— Аня, а что дальше за лесом, который ты охраняла, ну бывший князя Русиева? — соображая, что два улья — это хрень, не стоит и заморачиваться, пока они до пятидесяти сами размножатся жизнь закончится.

— Лес дальше, что же ещё? — пожала плечиками острыми кикимора, — граница по небольшой речушке или даже ручью проходит, что потом в реку впадает.

— Может и чей знаешь? Он большой? — обрадовался Сашка.

— Генерала Соболевского. А вот большой ли нет ли, не знаю? Я около часа раз шла, лес не кончался, но редкий совсем стал. Как твой, дурень.

Ну, тот бурелом, что теперь ему от папаши приемного перешёл, явно почистить надо. Полно упавших и стоящих мёртвых берёз, полно кустов всяких в вперемежку с молодым ельником и осинником. И заболачиваться начал. Нужно отдать крестьянам на частичное разграбление. Пусть мёртвые деревья свалят, пусть сучья соберут, трухлявые берёзы тоже увезут. Там береста ещё на растопку вполне годная. Только нужно сначала пройтись и пчёл диких разыскать, чтобы эти деревья не трогали ни в коем случае. Пусть зимуют спокойно.

Решили после бани с солдатами так. Они пока отправляются вместе с пацанами в Басково и живут там в доме княжеском, а в это время тут нужно собрать народ и быстренько пристроить к бараку ещё три комнаты. На первое время сойдёт. А уж зимой строить всем троим настоящие хорошие дома.

Однако на следующее утро Сашка часть плана переделал. Наступило втрое бабье лето. Похолоднее, но вполне себе годное для похода в лес за его дарами всех от мала до велика. Потому пацанов оставили в имении и отдали под начало кикиморы, ей же передали и всех дееспособных пацанов и девок из барака и вдобавок всех шестерых прялок, или прях. Никуда лён за несколько последних солнечных дней в году не денется. Нужно набрать ягод боярышника, корней лопуха, листьев малины, земляники и шиповника. А столяру Кузьме Коробову Кох нарисовал прялку на основе привода от ножной педали и предложил показать свои умения.

— Станочек бы токарный? — вздохнул Кузьма.

Читал же Кох «Войну и мир». Там у старого князя был станок токарный, и насколько Виктор помнил именно от ножной педали и приводился в действие.

— Так сделай сначала станок. Я могу тебя отправить в город вместе с купцом и написать записку мужу сестры — князю Болоховскому, чтобы он тебе помог…

— Это было бы хорошо! — обрадовался бывший солдат.

— Вот и замечательно. Завтра поедете.

Событие пятьдесят восьмое

Если человек тебе сделал зло — ты дай ему конфетку, он тебе зло — ты ему конфетку… И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет.

Фаина Раневская

Если ты лезешь в мышеловку за сыром, то, как человек разумный — сапиенс, должен понимать, что с большой вероятностью тебе лапку прищемят. Виктор Германович залез в водочный бизнес чуть ли не случайно и рвать сразу к тотальному доминированию не собирался. Понесло просто. А почувствовал, что начало получаться и понесло ещё сильнее. Не думал, что рынок занят серьёзными игроками, и если он туда влезет, то это игрокам не понравится? Думал. И ничего не сделал. Типа, будем решать проблемы по мере их поступления. К тому же он князь и Рюрикович, хоть и обедневший и какой-нибудь купец на князя не полезет.

Сейчас этот наивный чукотский юноша (во всех отношениях, в морде лица тоже) сидел и слушал понуро вещающего своего бывшего крестьянина Акинфия Изотова, что чудом удалось потушить подожжённый кем-то его новый дом. А на следующий день попытались поджечь и лавку, где лекарственным хлебным вином торговали. В наглую днём плеснули из ведра масла и бросили зажжённую тряпку под дверь второго рабочего хода. Масло не керосин, пусть с трудом, но погасили. Крыльцо чуть пострадало, но это не беда, можно заменить пару балясин и досок, беда в другом. Акинфию доходчиво дали понять, что конкуренцию некие серьёзные люди терпеть не намерены.

Сашка отправил Изотова назад в Тулу с указанием пока спиртным не торговать, бочками можно, сборами лесными пожалуйста, а настойками лекарственными пока повремени. Нужно подумать, как проблему решить.

Сидел и всякие фантастические планы строил. Типа, в эту игру можно играть вдвоём, взять и поджечь кабак в Туле. Или устроить засаду, поймать поджигателей и вызвать полицию. Ну, и сам себе ответил, полицию купит водочный откупщик, он мильонами ворочает, что ему полицейского за сто рублей ассигнациями купить. А поджечь кабак, так тот же полицейский к Изотову первому и придёт, и выбьет признательные показания. И тут уже хрен его знает поможет ли княжеский титул. А главное, не известно же, кто этот недоброжелатель, в Туле десятки заведений спиртным торгуют и неизвестно, хозяин которого, решил устранить конкурента. А может там всё поделено, и это не один человек решил выдавить конкурента, а целый картель. Против всего города воевать?

Нужен был другой ход. Умный. Вот сидел — думал.

Нужна разведка? Серьёзно? У нищего почти помещика? Да все три имения заложены, и с трудом удалось в этом году заплатить проценты «Дворянскому банку» и налог подушный. При этом само тело кредита или залога не изменилось. Выжить бы, не лишиться имений, а не о войне с откупщиками думать. Разведка! Ладно, нужен продажный полицейский, который возьмётся за небольшие деньги найти поджигателей, потом размотать цепочку дальше и найти заказчика. Ну, предположим…

Сашка махнул рукой. Опять всё то же «с сильным не борись, с богатым не судись». Интересно, а Пушкин написал уже «Дубровского»? Нужно идти другим путём.

Хм, Виктор Германович перестал шагать по отцовскому кабинету и сел за бюро. А не надо ничего делать. Всё само сделается. Через несколько месяцев в России начнётся эпидемия холеры. В том числе и в Москве и в Туле. И он один знает, как уменьшить смертность. Нужно открыть не питейное заведение сейчас, а больницу. И вылечить богатых и влиятельных людей. И тогда уже при больнице открыть аптечный киоск, который будет настойками и прочими кальвадосами торговать. А пока нужно гнать бурбон и просто водку из зерна и делать настойки и наливки. А ещё нужно пропиарить свою продукцию. Как только созреет кальвадос и яблочный, и грушевый нужно будет разлить его а бутылки, наклеить этикетки и через зятя подарить верхушке Тульского оружейного завода. А уж генерал Философов имеет контакты с руководством губернии.

А ещё…

— Ань, а ты можешь проклясть человека? Порчу на него навести? — кикимора принесла ему в кабинет опять кружку зелёной сгущенки.

— Ты — дурень. Я травами лечить могу, да и то мне до бабки Аглаи далеко. Ты сказок наслушался в детстве? — Шишига вернулась из леса злая. Они потеряли одного мальчика и вместо сбора трав у них ауканье на два часа получилось. А этот гад, Ванятка, тот самый сирота из Астрахани отбился оказывается и набрёл на их землянку, а там взял залез на топчан, да и уснул. Всыпали конечно, но день почти насмарку, а небо на западе хмуриться к вечеру начало, как бы опять дожди не зарядили.

Событие пятьдесят девятое

Берегись человека, не ответившего на твой удар: он никогда не простит тебе и не позволит простить себя.

Джордж Бернард Шоу

Есть такой замечательный писатель (Да что там есть — был) Анатолий Рыбаков, тот самый, который «Кортик» и «Бронзовую птицу» написал, а потом скатился до «Детей Арбата», сказал он, вложив это в уста Сталина: «Нет человека — нет проблемы». Виктор Германович не успокоился, гнал самогон, заготавливал травы и корни, а сам думал, как наехать на водочных магнатов в ответ. И вот до этой формулы додумался. Вызвал он, из отправленных в Басково дембелей, Агафона и, усадив в беседке подальше от любопытных ушей, начал разговор. Он ему не нравился. Не Агафон, а разговор. Не был Виктор спецназёром, диверсантом и киллером, и участие его в войне в Афгане особого опыта не принесло. Только прибыл, и во втором уже конвое его подстрелили. Словом, боевого опыта, если и не ноль, то близкая к тому величина. Ноль целых хрен десятых. Опять же, он учился воевать на танке, а в 1830 году с танками так себе. Разве, как Леонардо Да Винчи нарисовал, сколотить из дерева. Ну, а опыта диверсионных операций ещё меньше, чем боевого опыта. Всех знаний — из книг и фильмов. С другой стороны, сейчас ещё по-прежнему идут рыцарские войны, в том смысле, что войска стараются какие-то правила соблюдать. А диверсии — это всё из далёкого будущего.