— Выпей со мной, отважный Сигурд! Вот напиток, достойный героя! — мягким грудным голосом сказала Леутхайд, и слуга незамедлительно подбежал, держа на подносе два простых серебряных кубка. Он поднес лучину, и над кубками поднялись синеватые языки пламени, появление которых выдавило из данов потрясенный вздох. Они еще никогда не пили жидкий огонь.

Сигурд загасил пламя ладонью и опрокинул кубок, не отрывая глаз от той, кого все это время пожирал взглядом. Напиток оказался непривычно крепким, и он закашлялся. Леутхайд же выпила огненное пойло в три глотка, после чего смяла кубок в корявый комок и запустила им в слугу, который с обиженным воем убежал за дверь. Он сделал это вовремя, потому что в крепкое дерево с глухим стуком один за другим впились три метательных ножа. Зал взорвался восторженными воплями, а топот ног и стук кулаков были таковы, что даже кровля опасно закачалась. Княгиня, которая смотрела на все происходящее с каменным выражением лица, вновь сморщилась в гримасе неудовольствия. Впрочем, никто этого не заметил, и гримаса улетучилась, словно легкое облачко под порывом ветра. Людмила что-то шепнула на ухо мужу, а тот одобрительно кивнул ей. Она проделала большую работу.

— Выходи за меня! — раненым туром заорал вдруг Сигурд, который внезапно осознал, что нашел любовь всей своей жизни. — Выходи прямо сейчас! Я зарублю любого, кто посмеет поднять на тебя глаза!

— Меньше, чем за конунга не пойду! — гордо подбоченилась Леутхайд.

— Сигурда в конунги! — крикнул вдруг Святослав, который разгадал всю эту нехитрую игру и теперь с трудом сдерживал смех.

— Сигурда в конунги! Сигурда в конунги! Сигурда в конунги! — застучали по столам совершенно пьяные ярлы и хёвдинги.

— Теперь идешь за меня? — спросил Сигурд.

— А где твоя земля, конунг? — улыбнулась Леутхайд. — Где твой дом? Куда ты приведешь свою жену? Что ты оставишь своим сыновьям?

— Где мой дом? — растерялся Сигурд. — Да где хочешь! Выбирай!

— Хочу страну ютов в Британии! — задорно крикнула Леутхайд. — Парни, возьмете на копье королевство Кент (2)? Или вам слабо?

— Кому слабо? Нам слабо? — возмутились пьяные даны, которым в данный момент было не слабо вообще всё. Со всего зала неслись хвастливые крики:

— Да лучше нас и воинов на всём свете нет!

— Считай, что мы этот Кент уже взяли! Были мы там! Юты слабаки!

— Деревенщина вшивая! Да мы их пинками разгоним!

— Вот завтра и пойдем туда! Тором клянемся, мы завоюем ту землю!

— Все клянетесь? — выкрикнула Леутхайд.

— Клянемся! — ревели воины.

— А ведь с первого раза получилось, — буркнул себе под нос князь. — И даже план Б не понадобился. Какие они, однако, несложные парни. Не то что ромеи.

Людмила встала и подняла руку. Шум в зале понемногу затих.

— Я, княгиня Людмила, верховная жрица богини Фрейи в своих землях, вопрошаю: Берешь ли ты, Сигурд, в жены деву Леутхайд?

— Беру! — восторженно заорал Сигурд.

— Леутхайд! Идешь ли ты замуж за Сигурда?

— Иду! — твердо ответила девушка, которая пока еще слабо верила в происходящее.

— Волей богов объявляю вас мужем и женой! — торжественно сказала Людмила. — Свадебный пир завтра в полдень. Обещаю, ее приданое будет достойно королевы!

После этих слов по кругу понесли новые чаши, а княжеская чета удалилась, чтобы не попасть в эпицентр начавшегося пьяного разгула.

— Это было весьма поучительно, отец, — подошедший Берислав склонил голову. — Я получил сегодня большое удовольствие. Но для чего тебе понадобилась Британия и этот пролив? Ведь Британия — это нищее, холодное и совершенно бесполезное захолустье!

— Видишь ли, сын, — абсолютно серьезно ответил ему Самослав. — Таким способом я решаю сразу несколько проблем. Минимум четыре. Догадаешься, какие именно?

— Та-а-ак! — поднял взгляд вверх Берислав, который обожал загадки, заставлявшие работать его недюжинный ум. — Ты избавился от лишних воинов, которым надо платить, и которые безобразничают в Египте.

— Угадал, — одобрительно кивнул князь. — Но это лежит на поверхности.

— Ты хочешь держать под ударом западное побережье Нейстрии. От Кента до Руана — рукой подать, — просиял Берислав.

— Опять угадал.

— Ты хочешь контролировать пролив, по которому когда-нибудь пойдут корабли с севера в ту же Испанию и Африку.

— Верно!

— Других причин я не вижу, — растерянно развел руками княжич. — Сдаюсь!

— Сигурд — лучший друг твоего дяди, — пояснил князь. — Он не раз спасал ему жизнь. Он заслужил нашу благодарность, сынок! Я хочу сделать этого обалдуя немного счастливее. А поскольку сам он этого не сделает никогда, я и решил ему помочь. Думаешь, только ты один можешь совершать чудеса?

— Есть и пятая причина, отец, — пристально, по-взрослому посмотрел на него Берислав. — Ты считаешь себя хитрее других и любишь играть людьми. Вот для этого ты и устроил все это представление. В нем не было никакого проку, все можно было решить гораздо проще. Тебе просто нравится чувствовать себя тем, кто дергает за незримые нити, превращая людей в послушные куклы. Это пьянит тебя сильнее, чем вино. И в этом твоя слабость, отец. Когда-нибудь ты обязательно встретишь того, кто хитрее, чем ты, и он непременно накажет тебя за твою гордыню.

1 Могучими бондами в Скандинавии называли богатых землевладельцев, из которых позже выделилась родовая знать, хёвдинги.

2 Кент — одно из англо-саксонских королевств в Британии. В настоящее время — одноименное графство. Был населен племенем ютов, родственных данам. Располагался на юго-востоке острова. Столица — Кентербери. Его берега омывает пролив Ла-Манш.

Сентябрь 640 года.

— Ну, те-с! — важно произнес князь, который развернул первую в этом мире газету. — Что тут у нас?

Он, наконец, получил то, что хотел. Китаец Ли Бань специально для него сделал кофейный сервиз, качество обжарки кофе росло не по дням, а по часам, а горьковатый вкус дикой ягоды неплохо скрывало свежее молоко. Сегодня Самослав чувствовал себя абсолютно счастливым. Он и забыл уже, каково это — быть цивилизованным человеком. Стоило к этому дню идти два десятка лет. Да ему весь мир пришлось на уши поставить, чтобы сегодня получить то, что он имел раньше без каких-либо усилий. Впрочем, оно того стоило.

— «Известия», — усмехнулся он в усы. — Ну, надо же!

Название было броским, незатейливым и прижилось сразу, как родное, еще на этапе сбора материала для первого номера. Пара монахов-расстриг, изгнанных за вольнодумство из бургундских обителей, взялась за дело с яростью настоящих берсерков.

— Государь муж мой, — Мария присела в поклоне. — Я составлю тебе компанию, ты не возражаешь?

— Сама себе наливай, — приглашающе махнул рукой Самослав.

Вообще-то, он возражал, ведь это время принадлежало только ему, но у Марии как-то получалось не мешать ему в такие минуты. Она просто сидела в углу и с задумчивым видом прихлебывала кофе, пытаясь понять, что именно привлекло ее супруга в этом странном напитке. Пока она ответа на свой вопрос не получила.Мода на кофе уже пошла в народ, и почему-то больше всего его оценили священники, служившие всенощную, и гвардейцы, которым предстояло идти в караул.

— Что у нас в передовице? — бурчал себе под нос Самослав. — Премьера сезона — «Воислав и Грета». Автор — Ромуальд из Бургундии?!! Да что за пошлый псевдоним!

— А что в нем пошлого? — удивилась Мария. — Имя как имя. Земли моего отца соседствовали с виллой Ромуальда. Он служил графом в Отёне при короле Теодорихе. Наверное, умер уже.

— Надо будет посмотреть, — буркнул князь. — Должно неплохо получиться.

— Ты в театр хочешь сходить? — несказанно удивилась Мария, которая с облегчением поставила чашку на блюдце. Она еще ни разу не допила свой кофе до конца.

— Молока долей, — кивнул князь на стоявший рядом кувшинчик.

— Да что же ты сразу не сказал, — расстроилась Мария, отхлебывая уже без видимого отвращения. — А я столько мучилась, глотая эту гадость. Так пойдем в театр? Я Людмиле скажу, она от радости в обморок упадет. Кстати, а почему ты решил сходить? Только не говори, что за этим псевдонимом Горан прячется. Тогда и я тоже в обморок упаду.