На блекло-голубом, словно выгоревшем небе не наблюдалось ни единого облачка. Время близилось к полудню, и машина раскалилась до предела. Сквозь хлопковые камуфляжные брюки отчетливо ощущался исходящий от разогретого сидения жар. Снова вздохнув, «гладиаторец» бросил тоскливый взгляд в окно и в очередной раз задался вопросом, зачем Князю понадобилось, чтобы при его встрече с руководителем московских ликвидаторов непременно присутствовали и Глеб, и Хорт? В качестве рабочей силы для транспортировки увесистого доказательства проделанной работы? Тогда что-то не сходилась арифметика. Для переноса служившей доказательством головы забитого накануне мангуири Ивану вполне сгодился бы один Хорт — Глеб своими глазами видел, как ведьмак без особых усилий ворочает весящий больше центнера брезентовый сверток одной рукой. Или, как вариант менее действенный, но более спокойный для нервов, для тех же целей Князю вполне сгодились бы двое «гладиаторцев», причем преимущество второго расклада заключалось в том, что, в отличие от ведьмака, у княжеских подчиненных хотя бы были в порядке все документы. Хорт же сейчас по гениальному замыслу Ивана Есипова должен был попасть в здание администрации города Тулы и Тульской области, в обиходе обыкновенно именуемое Белым домом, по паспорту бывшего руководителя «Серебряного грифона» Евгения Заугольского.

Поначалу Глеб принял эту идею за неудачную шутку, но, когда Князь помахал у «гладиаторца» перед носом документами Джонни, парень начал понимать, что шутками здесь и не пахнет. Причем самое странное заключалось в отношении к авантюре самого Ивана Есипова — такого легкомыслия Глеб за ним отродясь не помнил. Чего стоила одна фраза: «Может, не обратят внимания?», выданная им в ответ на вопрос о том, каким образом охране будут объяснены такие мелкие расхождения между паспортной фотографией и обликом ведьмака, как фактически полное отсутствие половины лица. Опешивший Глеб даже не нашелся, что ответить, и в итоге решил просто не лезть не в свое дело, хотя на его непредвзятый взгляд спутать Хорта и Джонни — на что уж паршивыми бывали фотографии в паспортах — мог только совсем слепой охранник. Ничего общего, кроме примерно одинакового возраста у этой парочки не было.

Наконец, чудо свершилось — из недр бюро пропусков выбрался Иван и направился прямиком к машине.

— Что, не пускают? — поинтересовался Глеб у подошедшего Князя.

— С чего ты взял? — удивился тот, не распознав иронии или притворившись, что не распознал ее. — Все в порядке. Выдвигаемся.

Выдвинуться-то они выдвинулись, вот только проблемы, как «гладиаторец» и предчувствовал, начались сразу, стоило только подойти к посту ведомственной охраны. Сидевший за барьером вахтер долго изучал паспорт Джонни, потом не менее долго разглядывал стоящего перед ним ведьмака, после чего задал вполне предсказуемый вопрос:

— Что с лицом случилось?

— А что, не заметно? — угрюмо поинтересовался Хорт прежде, чем успел вмешаться Иван. — Котенок поцарапал.

— Знатные у вас котята водятся, — на полном серьезе сказал охранник, откладывая паспорт в сторону. — Извините, но по таким документам пропустить не могу.

— Почему? — наивно спросил Князь.

— Потому что несоответствие внешности получается. Откуда мне знать, кто тут у вас на фотографии заснят?

— Да он и заснят. Кто ж еще? Ну, не успел человек документы после травмы сменить, так ведь после такого не о ксивах в первую очередь думается, знаете ли. Может, все-таки пропустите в порядке исключения, а? У нас с Мареевым встреча назначена.

— Сказано же, нельзя, — раздражение в голосе охранника начало нарастать в геометрической прогрессии. — Свалили б вы по-хорошему, ребята. То есть, вы-то двое можете идти, а вот он, — охранник кивнул на Хорта, — пускай пока снаружи покурит, свежим воздухом подышит. Ему же лучше будет, честное слово.

Очевидно прочувствовав, что еще немного, и ему самому наравне с Глебом придется участвовать в дальнейшей доставке свертка к клиенту, Иван Есипов набрал в грудь побольше воздуха, намереваясь вступить в длительную дискуссию с вахтером, но тут в спор вмешалась третья сторона.

— Погоди, Саш, — от стойки, отгораживающей пустующую гардеробную, отделился неброский мужчина в сером пиджаке. Настолько неброский, что о его присутствии забывалось сразу, стоило только отвести взгляд. — Ребята, вы к Станиславу Олеговичу?

— Совершенно верно, — отозвался Князь.

— Фамилию напомните.

— Есипов, Комолов, Заугольский.

— Есипов… — мужчина кивнул, словно именно это и ожидал услышать. — Что-то принесли?

Иван молча указал на брезентовый сверток.

— Не бомба, надеюсь? — поинтересовался вахтер.

— Покажите, — попросил «серый».

Хорт взглянул на Ивана, и только после утвердительного жеста последнего начал разворачивать плотную ткань. При виде содержимого свертка вахтер негромко, но с чувством выругался, брезгливо морщась, хотя голова мангуири выглядела еще вполне неплохо. Легкий запашок тухлятины, приобретенный трофеем за прошедшую, не самую прохладную, ночь и часы, проведенные в багажнике оставленного на солнцепеке автомобиля, в расчет не шел. «Серый» одобрительно прищелкнул языком.

— Впечатляет, — вынес он вердикт. — Можете проходить. Все трое.

— Но… — попытался возразить вахтер.

— Я сказал, ВСЕ, — с нажимом повторил «серый». — Отметь их. А вы, парни, на будущее добычу получше упаковывайте — здешние уборщицы почему-то считают, что им платят не за то, чтобы они кровь с линолеума отмывали. Дорогу знаете?

Иван кивнул. Охранник, отмечавший пропуска в толстой потрепанной тетради, что-то пробубнил себе под нос о том, что Белый дом постепенно превращается в проходной двор, и возвратил паспорта с вложенными в них маленькими листками желтой бумаги.

— В пропусках проставите отметки о посещении и вернете при выходе, — дал он прощальное напутствие.

Немного поблуждав по узким коридорам и лестницам, Иван, наконец, остановился перед деревянной дверью, не отмеченной ни номером, ни табличкой с указанием владельца кабинета. Впрочем, Князя отсутствие опознавательных знаков никоим образом не смутило. Коротко постучав, он отворил дверь и вошел, а вслед за ним вошли и спутники. Внутри кабинет был столь же безлик, как и снаружи, а Станислав Мареев, не взирая на генеральское звание, куда больше походил на сферического в вакууме чиновника среднего звена. Глядя на гладко выбритого лощеного типа лет этак пятидесяти с небольшим хвостиком, вальяжно расположившегося в глубоком директорском кресле, Глеб подумал, что, если судить о подчиненных по начальству, то московские ликвидаторы нравятся ему куда меньше тугреневских. Может, из-за этой спонтанно возникшей неприязни, а может, и в силу объективных причин атмосфера в кабинете сразу же показалась парню гнетущей, напомнив ощущения, испытанные им в окрестностях дома из Бредни. То же постепенно нарастающее смутное беспокойство, то же ощущение наэлектризованности воздуха, от которого волосы встают дыбом на затылке… Нет, все-таки это не из-за неприязни, это здесь что-то не ладно. Глеб оглянулся в поисках источника тревоги, но ничего подозрительного в кабинете не наблюдалось. Единственным, что вообще привлекло внимание парня, был настольный канцелярский набор господина Мареева, а конкретно, явно выбивающийся из общего стиля пресс для бумаг. Пресс представлял собой друзу из нескольких кристаллов кофейно-черного цвета с тусклым стеклянным отблеском, и чем дольше Глеб смотрел на друзу, гадая, что же это за минерал, тем больше ему казалось, что камень пульсирует, едва заметно меняясь в цвете и размере. А когда «гладиаторец» краем глаза заметил, что и Хорт пристально смотрит в ту же сторону, он понял, что не одинок в своих суждениях. И еще… От друзы несло Силой, словно жаром от раскаленного асфальта. Глеб как бы невзначай сделал шаг вперед, поближе к столу, и тут же снова отшатнулся. Может, это и обман чувств, но шедшее от загадочного камня излучение буквально обжигало, и долго находиться рядом с ним было невозможно.