— Это — Тома, наша кухарка, — кивнула сестра женщине и повела Сашку дальше. — Готова ли комната для Сашеньки?

— Вестимо, как привезли от вас записку, так и приготовили, да чего там готовить, там всегда прибрано.

Комната оказалось, как у Гарри Поттера. На полном серьёзе. Под лестницей. Весь дом князей Болоховских на вскидку метров одиннадцать — двенадцать на восемь, наверное. И посреди дома есть лестница довольно широкая на второй этаж, не такая широкая, как у них была в тереме, метра два с половиной. Она была прямой без всяких поворотов и сбоку от лестницы шел коридорчик, в котором была под лестницу сделана дверь. Зашли они туда… Да! Протиснулись они в дверь, и Сашка осмотрелся. Ну, это не чулан — имелось окно. И потолок был только сначала наклонный, а потом прямой. Высота в прямой части была чуть больше двух метров, а вся комната юного волшебника была три примерно метра на три с половиной. В низкопотолочной части была деревянная кровать шириной чуть больше метра, закрытая не балдахином, а так занавеска спускалась с потолка. Ещё в комнате был большущий сундук, табуретка и небольшое бюро. А нет, ещё под окном, где в будущем будут батареи отопления ставить, имелась полочка. Типа обувница. Назначение её было не понятно. Ни книг, ни обуви на ней не было.

Не богато. Не княжеские хоромы. Хотя по виду и размеру дома было ясно, что князь Болоховский — нищета. Живёт на жалование и еле-еле сводит концы с концами. Скорее всего продукты им отправляла матушка — княгиня. Блин. Лучше бы они его оставили в Болоховском.

— Сашенька, мы специально эту комнату тебе выделили, тебе же тяжело на верх подниматься по ступенькам. Располагайся. Скоро ужинать будем.

За ужином младший сынок Ксении строил рожицы Саньке, за что был по-французски отчитан батянькой. А ужин был не плох. Давали жареную рыбу в панировочных сухарях. Давали суп луковый французский, ещё были котлетки из мяса птицы с рисовой кашей. То ли специально для гостя наготовила кухарка, то ли за неделю по господам соскучившись… хотя может тут всегда хорошо едят. Разморённый едой и устав как тысяча чертей за дорогу, Сашка после ужина забился в свою комнату и сразу свалился на кровать. Так и уснул толком не раздевшись. Сквозь сон чувствовал, что приходила Ксения и пыталась его заставить раздеться, но потом сжалившись оставила эти попытки, просто прикрыла его одеялом.

Проснулся Виктор рано. Блин, вроде город. Более того — губернский город, а проснулся от заполошного крика петухов. Они орали со всех сторон. Не нужны пока народу будильники, тут есть горазда более надёжные механизмы. Им на кнопочку не нажмешь. Нет кнопочки. Разве голову открутить. Так орало сразу с десяток. Всех не перебьёшь!

Сашка нашёл под кроватью горшок, освободился от компота несладкого и лёг назад в кровать. Нужно было строить планы. Там у него было озеро и рощица ореховая и можно было и говорить учиться, и руки разрабатывать, без всяких свидетелей. Тут всё, наоборот. От этих пацанов не избавиться, они ему спокойно учиться не дадут. И здесь никто его не отведёт в место, где нет людей. Да тут может и нет такого места. И что делать? Нельзя бросать заниматься, тем более что прогресс на лицо. Он почти нормально уже говорит, а если сравнивать с тем, что было всего два месяца назад, так день и ночь. И он прошагал десять километров. Это в тысячу раз больше, чем мог пройти в первый день своего попадания сюда. Нужно заниматься. Хоть ходить из одного угла комнаты в другой. Руки тоже ничего не мешает здесь разрабатывать и можно поговорить с зятем и узнать, есть ли уже резина, и можно ли ему из неё, если она есть сделать шарик для упражнений. А речь? Ну, поискать нужно место, хоть в каретнике. Лето. Опять же раз есть лошади и конюшня, то должен быть сеновал. Ну и нужно племянников приручить. Он взрослый дядька неужели не сможет увлечь чем-то пацанов?

Событие тридцать девятое

Никогда не сдаваться… Встать, когда все рухнуло — вот настоящая сила.

Наруто Узумаки

— Разрешите представить вам Ваше превосходительство⁈ Это мой… Это — князь Александр Сергеевич Болоховский, про которого я вам рассказывал.

Мужик, вставший навстречу вошедшим в его кабинет Болоховским, был немного на Николая, который сейчас император, похож. Как-то был Кох на экскурсии в Эрмитаже и там был портрет Николая первого, который Палкин. Так вот, экскурсовод, как страшную тайну, сообщила группе, что рост императора составлял сто девяносто два сантиметра. Высокий и в будущем, а в те былинные времена, так просто монстр. А ещё запомнилось Виктору на портрете царя бакенбарды. Прикольные такие. Не как у Пушкина расхристанные и жиденькие, а аккуратно, двумя рыжими полосками, спускающимися к уголкам рта, где встречались с тоненькими подкрученными усами, тоже рыжими. И при рыжих волосах были яркие голубые глаза. Редкость должно быть. Вот и генерал в полной форме при куче орденов, вставший с кресла, чтобы приветствовать вошедших, был с такими бакенбардами аккуратными со щегольскими усиками, и рост имел за метр восемьдесят точно. Сашка со своими полутора метрами и зять с его метром шестьдесят пять где-нибудь, смотрелись представителями другой расы. Гномы. А ещё генерал был могуч, не дрищ какой, а монстр настоящий, с плечами под полтора метра. При виде его так и хочется явно в приветствии каблуками щёлкнуть.

— А, Николай Иванович, проходите, — генерал мотнул короткостриженой головой в сторону заваленного бумагами стола, — К инспекции готовлюсь. Император Николай Павлович прислать обещал. Слышали про бунт в Севастополе? То-то! Как бы и до нас холера не добралась. Говорят, в Москве уже есть случаи заболевших и в Нижнем. Ох, наказывает господь нас грешных.

Выйдя из-за стола, генерал остановился перед Сашкой.

— Вот ты какой, Александр Сергеич⁈ Да, не похож на отца. Тот… А ты знаешь, Саша, что князь Болоховский был мне лучшим другом. Вместе и под Аустерлицем вое… бежали, прости господи, чуть не утопли в том озере, и я ему помогал батарею переправлять, не хотел пушки французу бросать отец твой. А потом через два года в 1807 вместе в осаде Измаила участвовали. А уж в 1812 под командованием графа Петра Христиановича Витгенштейна вместе били француза под Смольной. Да! Ох и времена были. Боевые были времена-с. Потом ранили отца-то твоего и больше я его и не видел. Под Парижем при последнем штурме погиб, — генерал, смахнул набежавшую слезу. — Да! Ты садись, Александр. Сколь годков-то тебе?

Усадив обоих гостей, Александр Богданович Философов — командир Тульского оружейного завода грузно прошествовал сам по скрипучим половицам до своего огромного, явно под его фигуру изготовленного кресла и сел, поёрзав ещё для основательности.

— Шестнадцать исполнилось на днях, — Сашка думал — думал, да и бросил придуриваться. Всё, следствие больше не интересовалось им. Насколько он понял, всё свалили на управляющего Ивана Карловича, мол, отомстить решил грузинскому князя за то, что тот за ним с топором бегал, да и подлил яду братцу с сестрой. А после раскаялся и сам выпил, ну, а дворовый Трофим Александров увидел на столе господском недопитое вино и так как был пропойным, то и покусился на чужое себе на погибель. Так что изображать из себя Дауна больше не нужно. Мгновенное преображение тоже было бы подозрительным и две недели, что Санька провёл у сестры в доме он потихоньку прогресс показывал, теперь говорил почти нормально, чуть при этом кривился рот и некоторые согласные иногда не получались, так не останавливался Кох на достигнутом, кроме того чуть не каждый день к ним теперь заходил доктор Карл Христианович и так как кроме общей практики ещё и логопедом был, то подбрасывал Сашке разные упражнения и скороговорки, которые нужно было сотни раз в день повторять. На фоне этих посещений доктора прогресс был не удивительным, а ожидаемым. Надо отдать немцу должное, денег, как и обещал, он за посещение не брал, надеясь потом представить Александра в Москве перед научным сообществом, где намеревался диссертацию защитить.