу поставил заведению слабенькую четверочку. Немногим позже, осмотрев предоставленный ему номер изнутри и поужинав в ресторане, генерал-майор перевел четверку в разряд твердых, но добавить к ней плюс помешали ночь напролет раздававшиеся под окном рулады, словно все местные бродячие коты собрались поприветствовать гостей. Часов в пять утра, выглянув в окно, Мареев даже успел увидеть одного из «котов». Темно-серая зверюга телосложения действительно схожего с кошачьим, но по размерам напоминающая скорее матерого дога, с чувством собственного достоинства продефилировала наискосок по улице и скрылась где-то во дворах. Немного позже, после деликатного стука в приоткрывшуюся дверь номера заглянул небритый, не выспавшийся и от этого особо мрачный Шебанов, поинтересовавшись, сильно ли будет товарищ генерал-майор возражать, если его подчиненные нарушат запрет на применение огнестрельного оружия в жилой зоне и организуют сафари на парочку четвероногих засранцев, устроивших брачные игры не в том месте и не в то время. В ответ на вопрос, видели ли они, на кого придется охотиться, поступило уверение, что видели и запомнили не только облик, но и все использованные позы кошачьей Кама-Сутры. А если товарищ генерал-майор про размеры, так это даже лучше — отличные накидки на сидения служебного автомобиля получатся. Правда, говорят, что кошачий мех быстро истирается, но ничего, сколько-нибудь да послужат. Прикинув последствия встречи с «котами» кого-либо из местного населения, Мареев временно снял запрет, и ликвидаторы, прихватив мракометр, отправились на охоту. В итоге к восьми часам утра в активе полковника Шебанова были два кота-переростка дымчатой расцветки, один шакал и одно столкновение с милицейским патрулем, которому четверо вооруженных людей, грузящих в багажник камуфлированного «УАЗа» завернутое в брезент нечто, почему-то показались подозрительными.

Немного позже, когда Мареев, скомкано позавтракав, добрался до штаба и запросил всю имеющуюся информацию о зафиксированных по состоянию на восемь часов утра сегодняшнего дня происшествиях, начала вырисовываться стоимость первой ночи в городе, подвергшемся воздействию феномена. Двадцать шесть трупов из числа любителей ночной жизни с явными признаками нападения хищных животных, двенадцать брошенных посреди проезжей части автомобилей, владельцы которых пока не обнаружены, тридцать четыре телефонных обращения на дежурные номера МЧС и районных отделений милиции о странных существах, иногда просто блуждающих по улицам, а иногда и заглядывающих в окна верхних этажей высоток. Последней каплей в чашу терпения Мареева стало обнаружение в КПЗ отделения милиции Центрального района уже не одного, а двух живых мертвецов средней степени разложения, неудачно наткнувшихся на оцепление администрации города и области, принятых за бомжей и арестованных до выяснения обстоятельств. Впрочем, это было меньшим из зол. Отправив за мертвецами группу Шебанова, Мареев ненавязчиво поинтересовался, не желает ли госпожа мэр в связи со сложностью ситуации объявить если уж не чрезвычайное положение, так хотя бы комендантский час, а так же распределить военные патрули по всей территории города вместо того, чтобы устраивать тройное оцепление вокруг управленческих зданий?

Ответом генерал-майору был такой взгляд, словно он только что предложил госпоже мэру что-то неприличное — например, пройтись голышом по центральному проспекту города. Впрочем, подумать она все-таки обещала. За время беседы Мареева с мэром в штабе объявился отчаянно зевающий Вахлюев, воспринявший вчерашнюю просьбу председателя комиссии всерьез и всю ночь штудировавший отчет. Судя по предварительным выкладкам ученого, ничем предосудительным в Тульском корпусе не занимались, основной задачей было составление, систематизация и изучение коллекции биологических объектов, в основном доставляемых экспедициями иногородних подразделений. Реестр поступлений образцов к отчету не прилагался, но Вахлюев утверждал, что время прибытия партий с точностью до суток отлично читается между строк. Проводившиеся параллельно основному направлению работы собственные изыскания были направлены на исследование давно выявленной, но до сих пор толком не изученной обратной зависимости между обжитостью места, выбранного для создания червоточины между мирами, и затратами энергии и времени на этот процесс. На взгляд Мареева, направление было абсолютно бесперспективным. Закономерность существовала, знать о ней все знали, но объяснить, почему с кладбища, пустыря или какой-нибудь свалки червоточины открываются только так, а из церкви, скажем, сделать это практически невозможно, без привлечения мистики пока еще никто не смог. Ликвидаторы в таких случаях обычно отшучивались насчет сильного колдунства, с которым лучше в святое место не соваться. Ученые пожимали плечами, но ничего умнее тоже сказать не могли.