– Ольга! – Мадина умоляюще сложила ладони. – Ольга, послушайте меня: мой мальчик, мой сын, моя гордость, талантливый, умный, красивый, утонул в реке. Нам сказали: роковая случайность, сильное течение, водоворот. А я не могу смириться, он прекрасно плавал!

Я хочу знать, что случилось с ним, неужели что-то или кто-то стали причиной? Может, кто-то убил моего сына? Я не могу найти виновного и отомстить. Там, в той поездке, были все его друзья, девушка, у них такая компания была… все – дети богатых и известных родителей, понимаете?

Всё кончилось для меня с его смертью, я не могу отпустить его, как же я буду жить дальше? Зачем? У меня нет ни сил, ни желания жить, но убить себя не могу, нет, вот это неправильно. Я, пока не умру, буду жить с мыслями о моём сыне, с памятью о нём, и я хочу с ним общаться, разговаривать.

И такое возможно, я знаю, я много чего прочитала, многое изучила. Есть люди, медиумы, они легко входят в контакт с потусторонним миром, и ваша сестра – она такая, понимаете? Она когда о Нурали говорит, такие подробности выдаёт, которые выдумать невозможно.

Ольга кивнула, она уже слышала об этом сто раз. Её очень тяготило то, что она увязла в этом кругу несчастных женщин, потерявших своих сыновей, переживших их и так и не нашедших после их смерти никакого смысла в жизни. Да, смерть близких – это самое страшное событие в жизни людей. Но не страшнее ли долгие-долгие годы жить потом только с мыслями об их смерти?

«Нет-нет, не хочу даже вспоминать об этом, не хочу!» – ужаснулась Ольга.

Мадина, видимо, поняв, что с ней творится что-то неладное, предложила выпить вдвоём чаю.

– А Инночка пусть отдохнёт, – обронила Мадина заботливо.

Они пошли на кухню, и там Мадина положила на стол перед Ольгой увесистый конверт:

– Ольга, здесь деньги, пожалуйста, не отказывайтесь от них и не отказывайте нам в вашей дружбе. Ваша сестра чрезвычайно важна для нас, и заметьте, мы ей тоже нужны: она чувствует себя хорошо, она спокойна, не кричит и не мечется больше. Пожалуйста, позвольте ей и дальше приходить к нам, на наши встречи.

Ольга посмотрела на конверт. Она всегда жила скромно, без лишних трат, денег хватало впритык от зарплаты до зарплаты, и этот пухлый конверт соблазнял её. Но она не могла взять его, именно потому не могла, что была в этом неправильность, необъяснимая и очень значимая. Нельзя было сделку заключать, нельзя! Ох, чует сердце: недоброе дело затеяли эти женщины, недоброе…

Ольга решительно отодвинула деньги, встала и сказала Мадине:

– Я должна подумать хорошенько, посоветоваться, потому что есть в этом что-то очень неправильное, и я хочу разобраться. Я не говорю окончательное «нет», потом, может, когда всё пойму, я сама приведу к вам Инну, но сейчас нет. Извините.

Ольга, стараясь не глядеть на окаменевшую Мадину, встала и медленно прошла в гостиную. Там, на белом диване, сладко посапывала её безумная и одновременно удивительная сестра. Ольга тихонечко разбудила её, и они отправились домой.

* * *

Ольга вела машину аккуратно, не спеша, и всё думала, думала, что делать, с кем посоветоваться.

Ведь эти способности Инны – особенные, к психиатру не пойдёшь, он сразу запрячет её в тихую комнатку, обитую войлоком. Пойти к своей психологине? Ольга задумалась. Ну и что ей сказать? Что сестра беседует с мёртвыми? Чушь, скажет, типичная шизофрения. Голоса в голове, все эти мертвецы – порождения больной психики. И не докажешь ничего, вряд ли дамочки эти пойдут свидетельствовать, что Инна правду говорит об их детях, их привычках и желаниях… Господи, Инка – медиум?..

И тут Ольгу осенило, она решительно дала по тормозам.

– Инна, – позвала она сестру. – А скажи, что там с папой?

Инна безмятежно зевнула, потянулась:

– Сейчас папе хорошо – он летит, и ему легко, а было трудно – он не мог улететь, был привязан. Тогда плохо ему было, он хотел, чтобы ты отвязала верёвку.

– Что?!. Почему ты не говорила раньше?..

Инна прикрыла глаза и ответила просто и кротко:

– Ты не спрашивала. И папа не просил сказать тебе. Ты бы не поверила всё равно.

Ольга отвернулась. Да, конечно, не поверила бы… Если бы не эти тётки с их уверениями, что Инна говорит правду, если бы не тот экстрасенс с его речами о канате, на котором мы держим любимых умерших над пропастью… Да, вряд ли она поверила бы сестре, просто решила бы: очередной бред, не больше того. Пропустила бы мимо ушей. А сейчас – нет, не пропустит, надо разобраться, что с ней такое. Действительно ли Инна способна разговаривать с душами умерших?

– Не со всеми, – вдруг чётко произнесла Инна с заднего сиденья. – Не со всеми, а только с теми, кто привязан. Я могу облегчать их страдания. Это началось со смерти папы.

Ольга обхватила голову:

– Я ничего не понимаю! Ты читаешь мои мысли… ты слышишь мёртвых… и ты говоришь как здоровая, хотя внятно не говорила лет десять!

Инна посмотрела в окно:

– Я вообще не понимаю, что происходит, но, кажется, сейчас у меня соединились два мира, две реальности, которые раньше не могли соединиться. Здесь бы мне никто не поверил, а там мёртвые просто толпами ходят около меня. Те, кто привязан, очень сильно хотят, чтобы их отпустили, поэтому они кричат. И постоянно жалуются, и это невозможно терпеть, надо отключаться. Но что-то изменилось недавно, изменилось к худшему. Сейчас тишина стоит, но, знаешь, такая страшная тишина…

И мне нужно найти одного человека, его зовут Жан, он такой же, как я, только, знаешь, более… везучий, что ли. Его способности, эта наша особенность, не сделали из него сумасшедшего. Мне важно найти его. Ты найди его мне, Ольга, найди, пожалуйста. Я должна помочь ему.

Инна откинулась на сиденье и моментально уснула. Да так крепко, что, когда приехали домой, Ольга долго будила её.

Будила, а сама думала: «Боже, неужели можно всё изменить, вот сейчас, на середине жизни, когда лучшая половина её позади, когда не за горами старость? И вот теперь что-то забрезжило на горизонте, а я, я всё ещё не могу в это поверить…»

БАБА ЛИЗА

После встречи с Андреем, двойником Марка, у меня на работе не было продыху – потоком шли клиенты, и мне важно было отработать с ними всё срочное, всё то, что не терпит отлагательств. Проблема Марины, сестры Андрея, оказалась довольно сложной, но мне было понятно, что этот тот самый случай, когда воля к жизни играет большую роль. Я видел, что стремления жить – Марине не занимать, поэтому взялся за неё и надеялся победить, о чём и рассказал Андрею вечером по телефону. На личную встречу и ужин (Андрей звонил с предложением поужинать) ни сил, ни времени у меня не было.

К исходу четвёртого дня я дошёл до ручки и мечтал только о том, чтобы выспаться, молчать неделю, съесть четыре килограмма персиков – настоящих, живых, и ещё раз выспаться. На завтра у меня был выходной, я намеренно так распланировал все встречи, всю свою работу, чтобы и отдохнуть, и разобраться со своим заданием. В суете загруженных рабочих дней я почти не замечал изменений, которые тем не менее происходили вокруг – медленно и постепенно, и все в худшую сторону. Мир кренился, заваливался, и скоро все почувствуют тошноту и головокружение от неправильного положения в пространстве.

Ляйсан, проводив последнего посетителя, заказала ужин в номер и, пока я откисал в ванной, созвонилась с одной моей хорошей знакомой из Подмосковья. Баба Лиза, травница, целительница, удивительная старушка. Мне у неё в гостях и спится хорошо, и думается, да и хотелось узнать, чувствует ли она перемены. Денёк отдохну, травки попью, мы с ней всё по косточкам разберём, и я точно пойму, где мне нужно ситуацию выправлять, где нарушителя искать.

– Жан, я поговорила с бабой Лизой, – сообщила из-за двери Ляйсан. – Она ждёт нас, очень обрадовалась, просила халвы привезти, не забыть бы завтра.