Она так и поступала, приветствуя и жизнь, и смерть с решимостью и радостью, опережавшими надоевшие страхи. А если смогла Трейя, то сможем и мы: в этом основной посыл книги «Благодать и стойкость», и именно об этом мне пишут люди. О том, что эта история напомнила им о самом важном в жизни. О том, как глубоко перекликается ее попытка уравновесить в себе мужественный аспект (делание) и женственный аспект (бытие[5]) с их собственной глубинной озабоченностью этой проблемой в современном мире. О том, как ее примечательная храбрость вдохновляла их – и мужчин, и женщин – и дальше справляться со своими невыносимыми страданиями. О том, как ее пример помог им самим выстоять в темные часы омрачений и кошмаров. О том, как «страстная равностность» напрямую укореняла их в собственном истинном «Я»[6]. О том, что – и это отмечают они все – на самом глубинном уровне это книга с очень счастливым концом.
Многие из писавших мне – люди, которые поддерживают больных. Они страдают вдвойне: им приходится видеть, как страдают их любимые, и у них нет права иметь собственные заботы. «Благодать и стойкость», надеюсь, обращена и к ним. Возможно, те, кого заинтересуют некоторые отклики на «Благодать и стойкость», захотят прочесть запись от 7 марта в книге «Один вкус».
Когда я пишу эти строки, семья Трейи – Рэд и Сью, Кати, Дэвид, Трэйси и Майкл – жива и здорова. Трейя часто говорила мне, что не может и мечтать о лучшей семье, и я с ней в этом полностью согласен.
Общество поддержки раковых больных, которое основали Трейя и Вики Уэллс, получило не одну награду и до сих пор прекрасно функционирует.
Мы прожили с Трейей пять лет. Эти годы оставили неизгладимый след в моей душе. Искренне верю, что сдержал свое слово, и мне помогла в этом ее благодать. А еще я верю, что каждый из нас всегда может снова встретиться с Трейей, если мы будем честными, внутренне цельными и бесстрашными, потому что именно в этом и была самая суть ее сердца и души.
Если смогла Трейя, то сможем и мы. В этом основное послание книги «Благодать и стойкость».
К читателю
Когда мы с Трейей впервые встретились, у нас обоих было очень странное чувство, будто мы искали друг друга в течение многих жизней, хотя я и не знаю, правда ли это в буквальном смысле. В одном я уверен точно: тогда началась одна из самых невероятных историй, которые я когда-либо слышал. Она во многом неправдоподобна, но заверяю вас: она подлинная.
У этой книги – двойное содержание. Во-первых, это рассказ, история. Во-вторых, это введение в «вечную философию», или величайшие мировые традиции мудрости. И в конечном счете оба эти содержания неразделимы.
Должен сказать, что у Трейи было пять основных увлечений: природа и окружающая среда (ее сохранение и восстановление), ремесла и изящные искусства, духовность и медитация, психология и психотерапия, а также социальная работа. Природа, искусство и социальная работа в пояснениях не нуждаются. Но то, что Трейя понимала под духовностью, было духовностью созерцательной, или медитативной, а это, по сути, и есть «вечная философия». Трейя не любила слишком распространяться о своей мистической духовности, из-за чего многие считали, что духовность находится где-то на периферии ее интересов; так думали даже те, кто знал ее очень хорошо. Сама же Трейя называла ее «путеводной нитью своей жизни»[7]. Вот почему мистическая духовность – сердцевина нашей истории.
Так сложилось, что я тоже глубоко разделял ее интерес к психологии и религии, даже написал на эту тему несколько книг. Вот почему в ткань повествования также тесно вплетены объяснения и великих традиций мудрости (от христианства до индуизма и буддизма), и сути медитации, и взаимоотношений психотерапии и духовности, и природы здоровья и исцеления. По сути, основная цель книги – представить внятное введение во все эти темы.
Впрочем, если, наткнувшись на один из таких теоретических разделов (они занимают примерно треть общего объема, и их очень легко распознать), вы решите, что в данный момент вас интересует только история Трейи, то можете бегло пролистать эти главы, чтобы побыстрее вернуться к повествованию. (В особенности это касается главы 11, носящей преимущественно технический характер.) Если потребуется, вы всегда сможете внимательно изучить их позже, на досуге.
Итак, впервые я увидел Трейю летом 1983-го в доме друзей, ветреной ночью, на берегу залива Сан-Франциско…
Глава 1. Несколько объятий, несколько сновидений
Она всегда называла это любовью с первого прикосновения.
Из дневников Трейи
Тридцать шесть лет понадобилось мне, чтобы встретить мужчину моей мечты. Или, по крайней мере, человека, который в наши дни способен приблизиться к этому идеалу, – и в моем случае он оказался к нему чертовски близок. Вот только к его бритой голове мне надо было привыкнуть…
Я росла в южном Техасе в те времена, когда девушки еще мечтали об идеальных мужчинах, но я и вообразить не могла, что выйду замуж за философа, психолога и трансценденталиста ростом под два метра[8] и с такой внешностью, словно он прилетел с далекой планеты. С уникальной внешностью и уникальным внутренним складом. Невероятно доброго! И невероятно умного. Весь мой предыдущий опыт свидетельствовал: добрые мужчины обычно не слишком умны, а умные определенно не бывают добрыми. А мне всегда хотелось, чтобы было и то и другое.
Мы с Кеном познакомились 3 августа 1983 года. Не прошло и двух недель с момента нашей встречи, как мы решили пожениться. Да, все произошло очень быстро. Но почему-то мы оба почти сразу поняли, что так и должно быть. Мои отношения с мужчинами обычно тянулись годами, так что у меня было несколько романов, которые меня вполне устраивали; но, несмотря на это, к своим тридцати шести я еще ни разу не встречала человека, который пробудил бы во мне желание хотя бы задуматься о замужестве! Я не понимала, в чем дело: может быть, я чего-то боюсь; может, я перфекционистка, или идеалистка, или просто безнадежная невротичка. Перебрав варианты и поволновавшись на свой счет, я каждый раз решала успокоиться и принять все как есть, пока это самокопание не повторялось вновь в результате какого-нибудь очередного события из тех, что обычно заставляли меня сомневаться в собственной нормальности. Другие-то люди как люди – влюбляются, женятся, находятся в отношениях…
Полагаю, отчасти все мы стремимся быть «нормальными», поскольку хотим, чтобы нас принимали другие. Я помню, что в детстве мне не хотелось привлекать внимание из-за своей непохожести на остальных, хотя все-таки я жила жизнью, которую едва ли можно назвать нормальной. Было «нормальное» образование в одном из колледжей «Семи сестер»[9], год преподавательской работы, «нормальное» получение степени магистра по английской литературе, но потом вдруг я сошла с этого пути. Причиной стал вспыхнувший во мне интерес к проблемам окружающей среды, который привел меня в горы Колорадо. Работа, связанная с охраной окружающей среды, всевозможные временные подработки, увлечение лыжным спортом и обучение ему. И вдруг – еще один резкий, стремительный поворот. Я почувствовала глубокую тоску по тому, чему я не смогла подобрать названия. Во время путешествия по Шотландии на велосипеде я натолкнулась на «Финдхорн»[10] – духовную общину, расположившуюся в восточной части графства Инвернесс. И тогда я поняла, хотя бы отчасти, причины своей тоски. Я прожила там три года. За это время я научилась осознавать, что моя тоска – в действительности духовное томление, и поняла, что есть способы, которые могут утолить эту глубинную потребность, этот настоятельный внутренний зов. Я уехала оттуда только потому, что мои друзья попросили меня помочь в организации другого нетрадиционного центра (Windstar[11] неподалеку от города Аспен в штате Колорадо, где я надеялась объединить заботу о своем духе с заботой об окружающей среде. Оттуда мой путь лежал в аспирантуру, но и он был не совсем обычным: я занялась междисциплинарными исследованиями культур Востока и Запада, трансцендентальной философией и психологией [в Калифорнийском институте интегральных исследований]).
Именно там я впервые прочитала работы Кена Уилбера, которого, как я слышала, многие считали ведущим теоретиком в малоисследованной сфере трансперсональной психологии (она занимается тем же, что и ортодоксальная психология, но при этом включает в поле своих исследований и психологию духовного опыта). Кена уже тогда называли «долгожданным Эйнштейном в науках о сознании» и «гением нашего времени». Мне понравились его книги: в них разъяснялись многие непростые вопросы, над которыми я билась, – с освежающей ясностью, которая немало вдохновила меня. Я помню, как понравилась мне фотография на задней стороне обложки одной из его книг – «Общительный Бог» (A Sociable God). С нее смотрел элегантный бритоголовый мужчина в очках, которые подчеркивали пристальность, сосредоточенность взгляда, а фоном служил внушительный книжный шкаф.
Летом 1983 года я была на ежегодной конференции по трансперсональной психологии и услышала, что там же присутствует знаменитый Кен Уилбер; правда, делать доклад он не собирается. Несколько раз я видела его издали (трудно не заметить бритоголового человека ростом за метр девяносто) в окружении почитателей, а один раз – когда он сидел на диване и казался совершенно одиноким. Я не особенно думала о нем, пока несколько недель спустя моя подруга Фрэнсис Воон, с которой мы были в одной группе во время путешествия по Индии, не пригласила меня поужинать в обществе Кена.
